— Всё, но только то, что считаешь нужным. — Хорошо. Биографические данные о нём тебе известны? — спросил Самсонов и, увидев мой утвердительный кивок, продолжил. — В таком случае слушай. Твой Турчинов не так прост, как кажется. В университете он был действительно звездой, и преподаватели и однокурсники иначе как гением его и не называют. В цифрах он разбирается мастерски. Уже тогда все обратили внимание на его основные черты: спокойствие и взвешенность при принятии решений, иногда резкость в поведении, упорство, умное упорство, порядочность и полное отсутствие привязанностей. Его нынешняя супруга — единственная, с кем он связал свою жизнь. Друзей у него не было ни в период обучения, нет и сейчас. Зато знакомых — уйма, притом в разных сферах: в государственных сферах, муниципалитете, среди правоохранителей различных направлений деятельности. Среди крупных финансистов города — он авторитет, консультирует если не каждого первого, то каждого второго. Я не понимаю, зачем ему нужна эта работа на заводах господ Фёдоровых, он прекрасно обходится и без доходов от неё. Гонорары у него очень хорошие. Как он начал с инвестиционной деятельности, так ей и занимается. Турчинов ни с кем не конфликтует, даже среди криминалитета пользуется уважением, хотя ни с кем из них близко не связывается. Такое ощущение, что он живёт по собой же установленному плану. — Это общее, что-то конкретное, интересное есть? — Да. Турчинов всегда очень хорошо информирован. Уверен, информацию он черпает, в том числе, и из МВД. Я тут поговорил с двумя банкирами, так они сказали, что деньги он вкладывает в дело только тогда, когда ему становится известным всё, что его интересует и не интересует. В делах с деньгами он осторожен, никогда не рискует и всегда выигрывает. В этом вопросе, для него ключевое слово — очень. — Что ещё? — Супруга интересует? — Не очень. Есть что-то занимательное? — Нет. Она из простых, связей и влиятельных родственников не имеет. Умна, красива. — Что бы ты выделил из основных черт его характера? — Хладнокровие. — Был ли он заинтересован в устранении Фёдорова? — Если, в общем, то да. Но это видимость. Как я уже сказал, заводы Фёдорова для Турчинова, не единственный и далеко не главный источник доходов. — Тогда почему он в числе лидеров тотализатора? — Может быть, потому что там все идиоты. — Его мотивы? — Первый, который я считаю абсолютно пустым — корысть. Он, конечно, мог устранить Фёдорова, чтобы вернуть своё положение. Но денег это ему не прибавило. Второй, прямо вытекающий из первого — власть. Твой клиент лишил его трона. Тут тоже пустышка, так как трон этот бумажный, твой Фёдоров такой же управленец, как я китайский мандарин — красивая фотография и всё. Все ключевые решения принимал и принимает только Турчинов. — Может быть ещё что-то? Он как-то связан с Костомаровым. — Да. Доподлинно известно, что они знакомы. Турчинов точно не наркоман, но, когда начинал столкнулся с тем, что многие из его клиентов грешат этим. Аккуратный во всём, он тех, кто его интересовал обеспечил надёжным и безопасным источником «дури». Как он познакомился с убиенным я не знаю, но два моих источника сообщили, что Костомаров выполнял мелкие поручения Турчинова. Кстати, он и познакомил твоего клиента с этим дилером. Тайны из этого не делали, беседа проходила в присутствии, как минимум, трёх работников завода. — Зачем ему заниматься этим? — Думаю, из-за того, что он привык делать всё хорошо. Риска он не терпит и не хотел бы, чтобы его клиенты или начальник (Фёдоров) вышли из игры по глупости. Сам знаешь, наркоманы не могут себя всегда контролировать. — Зачем Фёдорова подсаживать на наркоту? — А в этом и не было необходимости — Степан в Россию приехал уже сформировавшимся наркоманом. — Конфликты у них были? — Нет. Твой клиент избрал правильную позицию — являлся номинальным главой, в дела не вмешивался. По всем вопросам он советовался с Турчиновым. — То есть уважаемый Сергей Витальевич Турчинов — пустышка? — Не знаю. — Ясно. — Скажи, ты узнавал, какими автомобилями пользовался Фёдоров? — Да, одним — Mercedes-Benz Maybach Exelero, чёрный. Управляет сам, но пользуется редко, так как не любит. Иногда автомобиль берёт мать, которая, наоборот, любит погонять. — Самсонов улыбнулся. — Фёдор Петрович, чего ты улыбаешься? — с раздражением спросил я (видимо сказывалось напряжение от двух последних дней). — Уверен, ты, как всегда, припас для меня что-то на сладкое. — Вячеслав, успокойся. Конечно, у меня есть новость. Двое моих ребятишек побегали, поискали следы интересного кинжала, которым был убит Костомаров. Я верю в твою Викторию, но всё-таки. Короче, обнаружили мы его следы. — Говори, не тяни. — Узнали мы немного. Этот кинжал в 2010 году получил старший