– Шестнадцать лет, – негромко произнес я. – Наверное, – отозвалась Дилейни. – У нас по-прежнему не хватает нескольких штатов. А именно Нью-Джерси, Вирджинии и Род-Айленда. Шкала может быть и длиннее, но, думаю, ненамного. Хотя с этим бы пока разобраться. Я поймал себя на том, что мне трудно сосредоточиться на жертвах – этих мужчинах и женщинах, смотрящих на меня со стеклянной стены. Жизнь каждого была беспощадно и жестоко оборвана. У них были родители, друзья, у некоторых даже дети. Масштаб нанесенных убийцей опустошений просто не укладывался в голове. Я уселся за свободный стол. Комната уже гудела от федералов. Даже просто мимолетного взгляда на всю ту боль, которую причинил этот человек, было слишком много, чтобы безболезненно поглотить ее в себе без остатка – она была как пожар, пылающий где-то на горизонте. Лица его жертв словно тлели, раскаленные докрасна. Казалось, что, если я подойду слишком близко или слишком пристально всмотрюсь в одно из этих лиц, этот огонь поглотит меня целиком, и гореть мне в нем до скончания моих дней. Дилейни отличалась будничной отстраненностью правоохранителя. На лица жертв она смотрела клиническим взором. – Как вам это удается? – спросил я. – Что? – Спокойно смотреть на все это. Как будто это вас ничуть не трогает. – О, еще как трогает! – отозвалась она. – Вы уж мне поверьте. Видеть перед собой все эти мертвые тела, сознавать весь масштаб происходящего – чудовищная мука, и можно просто угодить в дурдом, если хоть немного дать слабину. Так что смотрю я не на это. Рассматривая такие фото, я изучаю не жертву – я изучаю убийцу. Пытаюсь понять, что им движет, или приметить характерную «подпись», или отыскать какого-то рода след. Нужно абстрагироваться от всех этих ужасов и постараться разглядеть монстра, скрывающегося за ними. Мы на какое-то время погрузились в молчание. Я все думал про всех этих людей. – Итак, он еще не сказал тебе, как собирается прищучить этого гада? – услышал я голос Харпер. Я и не заметил, как она подошла. В руках у нее был бумажный стакан купленного навынос кофе размером с небольшое ведерко – даже руки ей оттягивал. Харпер поставила его на стол, присела рядом со мной. – Пока что нет, – ответила Дилейни. По правде говоря, я был далеко не уверен, что все это выгорит. Шансы были крайне невысоки, хотя, проведя ночь над размышлениями про Долларового Билла, я почти не сомневался, что понял его суть. – Мне кажется, что истинные цели – это люди, которых Долларовый Билл подставил за собственные убийства. И которых он помечает на банкнотах. Пометок три. Могу предположить, что стрела – это собственно жертва. Оливковая ветвь – общество, которое поймало и осудило преступника. То есть того человека, которого подставил Билл, естественно. Звезда – это штат. Наверняка так. А теперь представьте себя на месте этого человека. Харпер сделала большой глоток кофе, а Дилейни сложила руки на груди и откинулась на стуле. Судя по всему, пока что я ее не убедил. – Этот тип предпринимает просто-таки невероятные усилия, что обвинить в убийстве ни в чем не повинного человека. Мое предположение – ради удовлетворения каких-то собственных амбиций. Ты планируешь убийство, исполняешь его, а копы тебя даже не ищут. Это ведь почти идеальное преступление, согласны? А теперь смотрите: разве после всех этих хлопот с подставой не захочется тебе чуток поболтаться поблизости и лично убедиться, что бедолагу и впрямь упекли за совершенное тобой преступление? Дилейни потянулась за ручкой, придвинула стул поближе к столу и принялась что-то записывать. – В каком это смысле «поболтаться поблизости»? – не поняла Харпер. – По-моему, он наблюдает за судебными процессами. Для этого говнюка это не просто игра. Это миссия. Только представьте, какое это упоение собственным могуществом: сидеть в зале суда, когда за твое преступление осуждают другого человека, и знать, что по большей части это твоя собственная заслуга. Твой план в буквальном смысле идеально воплощается в жизнь прямо у тебя на глазах. В смысле, этот тип реально мастер подставлять людей. Абсолютно всех, кого он избрал своей целью, ухитрился довести до обвинительного приговора. Просто не могу поверить, что адвокаты не сумели выиграть ни одно из этих дел! Он всякий раз обеспечивает обвинительный приговор. Это должно вызывать у него чувство собственного всесилия. Великое множество убийц укладывает людей в могилу как раз ради этого чувства. Так почему же этот парень должен чем-то отличаться? Ручка в пальцах Дилейни лихорадочно летала по странице. Делая записи, она кивала. – И много вы знаете убийц? – поинтересовалась она. – В данном