— Я не тороплюсь. — с улыбкой ответил я ей. — Я вижу, ты всегда других заставляешь работать за себя, а сам, как паук, плетёшь какие-то сети. — Я их не плету, а распутываю. — Тебе просто так кажется или ты сам себя в этом убеждаешь. — за Кирсановой должно было остаться последнее слово. — Так сделаешь? — Попробую. Как там моя сестричка? — Как и прежде, — я улыбнулся, — у неё, кстати, как и у тебя склонность к убийству. Только она компьютерных монстров убивает. — Со временем это пройдёт, и она поумнеет — едко отреагировала Кирсанова. — Я тебя о другом спрашивала. — Понимаешь, — смущённо ответил я, — у меня не было ничего такого, чтобы я мог её поручить. Пока она корректирует документы, которые составляю, иногда делает подборку судебной практики по конкретной теме. — Я надеялась, что ты сделаешь из неё юриста. — Ты уверена, что ей это необходимо? — Уверена. Правда, сомневаюсь, что Настя это понимает. — Ладно, буду её побольше нагружать. — я решил заканчивать разговор. — В таком случае, я пойду. Не пропадай Вика, и помни о нашем пари. — Сам о нём помни и готовься к проигрышу, вернее, к отдаче долга. — Может быть, к тому времени, когда наш спор разрешиться, ты поймёшь, что это тебе не нужно. — Мечтай. Иди давай. — До встречи. — махнул я её рукой и ушёл. 9 05 августа 2019 года, кабинет следователя Семёнова О.А., районный отдел Следственного Комитета РФ. Следователь по особо важным делам Семёнов Олег Александрович многое в своей жизни видел, всю сознательную жизнь он был тем, кто боролся с преступностью. Именно боролся! За более чем двадцатилетнюю карьеру он всегда строго следовал букве Закона (для него это слово всегда писалось с заглавной буквы), если ему становилось известно о нарушениях, он их пресекал. Конечно, и у него случались раскрытые дела, по которым никто не понёс наказание, бывали и нераскрытые, но это только более ожесточало его, не влияя на принципы. Жил Семёнов по одному правилу, которое ёмко выразил в одном из художественных фильмов актёр Владимир Высоцкий словами своего персонажа: «Вор должен сидеть в тюрьме»[5]. Недостатком или достоинством Семёнова являлось то, что он ещё и взяток не брал. Подобные предложения он расценивал как оскорбление Закона и себя лично. О данных чертах характера Олега Александровича стало известно, когда он был ещё участковым уполномоченным, что создало ему определённую репутацию. Многие коллеги относились к нему с ироничным уважением, «вроде нормальный, но со странностями». Семёнову на такое отношение было плевать, вероятно, поэтому у него среди сослуживцев не было близких друзей. Начальство следователя не любило, но терпело, так как показатели раскрываемости и эффективности расследования делать было надо, ежеквартальные и ежегодные отчёты являлись насущной необходимостью. Просто Семёнову никогда не давали дел, при расследовании которых его принципы могли помешать желаниям руководства. Жизненное кредо Олега Александровича не позволило ему подниматься по карьерной лестнице, поэтому он оставался на почётной, громко звучащей, но, по сути, одной из низших должности следователя. В последние пять лет с принципами Семёнова произошла некоторая трансформация, он пришёл к тому, что считал возможным нарушить Закон, но только для того, чтобы виновник понёс заслуженное наказание. Это единственное исключение далось ему легко, он даже поражался, как не пришёл к этому ранее. Наличие логического дефекта в данной конструкции его не смущало. Жил следователь одной работой, семьёй не обзавёлся, имущества тоже не нажил. В перспективе Олега Александровича ждала нищая жизнь пенсионера, к чему он относился философски. Вот и сегодня в течение всего дня Семёнов выполнял рутинную работу: допрашивал свидетелей, изучал уголовные дела, давал поручения, сам получал их и выполнял. К вечеру усталость давала о себе знать, но следователю необходимо было допросить одного из ключевых свидетелей по делу об убийстве Костомарова, которое много крови ему попортило. Раскрыли его не в результате деятельности Семёнова, а благодаря работе оперуполномоченного Фирсова, которого следователь не любил, не уважал, обоснованно считая взяточником и мошенником. В Фирсове следователь ценил только ум и то только тогда, когда этот ум работал на Закон, что являлось редкостью. Степан Фёдоров, задержанный по делу и, конечно же, арестованный судом, вёл себя дерзко, в убийстве не признавался, имел наглость указывать Семёнову на необходимость сбора доказательств. А какие тут ещё доказательства нужны? Отпечатки пальцев, пара свидетелей и достаточно. Чего тратить время и силы на убийцу, которого суд так и так осудит. Неоспоримые доказательства виновности, предъявленные Фёдорову, на его позицию никак не влияли. У Семёнова даже на секунду возникла мысль, что он действительно невиновен, но она тут же пропала — так просто к следователю не попадают, притом с чётким «резюме» от оперативников. Пока подозреваемый был изолирован от общества в следственном изоляторе, следователю приходилось собирать доказательства, вернее приводить их в соответствие с Законом: оформлять протоколы, делать запросы и получать на них ответы и т. д. Сегодня, как раз планировался допрос одного из ключевых свидетелей — Селемякиной И.С. От неё Олег Александрович проблем не ждал — у него всегда хорошо получалось работать с пожилыми людьми. Его даже не смущал присутствовавший в кабинете молодой следователь — Игорь Сергеев, лейтенант, с которым Семёнов был вынужден делить кабинет и которого недолюбливал. — Добрый вечер, — начал он, увидев входящую в кабинет Селемякину, — Инна Сергеевна? — Здравствуйте, да. — ответила та. — Присаживайтесь Инна Сергеевна. — Спасибо. — старушка уселась на стул на против следователя, между ними оказался письменный стол. — Я пригласил вас для того, чтобы зафиксировать показания о дне, когда Фёдоров Степан убил вашего соседа Костомарова Илью. — Фёдоров? Он убийца? А кто это? — Инна Сергеевна, здесь задаю вопросы я. — мягко поставил её на место Семёнов. — Давайте так, мы проведём допрос, а потом я, по возможности, отвечу на ваши вопросы. — Хорошо. — смущённо ответила свидетельница. — Итак, где вы находились 28 июня 2019 года? — С утра я была дома, а затем пошла прогуляться. — Видели ли вы в тот день этого гражданина? — Семёнов протянул женщине фотографию Степана Фёдорова. — Не…, нет. — Уверены? Сотрудники полиции, которые до этого беседовали с вами, сообщили, что вы видели именно его и именно 28 июня 2019 года. — Они, наверное, ошиблись. Я действительно видела этого молодого человека, но, скорее всего, 26 или 27 июня. — Почему вы так решили? И почему вы тогда обманули сотрудников полиции? — Я? Обманула? — испуганно спросила Селемякина. — Конечно, вы. Кто же ещё? Полицейским лгать мне незачем, все ваши слова они дословно передали мне. Я уверен, что они сказали, что вы видели Фёдорова именно 28 июня 2019 года. — Я не могла такого говорить. — Почему? — Потому что этого человека, — она указала на фотографию Фёдорова, которую положила на стол, — я видела 26 или 27, когда гуляла с Лилечкой. — Это кто? — Моя собачка. — Понятно. Всё-таки, когда вы видели подозреваемого. — Точно не помню, но уверена, что не 28. — Инна Сергеевна, — Семёнов глубоко вздохнул, — я не понимаю, почему вы решили играть со следствием, но должен вам объяснить: Фёдоров безусловно убийца, вы же пытаетесь помочь избежать ему ответственности, отсюда вывод — вы его соучастник либо пособник. Сколько вам заплатили? — Что? Что такое вы говорите? — Селемякина была возмущена. — Никто мне ничего не платил. — Почему же вы тогда уверены, что видели Фёдорова не 28.06.2019 года? — Я же сказала, в тот день я не гуляла со своей собакой, Лилечкой. Она приболела. А Фёдорова я видела 26 или 27. Днём это было. Он прошёл в подъезд, где живёт, ой, жил, Илья Костомаров. Я рядом с подъездом была, ещё удивилась, что Лилечка на него ругаться не стала. Обычно она на всех мужчин гавкает. — Понятно. И вы уверены, что не видели его 28 июня, готовы подтвердить это в суде и понести наказание за ложь? Поймите, есть уголовная ответственность за заведомо ложные показания. — Я говорю вам правду. Почему вы мне не верите? — Потому что оперуполномоченный, который беседовал с вами, сообщил мне другую информацию. Этот человек назначен государством, чтобы собирать информацию, необходимую следствию, в данном конкретном случае — мне. Ему незачем меня обманывать, он ни в чём не заинтересован. Сообщая, что 28 июня не видели Фёдорова, вы создаёте ему алиби. — Я говорю правду. — Это ваше последнее слово? — задал вопрос следователь и после утвердительного кивка свидетельницы сказал. — Что ж, сейчас я зафиксирую ваши показания и вы сможете уйти. Последующие пятнадцать минут Семёнов активно работал с клавиатурой, после чего распечатал протокол и передал его Селемякиной. Инна Сергеевна, подержав полученные листики бумаги, неуверенно посмотрела на них и спросила: — А теперь что? — Как что? — с наигранным удивлением спросил Олег Александрович и продолжил. — Расписывайтесь и можете быть свободны. В последующем вас вызовут, но уже в суд. У меня к вам больше вопросов нет. — Хорошо. — свидетельница поставила подписи в местах, предусмотрительно отмеченных Семёновым «галочками», после чего положила протокол допроса на стол. — Я могу идти? — Идите. Всего доброго. — До свидания. — Селемякина вышла их кабинета. — Вот так надо работать! — с удовольствием вскрикнул Семёнов, когда дверь за Инной Сергеевной закрылась. Игорь Сергеев, наблюдавший за ходом допроса и хранивший всё это время молчание, отреагировал на это: — Я так понимаю, в протоколе допроса этой бабушки написано не совсем то, что она сказала. — Правильно понимаешь, Игорёк. Бедная старушка запуталась, бывает. Я же не хочу, чтобы её привлекли к ответственности за дачу ложных показаний. — А ещё ты не хочешь выполнять лишнюю работу, так как сейчас у тебя один подозреваемый, а может оказаться несколько. — с усмешкой сказал Сергеев.