– Извините, что я так подробно расспрашиваю, но мне важно понять отношения внутри вашей семьи. Чтобы представить себе картину в целом. Ваш супруг по специальности тоже биолог? – Нет, – покачала она головой, – нет. Мы познакомились уже после того, как я уже защитила диссертацию. – И сейчас он работает заместителем министра связи? – Да, правильно. – Ваш отец помогал ему с карьерой? Простите, что спрашиваю, но мне важны любые детали ваших семейных отношений. – Конечно, нет, – печально ответила гостья, покачав головой. – Нужно было знать моего отца. В таких вопросах он бывал более чем принципиальным человеком. Считал, что нельзя пользоваться родственными связями. Моему мужу больше помогал мой дядя, Денис Анто-нович. – Сколько лет вашей дочери? – Десять. Недавно исполнилось. – У вас только одна дочь? – Да. Так получилось, что я была постоянно занята на работе. Муж тоже делал карьеру. Не сложилось… – Вы ведь биолог по образованию и должны понимать, что если это было предумышленное убийство, то вашего отца могли отравить только в день его кончины. Вряд ли кто-то стал бы рисковать, давая ему яд длительного действия. – Я об этом тоже подумала. – Хотя в реальность такого сюжета верится с трудом. Отравить вице-премьера российского правительства – это слишком дерзкий вызов, который может спровоцировать потрясение в обществе. В наше время такое просто невозможно. Не думаю, что на такой шаг мог кто-то пойти. Но в любом случае нужно будет проверить всех, кто заходил в тот день к вашему отцу, если есть такие подозрения. Вы, конечно, были знакомы с его секретарем? – Отец работал с ней уже одиннадцать лет. Елизавета Трофимовна. Они начинали еще в «Росвооружении», где работали вместе. Он ей очень доверял. – Сколько ей лет? – Около пятидесяти. – Замужем? – К сожалению, нет. И никогда не была, если вас интересует эта сторона вопроса. Таких обычно называют «старыми девами». Очень пунктуальная, дисциплинированная, всегда аккуратная, все помнившая. Она уже подала заявление, чтобы уйти из Кабинета министров обратно в агентство. Не хочет оставаться там без моего отца. Такой верный и преданный друг. – Екатерина Николаевна, не выдержав, еще раз достала носовой платок, сняла очки и вытерла набежавшую слезу. Затем убрала платок, надела очки и взглянула на Дронго: – Извините. Мне все еще сложно об этом говорить. Он кивнул в знак понимания. – Мимо такой преданной женщины не мог проскользнуть незнакомый человек, – задумчиво произнес Дронго. – Конечно, – согласилась гостья, – она очень уважала и даже любила моего отца. Это было заметно. И всю нашу семью, – быстро добавила она. – У вашего отца были враги? – Не знаю, – несколько растерянно ответила женщина, – не думаю, что были какие-то личные враги. Но, возможно, по службе были недоброжелатели. Не знаю, не уверена. – Он не рассказывал о своей работе? – Никогда. Даже маме ничего не говорил. Его прежняя работа в агентстве приучила к некоторой закрытости. Он был связан с разными секретными проектами. Наверно, сейчас уже об этом можно говорить. А прежде это было своеобразное табу. Потому в доме никогда не говорили о его служебных делах. – Даже среди близких? – Да. Я никогда не слышала, чтобы в доме обсуждались какие-нибудь служебные дела. Это было исключено. – Но вы считаете, что его смерть не была случайной. – Да, мы с мамой так думаем. Я в последние две недели все время остаюсь с ней. Вижу, как ей тяжело. Они с папой были знакомы со студенческих лет. И мама тоже не верит в его случайную смерть. – Почему она не говорит об этом вашему дяде? Он занимает достаточно высокий пост, чтобы инициировать расследование. – Она ему говорила. Но он считает, что все это не очень серьезно. И объясняет мамины слова ее нервным шоком. Так он говорил и своей супруге. Моей тете. В общем, он не верит в возможность каких-то других версий. Считает, что у отца случился обширный инфаркт. И все время твердит, что это государственные интересы. – А ваша тетя Клава? Она ведь профессионал и должна была поставить под сомнение скоропалительные выводы медиков и встать на сторону мамы. – Она считает, что у моей мамы нервное расстройство. Прописала ей успокаивающие лекарства. Но дело в том, что отец и мать были как две половинки одного целого. Говорят, что такое случается одно на тысячу или один на миллион. Они абсолютно чувствовали друг друга, жили друг другом. Когда отец на рыбалке однажды сломал ногу, мать это почувствовала, сидя в доме. Это мистика или такая тесная связь? Не знаю, но так действительно было. Еще двадцать восемь лет назад. Говорят, что некоторые люди могут чувствовать боль близких даже на расстоянии. – Есть легенда, что английская королева проснулась ночью и закричала, когда убивали ее детей, – вспомнил Дронго. – Такие случаи широко известны. Но вы должны понимать, что ваш отец был очень большим государственным чиновником, которого торжественно похоронили на самом престижном кладбище в России. И провести какие-то манипуляции с могилой просто невозможно. – Я все понимаю. И все родные говорят нам об