– Все понимает, но настаивает. Говорит, что у ее матери есть нехорошее предчувствие. – Какой убедительный довод. Дождь наконец закончился. – Обещает выплатить хороший гонорар, – добавил Вейдеманис. – Обеспеченная женщина. Понимаю, что она потрясена смертью своего отца, но весь этот разговор выглядит не очень серьезно. И самое неприятное, что к этому делу просто невозможно подступиться ни с какой стороны. И ее дядя абсолютно прав, когда советовал не обращаться ко мне. – Я сказал, что мы подумаем, как ей помочь. – Ты считаешь, что я теперь должен прилететь в Москву? Может, она увидела во сне, что ее отца отравили! Это тоже считается убедительным фактом? – Она уверена, что отца отравили, – снова повторил Эдгар. – Я пообещал. – Даже не поговорив со мной? – Кроме того, через два дня день рождения Наиры, и ты, возможно, захочешь ее лично поздравить. – Послушай, ты просто интриган. Непорядочный человек, – рассмеялся Дронго. – Мне все ясно. Ты точно знал, что я все равно прилечу в Москву. Ладно. Завтра вылетаю. Только предупреди Екатерину Николаевну, чтобы у нее не было никаких иллюзий. Дело абсолютно тухлое. К могиле ее отца будет невозможно подступиться. Можешь представить, какой будет грандиозный скандал, если кто-то вообще узнает о намерении провести расследование по факту смерти вице-премьера? Или она думает, что я могу вызывать духов с того света? – Она говорит, что ей столько рассказывали о тебе. – Моя репутация меня погубит, – выдохнул Дронго. – Ладно. Сейчас закажу билет на завтра в Москву. Хорошо, что отсюда летают большие двухэтажные «Боинги». Не люблю, когда в маленьких самолетах нас сильно трясет. – И конечно, я не буду предупреждать Наиру о твоем приезде, – лукаво уточнил Вейдеманис. – Если уже не предупредил, – усмехнулся Дронго. – В общем я перезвоню, когда закажу билет. И передай Екатерине Николаевне, что мы встречаемся с ней завтра вечером. Глава вторая Вечером коллеги сидели в квартире, когда раздался телефонный звонок. Женщина приехала на своей машине и спрашивала, как ей пройти в дом. – Мы уже предупредили консьержа, – сообщил Вейдеманис, – можете подняться. Через пять минут в квартиру вошла Екатерина Николаевна. Она была в сером платье, на ногах полусапожки. Острый нос, немного растерянные, чуть раскосые глаза, очки, вытянутое, худое лицо, собранные волосы, почти не было следов косметики. На руках были достаточно скромные часы. Хотя сумочка была от очень известной французской фирмы. Эта женщина была похожа на преподавателя средней школы, но никак не на дочь вице-премьера и супругу заместителя министра. Пожав руку Дронго, она прошла в гостиную, усаживаясь в кресло, которое ей предложил хозяин квартиры. Он сам уселся напротив, Вейдеманис пристроился на диване. – Что-нибудь хотите выпить? – уточнил Дронго. – Нет, спасибо, – отказалась гостья, чуть поежившись, словно ей было зябко, – вам ведь уже сказали, почему я пришла. – Да. Соболезную вашему горю. Это всегда тяжелая трагедия, когда теряешь родителей. Тем более так неожиданно. – Именно так. Неожиданно. Дело в том, что мой дедушка, папин отец, жил почти до восьмидесяти. У них в семье были долгожители. – На Кавказе восемьдесят лет – это достаточно средний возраст, – мягко заметил Дронго, – но вы правы. Генетика имеет значение. Вы ведь биолог. И закончили МГУ? – Верно. – А потом остались на кафедре, защитили диссертацию, стали доцентом. – Он не спрашивал, он утверждал. – Наверняка сейчас пишете докторскую? – Уже закончила, – без тени улыбки сообщила Екатерина Николаевна, – скоро должна быть защита. Просто этот случай… эта трагедия… Она тяжело вздохнула. – Я понимаю, – участливо произнес Дронго. – Мы с мамой уверены, что он не мог просто так умереть, – сказала гостья, – он был очень сильным и волевым человеком. – Вы считаете, что сильные и волевые не уходят, как все остальные. Извините, что я несколько циничен. – Конечно, уходят. Но вот так… – Если у вас были какие-то подозрения, их