– Кто их поставил, можешь увидеть? – Какой-то… мужчина. Я расслабилась. Сидд. Значит, не черная ведьма, значит, он просто следит. Стало по-своему тепло, наша с ним связь прервалась не совсем. – Попробовать их убрать? – Не трогай. Все равно не выйдет. Они – инквизиторские. – Тьфу, какая гадость, – выругалась Адаланта совершенно неподходящими светской пожилой леди словами. Я лишь хмыкнула. И пожелала ей, желающей отправиться в свои покои для отдыха, хорошего вечера. * * * Свиток Иерархии. Он был мне нужен, он мог пролить свет на личность, претендующую на роль новой Верховной мары, как нотариальный документ проливал свет на первенство наследников родительской недвижимости. И нет, в данном случае борьба шла не за дом, но за Алтарь. За его распределяющую мощь, его потенциал создавать новые законы, управлять временем, дарить привилегии, отбирать их… Почему-то за свои двадцать два года я ни разу не думала о том, что Идра скоро уйдет. Сколько я себя помнила, она казалась мне вечной. Единственная Равновесная мара среди нас всех. С чего она вдруг решила, что я смогу стать ей равной? У меня ни опыта, ни знаний, мне не исполнилось и тридцати… В хранилище было темно, пыльно и тихо. И список Иерархий в нем отсутствовал. * * * Кто бы ни шел за мной по пятам, он позаботился о том, чтобы самый интересный мне документ исчез. Забрал его до моего появления. Я пыталась искать информацию о Древней Иерархии в книгах, но те содержали лишь конкретные магические формулы, мифы, сказания, описания жизнедеятельности канувших в небытие личностей… Ночевать в едином Доме не хотелось, я шла к себе. Во дворе опустилась на скамейку, хотелось просто побыть, подышать. Надо мной светили звезды; качались на клумбе увядшие уже высокие розовые цветы – марбелии. Времени оставалось катастрофически мало – так мне казалось. И в то же время его становилось очень много; мне слышался ход Вселенной. Усилилось не покидающее меня в последние дни чувство, что я становлюсь её частью, частью всего сущего. Сливаюсь с бытием воедино, перестаю быть собой, перестаю быть Маризой, личностью. Мне, сидящей в облике человека на лавке, чудился неслышный полет, красивый, невесомый. И сопротивляться ему не было сил. Где-то в своей квартире сейчас заваривает вечерний чай Сидд. У него красивые плечи, у него удивительные глаза. Волшебный запах, мужественные руки, которые рассматривать и рассматривать. Даже одиночество в этот момент стало желанным и правильным. «Не в этой жизни» – так он ответил мне у заправки. В этой жизни только я. Да и я перестаю в ней быть. Я впервые слышала, как под перемигивающимися на небе звездами шелестит ход времени. Эти невидимые жернова поглотят всех нас. И вновь возродят кем-то. Я думала ни о чем. Марбелии этим летом цвели красиво, я любовалась ими каждый раз, когда проходила мимо. Любовалась и теперь – уже увядшими. А после поднялась, достала запасные ключи, которые забрала в Доме Мар после возвращения из Топи, толкнула дверь подъезда. Глава 16 С самого утра внутри меня суматошно вопила мелкая Мариза. Билась о черепную коробку, старалась достучаться до сознания, едва ли не стояла на коленях. Увещевала о том, что мы срочно должны отправиться к Инквизитору, пасть ему в ноги и попросить силу обратно хотя бы на сутки. Что нам следовало спешно искать новые заклинания атаки или защиты, а еще лучше нечто, что перенесет нас на другую сторону планеты или позволит схорониться под землей. И пусть собрание проходит без меня, пусть выбирают кого угодно – плевать: лишь бы выжить, лишь бы пережить! Я выбрала её не слушать. Я не пойду «хорониться», не буду спешно листать свитки в поисках руны сильного оберега, не пойду падать никому в ноги. И дело было не в слабости, не в отчаянии, не потому что я «сдалась». Просто я вдруг поняла, что хочу этот день прожить. По-настоящему, как