этом. Но Марат рассказывал, что вы великий сыщик. Простите, я говорю его словами. Он даже сказал, что вы не столько сыщик, сколько потрясающий аналитик, который по самым незначительным деталям сможет составить общую картину и добиться истины. – В общем волшебник, – недовольно заключил Дронго, – такой фокусник Кио в криминальном мире. – Я не хотела вас обидеть. – А я и не обиделся. Это был скорее комплимент. Но боюсь, что мои способности в данном случае будут бессильны. Чтобы развеять ваши подозрения, нужно будет добиться разрешения на эксгумацию тела. Вы четко представляете, что это такое? За последний век я не слышал, чтобы власти давали разрешение на эксгумацию в таком месте. Тем более человека, занимавшего такой высокий пост в государстве. Это будет просто грандиозный скандал. – Я все понимаю. Но мама настаивает. Рационально объяснить такое поведение просто невозможно. – И вы хотите, чтобы я нашел иррациональные объяснения? – Во всяком случае, попытались. Я готова оплатить все ваши расходы. Простите, что я об этом говорю, но вы ведь частный детектив, не работающий на государство. – К счастью, – согласился Дронго. – Обратите внимание, что все ваши родные и близкие против этого расследования. – Кроме моей матери… – Кроме вашей мамы, – согласился Дронго, – но этого пока явно недостаточно. Оставьте мне телефон Елизаветы Трофимовны. А еще лучше будет, если вы позвоните ей и попросите меня принять. Мне нужно будет с ней переговорить. И учтите, что я ничего не могу вам заранее обещать. Я только попытаюсь проверить некоторые ваши подозрения. – Спасибо, – кивнула гостья. – У вас сохранились костюмы вашего отца? – неожиданно спросил Дронго. – Я имею в виду костюм и рубашку, в которых он был в день своей смерти? – Думаю, что да. Все пока лежит дома. Маме очень сложно открыть шкаф и просмотреть его вещи. – Тогда нам нужно будет прямо сейчас поехать к ней домой. Чтобы вы пустили меня к этому шкафу с одеждой. И показали его вещи, в которых он был в тот роковой день. Ведь хоронили его наверняка в другом костюме. – Да, – удивленно согласилась Екатерина Николаевна. – Я не совсем понимаю, для чего вам его костюм? Там нет пятен крови или чего-то похожего. Вообще нет. Простите, что я говорю об этом. – Я не ищу пятен крови, – возразил Дронго. – Насколько я помню, ваш отец был достаточно грузный и полный человек, с копной густых седых волос. Таким я видел его в информационных выпусках новостей. И обратил внимание на его хорошие волосы. В таком возрасте. Вы же видите, что я начал терять волосы в достаточно молодом возрасте. Она впервые позволила себе чуть улыбнуться. – Поэтому мне нужен его костюм, в котором он был на работе, – продолжал Дронго. – И, возможно, тогда мы сумеем получить хотя бы один факт в пользу вашей необычной версии. – Я позвоню матери, – сразу согласилась гостья, – и сообщу, что вы приедете. Только учтите, что отец был очень чистоплотным человеком и его волосы вряд ли могли остаться на пиджаке или брюках. И я не помню, чтобы у него была перхоть. – Но врачи, которые пытались его реанимировать, наверняка сняли с него галстук, расстегнули пуговицы на рубашке, чтобы сделать закрытый массаж сердца. Да один разряд дефибриллятора чего только стоит! – напомнил Дронго. – И поэтому у нас есть шанс найти его волосы. – Наверно, вы правы, – согласилась женщина, доставая телефон. Это была очень дорогая и престижная модель. Дронго знал, что подобные гаджеты стоят от пяти тысяч долларов. Она набрала номер. – Мама, – торопливо начала Екатерина Николаевна, – добрый вечер. Это я. Мы сейчас приедем вместе с экспертом, о котором я тебе говорила. Да, вместе приедем. Он хочет просмотреть папин костюм. Тот самый, в полоску. В котором папа был… – голос предательски дрогнул, – был… в тот день. Ты только ничего не трогай. Хорошо, я все поняла. Гостья убрала телефон в сумочку и поднялась. Мужчины поднялись следом. – Поедем, – кивнула Екатерина Николаевна, – моя машина во дворе. – Вы за рулем? – уточнил Дронго. – Не люблю, когда в машине кто-то посторонний, даже водитель. Это мое личное пространство, – пояснила она и направилась к выходу. – У вашего отца был водитель? – Конечно. И даже личный телохранитель. Такой своеобразный помощник. Очень хороший парень. Но в тот день отец отправил его куда-то на вокзал. Дронго нахмурился. – Вам что-то не понравилось? – догадалась гостья. – В день, когда стреляли в «Крестного отца», его водитель заболел, – вспомнил Дронго. – Какого «Крестного отца»? – удивилась женщина. – Я вас не совсем понимаю. – Был такой американский фильм с участием Марлона Брандо и Аль Пачино. Может, помните. – Что-то припоминаю. Но я не любитель подобных фильмов. Не понимаю, почему вы вспомнили про этот фильм? – Такие совпадения почти не случаются, – пояснил Дронго. – Водитель «Крестного отца» был и его охранником. Он нарочно не вышел на работу, и рядом с его боссом оказался его никчемный сын, который не сумел защитить отца. А телохранитель был просто подкуплен. – Это не наш случай, – сразу ответила Екатерина Николаевна.