случае предпочитаю воспользоваться пятой поправкой[29], – парировал я. – Освещение судебных процессов по телевидению, фото в местных и национальных газетах, в блогах… Мы уже можем начать высматривать этого гада, – сказала Харпер. – И если я прав, то сегодня он обязательно будет присутствовать на суде, чтобы полюбоваться на Бобби. Посадите в зале с полдюжины федералов, чтобы присматривать за публикой. Когда на встречных допросах я начну задавать свидетелям обвинения вопросы насчет Долларового Билла, посмотрим, что произойдет. При удаче мы напугаем его. Я хочу, чтобы он думал, будто мы знаем про него гораздо больше, чем это требуется для его собственного спокойствия. Если соображалка у него работает, то он мигом вскочит и помчится на ближайший самолет из Нью-Йорка. Вам останется лишь перехватить его, как только он выйдет из зала. Дилейни и Харпер обменялись возбужденными взглядами. План выглядел вполне реальным. Покопавшись в папке, Дилейни нашла какой-то переплетенный документ. – Это психологический профиль Долларового Билла. Мы разработали его за ночь, поэтому он еще очень приблизительный и требует корректировок. Пока там указаны его известные места пребывания, соотносящиеся лишь с датами убийств, так что я дополню его временными периодами судебных процессов, последовавших за ними. По-моему, вы абсолютно правы, Эдди. И да – я получила ваше сообщение, Харпер. И вправду есть связь между теми, кого осудили за преступления Билла. У нас уже возникала такая мысль, но мы не могли этого подтвердить, пока еще раз не присмотрелись ко всем до единого. И теперь окончательно в этом убедились. Она передала нам копии профиля, и мы быстро пролистали его до раздела «Выбор жертв». Долларовый Билл именовался в нем аббревиатурой НП – «неустановленный преступник». Между группами жертв НП, убитых в разных штатах, не прослеживается ярко выраженной физической, половой или географической общности. Скорее всего, жертвы выбирались по принципу наличия какой-либо связи или личных отношений с лицом, которое НП на тот или иной момент времени избрал своей целью для судебного осуждения за данное убийство или серию убийств. Эти лица, которых он предположительно сумел выдать за исполнителей собственных преступлений, объединяет одна характерная особенность: во временной промежуток, предшествовавший убийствам, все они подверглись тому, что можно обоснованно охарактеризовать как кардинальную смену образа жизни, вызванную значительными изменениями их финансового положения или социального статуса (благодаря выигрышу в государственную лотерею, неожиданно полученному наследству, успеху в ресторанном бизнесе и пр.). Эта перемена всегда была для указанных лиц весьма существенной. Пометки на купюрах достоинством в один доллар, подброшенных на места преступлений и впоследствии использованных в судебном преследовании, а также привязка к штатам, в которых были совершены убийства, могут свидетельствовать равно как о рациональности мышления НП, так и о серьезной психологической патологии. Тринадцать штатов, которые символизируют звездочки на однодолларовой купюре, были первыми, подписавшими Декларацию независимости – документ, заложивший правовую основу американского образа жизни с его стремлением к богатству и процветанию. Закономерность очевидна, а указанная патология заключается в стремлении покуситься на саму амбициозную природу американского общества. Таким образом, не исключается вероятность того, что НП или кому-то из его близких не удалось достигнуть какой-либо намеченной цели в жизни. Действия его можно охарактеризовать как образец широкомасштабной мести за собственные неудачи. Наказание для тех, кто сумел изменить свою жизнь к лучшему, заключается в том, чтобы разрушить эту новую жизнь перспективой обвинения в убийстве. НП ненавидит людей, сумевших по каким-то причинам разбогатеть или обрести более высокое положение в обществе. Что и может предположительно символизировать складывание однодолларовой купюры в виде бабочки при убийствах Ариэллы Блум и Карла Тозера. Перевернув последнюю страницу, я прочел заключение. Пол: мужской Возраст: предположительно от тридцати восьми до пятидесяти лет. Расовая принадлежность: неизвестна Государственное происхождение: неизвестно Внешность: Данные отсутствуют, однако, учитывая физическую силу, необходимую для нанесения травм в некоторых случаях, НП, вероятно, достаточно силен и находится в хорошей физической форме. Психология: НП обладает высоким уровнем интеллекта. Чрезвычайно организован. Социально адаптирован. Манипулятивен. Склонен к нарциссизму. Наличествуют признаки социопатии и