можно было легко проверить сразу после кончины вашего отца. Достаточно было провести обычное обследование. – Мы были в таком состоянии. И мама просила, чтобы его не трогали. И моя тетя Клавдия тоже настаивала. – Эта сестра вашего отца, которая работает в кремлевской поликлинике? Женщина растерянно посмотрела на Вейдеманиса. – Вы наводили о нашей семье справки? – спросила она. – Нет. Вы сами рассказали о своей тете моему напарнику, – ответил Дронго. – Да, действительно. Я начинаю все забывать. После всего случившегося. Так получилось, что туда приехали все. И моя тетя, и мой супруг. – Итак, все не хотели вскрытия, но после похорон у вас с матерью появились крепнущие убеждения, что его смерть, возможно, не была случайной. – Мы в этом сомневаемся. Я узнала, что он звонил маме и предложил ей взять меня с собой в Италию. И мою дочь. Понимаете, он планировал поездку. И еще он позвонил мне сказать, что хочет со мной серьезно поговорить. – Может, он и собирался предложить вам эту поездку? Вы ведь изначально не планировали отправляться в Италию все вчетвером? – Нет. Но он сказал маме, что хочет взять с собой меня и внучку Настю. Чтобы мы поехали все вместе. – И вы считаете, что он хотел поговорить о чем-то другом? – Уверена. Он мог бы сообщить о поездке по телефону. И не стал бы планировать серьезный разговор с глазу на глаз. – Понятно. У вас были с ним хорошие отношения? Простите, что спрашиваю. – Идеальные. Он меня просто обожал. – У вас есть братья и сестры? – Нет. К сожалению, нет. – Почему? Ведь ему было шестьдесят два. Значит, вы появились, когда вашему отцу было около двадцати трех лет. Очень молодой возраст. И потом не было детей? Я спрашиваю для понимания ваших отношений. – Все правильно, – кивнула Екатерина Николаевна, – я была первым ребенком. Родители поженились, как только закончили институт. Они вместе учились. И я родилась через год. Ну а после… после случилась трагедия. Родители попали в тяжелую аварию. Мама была на восьмом месяце. Должен был родиться мальчик. Она потеряла ребенка и больше уже никогда не могла рожать. Мы никому не рассказывали об этой трагедии. Но на маму она сильно подействовала. – Понимаю, – мрачно кивнул Дронго, – значит, вы были единственной и любимой дочерью. И поэтому вы так убеждены, что о совместной поездке в Италию отец мог сообщить вам и по телефону. – Да. Тем более что он сказал об этом маме. – Вы говорили, что в момент смерти в кабинете вашего отца был его брат? – Да. Младший брат моего отца. Денис Антонович. Он тоже работал в Совете министров и прибежал сразу, как только позвонила секретарь моего отца. Но когда он прибежал, было уже поздно. – У вашего отца были хорошие отношения с братом? – Конечно. Они вместе ездили на рыбалку по воскресеньям, папа очень любил сыновей моего дяди, моих двоюродных братьев. Их детей. Один из них сейчас работает в нашем посольстве в Египте. Советником посольства, а другой в Министерстве экономического развития. Папа любил их как родных сыновей. – Что вполне объяснимо. – Да, наверно. – А ваш супруг? – Дядя рассказал, что он прибежал в кабинет уже после врачей, которые констатировали смерть. Они договаривались встретиться с отцом. – Понятно. Какие отношения были у мужа с вашим отцом? – Нормальные. – Говорят, что все любящие отцы немного ревнуют своих дочерей к их мужьям? – Не знаю. Я об этом никогда не думала, – сухо произнесла гостья. – А у вашей тети Клавдии есть дети, муж? – Есть, конечно. Муж – Сабир Валеевич Сабитов, он заместитель генерального директора какого-то крупного предприятия, кажется электротехнического. Я всегда путаю. Их дочь – Виктория, сейчас заместитель главного врача в Санкт-Петербурге. И ее супруг тоже врач. Такая династия врачей получилась. Она просто констатировала факт. Не улыбаясь и не меняя серьезного выражения лица. Было заметно, что горе потрясло молодую женщину. Она достала носовой платок, повертела его в руках и снова убрала в сумочку.