редко когда себе позволяла. Никуда не спешить, но все видеть, слышать, чувствовать. Именно поэтому к одиннадцати, вместо того чтобы судорожно листать старинные книги в библиотеке, желая любой ценой спасти свою шкуру, я распаковывала в кофейне новую, доставленную грузчиками кофемашину. Бережно снимала с неё целлофан, устанавливала на место, читала, чтобы после обучить Элину, инструкцию пользования. Каждую заказанную чашку кофе я варила с любовью, и я видела лица тех, кто заходил, я их помнила. Сосредоточенные, веселые, встревоженные, старые, молодые. Видела прилипший к кроссовкам студента желтый лист с улицы, видела модные белые часы на руке девчонки с розовой сумочкой. Я впервые услышала, как смеется, общаясь с посетителем, Элина, и, отправившись в кабинет, выписала ей премию – она узнает о ней завтра. Мне все хотелось сделать правильно, мне почему-то казалось, что у меня для этого имеется последний шанс. Что-то оценить, чем-то насладиться. Я думала о том, что квадратную и неинтересную плитку на полу нужно заменить ромбовидной, узорной, что нам не помешали бы прозрачные занавески. Может, дизайнерские торшеры… Время продолжало плыть сквозь меня все ощутимей, казалось, я распыляюсь по ветру. Странная иллюзия, но хорошая, светлая. К четырем часам после полудня мелкая Мариза внутри меня сдалась, притихла. Может, она сдалась раньше – я перестала обращать на неё внимание еще утром. Кафе я покинула, прихватив ключи от квартиры Кьяры. Нужно там прибрать, вытереть пыль, все обновить, освежить. Заказать цветы, купить еду в холодильник и, конечно же, оставить записку «Я тебя люблю» – пусть подруга вернется в чистое, красивое жилище. К моменту завершения уборки за окном начало темнеть. Все ближе Ритуал. Внутри меня спокойно, тихо. Может, слишком тихо, как бывает в штиль, когда земную кору уже нечему трясти. Когда у ветра угасли силы бушевать, когда тот, кто остался посреди океана на плоту, может лишь надеяться на то, что плотные облака рассеются и под конец дня хоть на секунду покажется солнце. А нет – так нет. К Дому Мар я решила идти пешком. Увижу залитые ранними сумерками улицы, подсвеченные витрины, подышу одеколонами прохожих, послушаю, как хрустят под ногами сухие листья, полюбуюсь зажигающимися фонарями. А там – через парк. Парк Гринер находился почти в центре города. Всегда запруженный людьми, сегодня он был непривычно тих и пуст. Лишь возил по земле граблями с тонкими зубьями дворник, сметая в кучу опавшую листву. Пылали желтые стеклянные сферы фонарей; изгибались брусчатые дорожки – я шагала, сунув руки в карманы тонкой ветровки. Под вечер опять холодало, пробирала дрожь. Наверное, дело во внутренней пустоте, в ставшем привычным одиночестве – до Сидда не дотянуться, согреться не обо что. Даже мысль об идущей на поправку Кьяре не была способна согреть, как стоящая за стеклом свеча. И лишь спустя мгновение я поняла, что ощущаемая мной изморозь неестественна и что прохожие отсутствуют не просто так: их отогнал чей-то невидимый барьер, он попросту не позволяет им свернуть в сквер. А дворник – тот движется по самой его границе, не переступая её. Все верно. Я обернулась, когда ощутила её присутствие – стоящей за моей спиной женщины с родинкой. Значит, она даже не меняла внешность, не пыталась замаскировать себя. Ей было проще ударить по памяти Кьяры, нежели скрыть себя личиной… – Здравствуй, Мариза. Голос молодой. А вот ее тело… Мара номер два – я вдруг поняла, кто она. Одна из самых древних темных ведьм, почти такая же древняя, как Идра. Ей на вид около пятидесяти, а в глазах черные колодцы такой глубины, что нырнешь – и поглотит навечно. – Узнала меня? – Я не могла её узнать, но я узнала. – Я Таниа. Тания, Танна, Тамарнэо – о ней ходили легенды. Все плохие, одна ужаснее другой; мы, молодые мары, никогда не видели ее воочию, кто-то поговаривал даже, что она почила от старости. Очевидно, нет. И магия в ней клубилась такая древняя, что мне делалось дурно. Магия мертвых тел, древесных корней, магия разложения с дыханием смерти. – Здравствуй, Танна. Мы смотрели друг на друга долго, мы были из разных миров – она родилась пару тысяч лет назад, мне всего лишь двадцать два. – Ты знаешь, зачем я здесь. «Она убьет меня сегодня» – мысль эта показалась мне ровной, лишенной всяческих эмоций. Против этой особы не имело смысла искать заклинания, ни одно из них не спасло бы. Танна копила свою мощь давно, собирала её от смертных по крупицам и набрала столько, что могла впоследствии стать маткой черных ведьм. Плохо, если так случится. – Я – тринадцатая. Самая слабая. Почему? Я хотела, чтобы она говорила. Я не пыталась отсрочить свою смерть, но я хотела знать детали. Свет фонарей в плафонах теперь мерцал, будто ему было нечем дышать; тихо звенел от напряжения воздух. – Слабая? Идра сегодня выберет тебя. Если ты явишься на Ритуал. Но ты не явишься. «Жаль, что приходится все-таки прикладывать к этому руку самой, так хотелось, чтобы тебя убили косвенные события». – Идра полагала, что у меня есть шанс стать Равновесной. Но я ей не стала. – Это не важно. Я не желаю искушать судьбу, я слишком давно желала приблизиться к Алтарю. Мне казалось, что внутри Танны копошатся черви. Что проделай в ней дырку – и они расползутся по земле, вывалятся, как из гнилой кучи. – Значит, все из-за власти? Напомаженные красным тонкие губы изогнулись презрительно. – Что ты знаешь о власти? – «Сопля» – именно это ей хотелось добавить. – Что ты знаешь о том, чтобы столетиями ждать своего череда? Если Равновесная мара не приходит в мир, место старшей занимает следующая по старшинству. Темная или Светлая – неважно. У меня стыл позвоночник; даже стоять рядом с этим… существом было все равно что стоять в подземном храме, где поклоняются кровавому многорукому демону ада. – Если бы я встала у Алтаря, что изменилось бы для тебя? Черная, как смоль, радужка глаз, красноватые белки, узкое лицо. Обычная на вид женщина, очень худая, обернутое темным плащом тело. Она даже пыталась улыбнуться, стараясь показать, что нечто человеческое ей все же не чуждо. – Я живу куда дольше. Знала ли ты о том, что в молодости мы с Идрой были подругами? Что однажды я спасла её человеческую дочь от смерти и с тех пор Верховная Веда мне задолжала. Не важно, что Идра давно уже пережила всех своих человеческих детей, но долг свой она отдавала исправно – Алтарь был настроен на выдачу сверхмагии черным ведам. Хочешь спросить, не запрещено ли это писанием? О да, но Идре не чуждо чувство ответственности. Пусть то, что она делает, – ошибка. Для людей, конечно же, не для нас… «Значит, даже Идра неидеальна». – А я… – А ты, увидев расположение рун Алтаря, захочешь изменить их порядок. Ты ведь за… справедливость. Последнее слово Танна выплюнула с презрением, как обгаженную колючку. Мне бы страшиться скорой смерти, но вместо этого я задумалась и поняла, что да, разобравшись в расположении рун, я бы вернула им былой порядок. Ни к чему таким, как мара номер два, иметь привилегии: это далеко небезопасно. Все это время Идра играла с огнем, но я бы так делать не стала. И лебезить теперь перед Танией, убеждая в том, что могла бы сохранить выдачу сверхмагии не по назначению, не стала тоже. – Вот видишь, – слова прозвучали снисходительно. Мол, я не хотела для тебя такого конца. – Ничего личного, Мариза. Просто ты молода, неопытна и пока слишком однобока в мышлении. В общем, … неудобна. Мне так хотелось, чтобы Инквизитор выпотрошил тебя по полной… Но даже он оказался мягкотелым. «Мягкотелым?» Я впервые почувствовала нечто, похожее на злость. Практически неспособная ничего ощущать, я радовалась тому, что она начала ворочаться внутри меня.