психопатии, но при этом НП остается высокофункциональной личностью, у которой хватает интеллектуального потенциала скрывать вероятную симптоматику от общественности, друзей и родственников. Жестокость, проявленная к жертвам как в ходе убийств, так и, в ряде случаев, посмертно, подразумевает садистическую составляющую преступлений. В частности, перекладывание вины за свои преступления на невиновных людей может быть формой эмоционального садизма. Высока вероятность психосексуальной одержимости болью, а также какого-то парафилического расстройства – скорее всего, сексуально-садистического. Образован, наверняка на уровне колледжа. Хорошее знание криминалистических процедур. НП, учитывая его патологию, наверняка относится к тем, кто не преуспел в избранной им области, или же кто-то из его близких так и не сумел раскрыть свой потенциал. Можно предположить, что какую-то часть своей жизни НП провел в бедности. Его миссия – извращенное покушение на американские ценности и амбиции – наверняка мотивируется стремлением отомстить за собственные неудачи. – Он думает, что убивает Американскую Мечту, – произнес я вслух, сам того не сознавая. Поднял взгляд от документа и обнаружил, что обе женщины не сводят с меня глаз. – Он должен предварительно изучать свои цели. Через газеты, местное телевидение или что-то в этом роде. Знаете – положительная история в конце вечернего новостного выпуска, полного всякой чернухи. Про счастливчика, сумевшего воплотить в жизнь свои грезы. Вот так он их и находит. Я поищу, – сказала Харпер. – Я придам вам двух моих сотрудников, – пообещала Дилейни. – Они прямо сейчас начнут обзванивать местные новостные агентства. Комната на глазах наполнялась энергией. Дилейни явно ощутила, что неуловимый призрак где-то уже совсем близко. И все же что-то во всем этом не давало мне покоя. Версия выглядела убедительно, но этому Биллу как-то слишком уж подозрительно везло. А чем еще это объяснялось? До настоящего момента он совершил убийства уже в восьми штатах и добился чьего-то осуждения за них во всех восьми случаях. В Нью-Йорке дело шло к девятому. И могло быть что-то еще, чего Дилейни еще не выяснила. Я получше любого другого знал, что в уголовном процессе может случиться все что угодно. Слишком уж много переменных, даже в случае с сильной доказательной базой. Неужели Биллу настолько улыбалась удача, что он получил обвинительный приговор в восьми случаях из восьми? – Когда будете связываться с новостными агентствами на местах, постарайтесь получить весь изобразительный материал с судебных разбирательств. Там могут быть видео или фотографии толпы, присутствовавшей на процессе. Я думаю, что наш человек наблюдал за каждым разбирательством от начала и до конца. Есть шанс, что где-то он просто случайно попал в кадр, – сказал я. – Шансов мало, но мы этим займемся, – ответила Дилейни. – Посещение слушаний соответствовало бы его психологическому профилю. Многие убийцы возвращаются на места своих преступлений или забирают трофеи у своих жертв. Это позволяет им вновь и вновь переживать этот волнующий момент. Конечно, это не то же самое, что убийство, они не получают такого же кайфа. Но что-то все-таки получают. Харпер встала и собрала свои записи – ей не терпелось приступить к работе. – Этого достаточно, чтобы снять с Соломона обвинения? – спросила она. – Не знаю. У Прайора хватает веских улик, которые он сегодня предъявит присяжным. Было бы лучше, если б Бобби смог вспомнить, где, черт возьми, его носило в тот вечер. – А он и вправду не знает? – спросила Харпер. – Говорит, что был пьян и ничего не помнит. – Наверняка же кто-нибудь узнал бы его, если б он заглянул в какой-нибудь бар? – сказала Дилейни. – Можно подумать. Но я видел запись с камеры наблюдения. Он был в темной одежде, бейсболке и с поднятым капюшоном. Многим знаменитостям сходит с рук прогулка по городу вроде Нью-Йорка, если они прикрывают даже… Слова застряли у меня в горле. Дилейни попала в точку. Бобби просто должны были узнать. Именно что должны. Вот оно. – Дилейни, у вас есть список криминалистов ФБР в этом здании? – быстро спросил я. – Могу достать. А что? – Это в наших общих интересах, если Бобби уйдет от ответственности. Мне нужна ваша помощь, – сказал я. Сперва Дилейни насторожилась. Встала, скрестив руки на груди. – Если в этом нет ничего противозаконного, то мы могли бы протянуть руку помощи, – осторожно произнесла она. – А вот с этим-то как раз могут возникнуть проблемы. Дилейни вопросительно посмотрела на меня. Я улыбнулся и добавил: – Правда, с юридической точки зрения это будет незаконно, только если мы спалимся. Глава 51