оперуполномоченный Фирсов. Купил он его у одного скупщика за сущие копейки — 200 американских долларов. Скупщика я знаю, он раньше в нашей системе работал. Не столько честный, сколько порядочный. — Фирсов? Он-то тут причём? Получается, сначала он приобретает кинжал, затем тот переходит новому владельцу — Турчинову. Эти две персоны связаны между собой? — Вячеслав, ты меня слушал? Я же сказал, что Турчинов связан с многими правоохранителями и всегда обладает нужной информацией. Допускаю, что за мзду Фирсов снабжает его нужными сведениями. — Сведениями? Какими? Что может интересовать финансиста в делах об убийствах? — Это сейчас Фирсов работает в отделе по борьбе с преступлениями против личности, а тогда… — Самсонов выдержал паузу, — тогда он трудился в отделе по борьбе с экономической преступностью. Сам понимаешь, он обладал нужной информацией. — Ясно. Что он за человек? — Дрянной, и не человек. Так, человечишка. Деньги любит больше, чем жизнь. Информацией торговал, может, и сейчас торгует. Уверен, перевод в другой отдел он воспринял как личную трагедию планетарного масштаба. — С этим всё понятно. Кстати, именно Фирсов обработал Селемякину. — Неудивительно, подход к людям он найти умеет. — Думаешь, Фирсов замешан? — Не знаю. Сам бы он действовать не стал. Если только у кого на подхвате. — У Турчинова? — Может быть. — Ладно, копни в глубь истории этого кортика, может это как-то связано с нашим делом. — Хорошо. Что ещё? Ты разговаривал с любительницей фотографии? — Нет, только созвонился. — со вздохом ответил я. — Встречу с ней я запомню надолго. По планам следующее: поговорите с сожительницей Костина, может выведет на него. И выясни, историю кортика. Главное, найди Костина. Кстати, Селемякина рассказала мне, что видела Фёдорова в день убийства у их дома, около 13 часов. И он приехал на чёрном мерседесе. Проверь, может это и правда. — Хорошо. А сам ты чем собираешься заняться? — Хочу встретиться с Турчиновым, есть у меня к нему вопросы. — Что-то ещё знаешь? — Фёдор Петрович, не ты один умеешь добывать интересные сведения. — не стал я раскрывать всех карт старому оперу. — Вячеслав, если Селемякина видела Фёдорова, то, может быть, зря мы так надрываемся. Получается, он реальный убийца. — Петрович, мы с тобой обсуждали этот вопрос. Статус убийцы он приобретёт только при наличии доказательств, которых сейчас нет. — Если мы их добудем. — А мы не можем этого сделать, даже если они у нас будут. — я ухмыльнулся. — Как это? — Очень просто. Адвокат не вправе заниматься сбором доказательств. Мы можем что-то найти и принести следователю или суду, а те сами решают, имеет это отношение к делу или нет. Поэтому я смело могу отдать им то, что считаю нужным, остальное оставить. Никто не заставит меня раскрыть карты, если я этого не захочу. — Тогда преступник может уйти от ответственности. — Может, но я защитник, а не обвинитель. Эту тему мы с тобой уже обсуждали. — В таком случае всё? — Самсонов ставил точку в разговоре, хотя было видно, что он недоволен, его взгляд на этот вопрос был полностью противоположным. Что ж, каждому своё. — Да. Пойду я. Мы распрощались, после чего я направился домой, решив сделать перерыв на день-два: следовало обдумать всё, переварить и спланировать. 9 10 февраля 2020 года, у здания суда. Сергей Иосифович Гофман вышел из зала суда и покинул храм правосудия в расстроенных чувствах. Из равновесия его вывело не то, что он выглядел полным дураком перед судом (всякое в жизни случается, перед начальством бывает приходится из себя такого идиота изображать, что диву даешься), не то, что наружу вылезли очевидные нарушения закона при проведении им экспертизы и подготовке заключения (такое было возможно, он был к этому готов), даже не то, что в ближайшей перспективе его ждали проблемы на работе, а, возможно, и увольнение, а то, что его предали. Это ощущение и непонимание причин такого поведения Семёнова, которого он считал другом, для Гофмана было нестерпимым. Ещё в войну он отличался тем, что никогда не скрывался от опасности. Сейчас такой опасностью для него являлась потеря друга, поэтому, не откладывая дело в долгий ящик, он позвонил Семёнову и назначил ему встречу в городском парке на Набережной. Со следователем Гофман хотел поговорить наедине, чтобы их никто не побеспокоил и, главное, не прервал разговор, который был очень важен для эксперта Уже через полчаса Гофман был на месте и, пройдя в глубь парка, занял скамейку, со всех сторон окружённую кустарником. Ещё с войны Сергей Иосифович боялся открытых пространств, признавал это, но ничего с собой поделать не мог. Семёнов подошёл минут через десять. С беспокойством посмотрев на эксперта, он приветственно кивнул ему, уселся рядом и сразу же начал: