— Иного решения и быть не могло. Повторную экспертизу требовалось провести. — спокойно отреагировал я на её слова. — Как долго её будут проводить? — Я думаю, что недели три: пока материалы дойдут до эксперта, пока он будет всё исследовать. Большим плюсом является то, что судьи в таком случае экспертов поторапливают. — А что же с Костиным? — Он по-прежнему нужен нам. — спокойно отвечал я. — Но его пока не нашли. По моему поручению его ищут. Будем надеяться на лучшее. — Какие у вас планы, Вячеслав? — Мне есть чем заняться. Я, кстати, переговорил с Селемякиной. — И что? — сразу же задал вопрос Плотников. — Следователь исказил её показания, зачем, не знаю. Он просто записал в протоколе то, что ему нужно, она же его подписала, не читая. Проблема в том, что её словам никто не поверит, а наш «доблестный и справедливые» апелляционный суд откажет в её допросе. А если вызовет, то всё равно ей не поверит. — Владимир Владимирович, как вы оцениваете сегодняшнее заседание? — обратилась она к Плотникову. — То, что назначили экспертизу, это хорошо. Но я согласен, что Костин нам необходим. Нам остаётся самое неприятное — ожидание. — Я согласен со своим коллегой. — сказал я. 7 15 сентября 2019 года, прокуратура Октябрьского района. Виктор Кривов после беседы с Мамонтовым первоначально направился в клетушку, которую выделили для него на период практики: прямо как в загадке «без окон, без дверей». Настроение у него было паршивое. С детства Виктор отличался тем, что не всегда хорошо воспринимается окружающими — упорство, опасно граничащее с упрямством. При этом он был умён, умел ставить цели и добиваться их. В словах старшего помощника прокурора он увидел или скорее ощутил логические нестыковки. Получасовое раздумье и меланхоличное пролистывание дела об убийстве Ильи Костомарова мнение Кривова не изменило, поэтому он направился к прокурору. Прокурор города старший советник юстиции Князев Константин Леонидович в органах прокуратуры работал более 25 лет и относился к той категории людей, которых принято называть карьеристами. Когда он пришёл устраиваться, статус прокуратуры как органа власти был невысок: зарплаты низкие, работы много, полномочия размыты. Деньги, конечно, были немаловажным стимулом, но молодого Костю Князева интересовала власть. В иной сфере он её получить не мог, так как кроме юриспруденции его ничего не привлекало. Ещё на 3-м курса университета он проанализировал существующую действительность и пришёл к выводу — за властью следует идти только в прокуратуру. При этом он понимал, что добиться желаемой цели — попасть на работу в указанный орган легко (в тот период сотрудников разве что с улицы не брали), получить власть, занять весомый пост — сложно. Нет, Костя не замахивался на пост генерального прокурора, потому что был реалист. А вот пост прокурора района, а лучше города — это его, и достижимо, и приемлемо. Поэтому, бесплатно поработав помощником следователя, он уже на четвёртом курсе получил должность следователя. Правда для этого пришлось перевестись на заочное отделение, но это не страшно. Быть следователем Князеву не понравилось — много работы, ненормированный рабочий день, контакты с малоприятными асоциальными субъектами. В общем, через год, Костя сделал свой первый шаг к росту. На одном из корпоративов он подпоил одного из помощников прокурора, выбрав самого недовольного начальством, а когда тот достиг нужной кондиции, отпустил, предварительно хорошо вложив в опьянённый разум коллеги информацию о том, что прокурор города плох и с этим что-то следует делать (думается, коллега и сам также думал). Никто, даже сам Князев не ожидал, что получиться такое: его жертва по пути домой остановила наряд милиции и заставила их колесить по городу, сам же помощник в это время в громкоговоритель сообщал жителям города о том, какой плохой у него начальник, какой он чудак, бездарь и т. д. Были использованы многие известные идиомы, которые хорошо понимаются (да и что греха таить — используются) нашими согражданами. Учитывая, что на часах в это время было около 04 часов утра, проснувшиеся жители с негодованием (а кто-то с большим вниманием) прослушали речь пьяной жертвы Князева и в зависимости от фантазии отреагировали на неё: кто написал жалобы, кто выступил в прессе, кто просто принял к сведению. В общем, место для Князева освободилось, появился новый начальник, так как старого прокурора сняли, коллеги, участвовавшие в пьянке, получили по выговору, некоторых из них перевели в сельские районы. Не пострадали только милиционеры, хотя многие, слышавшие пьяный монолог, одобрительные комментарии сотрудников МВД также потом цитировали. Так, когда заслуженно, когда благодаря иным причинам, Князев продвигался по служебной лестнице, что позволило ему в 40 лет, то есть в 2015 году занять свой немалый пост. Прокурор Октябрьского района — это звучит! Одним из принципов Константина Леонидовича являлось то, что он старался избегать принятия решений, чтобы не нести за них ответственности. В должности прокурора он не стал изменять своему правилу — всё делали его подчинённые, он лишь при необходимости подписывал документы. Это позволяло в случае ошибки переложить вину на подчинённого. Сегодня прокурор находился в благодушном настроении, конец года обещал быть плодотворным для него. Во-первых, показатели свидетельствовали о том, что он не будет наказан, наоборот, существовала надежда на поощрение. Во-вторых, ему стало достоверно известно, что срок его полномочий хотят продлить ещё на пять лет. В-третьих, он сидел в своём кабинете и занимался любимым делом — чтением. Была такая страсть у него. Любил он классиков, особенно Антона Павловича Чехова и Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина. К их произведениям он возвращался очень часто, перечитывал, мог спокойно цитировать. Удивительно, но при этом он не узнавал себя во многих персонажах. Что ж тут сделаешь, человек очень странное существо. Когда Кривов, после предварительного стука в дверь, вошёл в кабинет, Князев встретил его с улыбкой. Достигнув предела своих мечтаний, он теперь любил поучать молодых и неопытных. Именно поучать, помогать и учить он не собирался. — Что у тебя, Витя? — с улыбкой спросил он стажёра. — Константин Леонидович, я по поручению старшего помощника Мамонтова изучал уголовное дело по убийству Костомарова, — начал Кривов и с разрешения начальства присев за стол, продолжил, — у меня возникли вопросы… — Что за вопросы? — Понимаете, я считаю, что доказательств, подтверждающих вину Фёдорова недостаточно. — Да? Я думал там всё хорошо. — равнодушно отреагировал Князев. — Вот и Олег Григорьевич так считает! — в сердцах вскрикнул стажёр. — Но доказательств не просто мало, их почти нет. А те, которые имеются, неоднозначные. — Мамонтов сам дело читал? — Да. — ответил стажёр и поправился. — Я думаю, да. — Он опытный, ошибается редко. — Константин Леонидович, если подписывать такое дело, то может получиться, что мы пытаемся привлечь к ответственности невиновного. — Нуууу, Витя. Невиновные в поле зрения правоохранительных органов не попадают. Если человек является обвиняемым в убийстве, значит имелись основания. Задача прокуратуры, — включил он поучительный тон, — не оправдывать, а обвинять. Так и в законе сказано — прокурор поддерживает государственное обвинение. Обвинение, не защиту. — Но ведь мы ещё и надзираем за следствием. — робко вмешался Кривов. — Надзираем, но только с той целью, чтобы они не нарушали процессуальных норм. Если же следователь установил факт, правильно задокументировал его, то к нему претензий нет, а с прокурора — взятки гладки. — Вы сами понимаете, что говорите! Из-за нас невиновный человек может оказаться в тюрьме! — Может, хотя это редкость. Но в этом будет виноват суд, а не мы. Суду дано право разбираться в деле, осуждать или оправдывать. Так что не паникуй, в суде разберутся. — А если нет? Не разберутся? Мне кажется, на всех стадиях движения уголовного дела каждый должен проверить его. Вот и вам даны полномочия по возврату уголовного дела обратно следователю. Пускай ещё поработают. Найдут ещё доказательства — Фёдоров виновен, нет — пускай отпускают. — Наивен ты Витя, наивен. Пойми, если мы каждое дело будем возвращать, то, где следователям и операм время взять для раскрытия других преступлений. Плюс, — Князев даже указательный палец вверх поднял, — сроки. Есть сроки, которые не следует нарушать. Особенно в таких громких делах. Этому Фёдорову только время дай, он или его мамаша всех купит: будут тебе и новые свидетели, и другие новые доказательства. — У него же нет матери? — удивлённо переспросил Кривов. — Ну мачеха, какая разница. — прокурор на минуту замолк, вспоминая. Была у него эта мачеха, три недели назад была: красива чертовски, в его вкусе, да ещё и уверенная такая. Уверяла, что пасынок, тьфу, сынок не виноват. Просила обратить внимание на дело, даже денег предлагала, много денег. Только не знала, что прокурор Князев взяток не берёт. Не потому, что не хочет, а потому что панически боится, что раскроют и он окажется на месте этого Фёдорова. Если в деле последнего есть сомнения, хотя бы у стажёра, то за взятку прокурор сядет надолго. И пенсию потеряет. Всё потеряет. Он отказал ей тогда, но в голову тогда засело, что Кристину Фёдорову следует называть матерью, а не мачехой. Князев прервал молчание и продолжил. — Так что не волнуйся. В суде разберутся. — А если всё же нет? — Значит — нет. Ты забываешь, Витя, что Фёдоров не просто так попал в поле зрения полиции, он сам создал ситуацию, в которое выглядел одним и, возможно, единственным подозреваемым в убийстве. Иных кандидатур на это место не было. Нет их и сейчас. Поэтому, если бы он не был виноват, им были бы представлены доказательства, подтверждающие это. Фёдоров таких доказательств представить не смог. — Я бы сказал, что не захотел. Он же ссылался на презумпцию невиновности. Он в закон верит и справедливость. И прав в этом. — Выбрось из головы эту чушь из американских фильмом. Презумпция невиновности работает только в одном случае — когда человек молчит, чем и подтверждает свою причастность к преступлению. Если же он хочет выйти на свободу, он и никто другой должен доказать своё право на это: побегать, постараться, как можно больше рассказать. Его понимание «презумпции» ложное, неправильное, так как он возлагает на нас слишком многое. Невиновен? Докажи, постарайся убедить в этом. Получилось? Хорошо, даже отлично, ты свободен. Не получилось — в тюрьму. — Это же бред. То, что вы говорите. Такого не может быть! — Кривов был возмущён. — С такой позиции можно любого, совершенно любого осудить. Виновен он или нет, никого интересовать не будет. — Что ж сделать? Пойми, человек сам создаёт предпосылки для того, чтобы оказаться в жерновах правосудия. Никто, ни я, ни ты, его к этому не подталкиваем. Конечно, бывают случайности, но это исключение, так называемая погрешность, которая даже в химии и физике есть. Что уж говорить о человеческих взаимоотношениях! — Константин Леонидович, но и вы, и я можем исправить эту ситуацию. Достаточно вернуть дело об убийстве Костомарова на дополнительное расследование, и правда будет установлена. — Правда? Она, Витя, у каждого своя. И кому она нужна, твоя правда. Сейчас у нас есть всё: криминальный труп, обвиняемый в убийстве, доказательства, достаточные для того, чтобы он сел за преступление. Всё, больше ничего не надо. — А как же справедливость? — Справедливость, — Князев начал заводиться, из-за чего повысил тон, — я тебе сейчас покажу твою справедливость. Допустим, я соглашусь с тобой. Тогда сегодня же ты сходишь к матери убитого Костомарова и сообщишь ей, что все предыдущие месяцы мы ошибочно уверяли её в том, что нашли настоящего убийцу. На самом деле нами был задержан невиновный. А настоящего душегуба мы может и не найдём. Постарайся рассказать ей всё это так, чтобы она поняла тебя и спокойно ко всему этому отнеслась. Уверен, у тебя получиться, — прокурор саркастически ухмыльнулся, — она ведь тоже хочет справедливости. Не забудь сказать, что Фёдорова мы отпускаем из-за того, что у нас мало доказательств. И даже если он виновен, мы ничего не сможем сделать. — Зачем это делать? — растерянно спросил Кривов. — Затем. Ты же хочешь правды, хочешь установить истину. Вот и получи последствия своих желаний. После этого сходи к моему непосредственному начальнику и расскажи тоже самое. Я посмотрю, каким ты выйдешь от него. — Всё это бессмысленно. Это же ничего не изменит. — Уверен? А я нет. Мой начальник, конечно, обрадуется тому, что у нас ещё одно нераскрытое преступление, это так хорошо отражает качество работы прокуратуры, следствия, полиции. — сарказм просто бил фонтаном из прокурора. — Мать же Костомарова обрадуется тому, что все работают. Не все, те, кто упёк невиновного не работают, но вот остальные, обязательно найдут истинного убийцу. — Такого не будет. — как-то слишком спокойно отреагировал стажёр. — Не будет. Если даже ты это понимаешь, то мы зря с тобой тратим время. Оставь дело, я подпишу обвинительное заключение. — Хорошо. Виктор Кривов вышел из кабинета, не сказать, чтобы растерянным. Наоборот, уверенным в себе. Он даже хотел поблагодарить прокурора за то, что тот раскрыл ему самое главное — в прокуратуре не следует работать. И у него, Вити, есть шанс найти ту работу, которая будет ему по душе. 8 Встреча с Самсоновым состоялась, как и всегда, у него дома. Два предыдущих дня я бегал по городу, общался с людьми, заходил в государственные, и не только, учреждения. Короче, занимался сбором информации. В этом отношении моя работа очень похожа на работу сыщика, оперуполномоченного, только полномочий меньше и цель другая. Фёдор Петрович, хоть и был важным, зачастую единственным моим информатором, но он действовал не всегда так, как мне хотелось бы. Поэтому на встречу я пришёл одновременно в приподнятом и угнетённом настроении: взрыв работоспособности всегда вызывал у меня такие чувства. От Самсонова, на сегодня, меня интересовало одно — местонахождение Костина. Нужен он был чертовски. После того, как я зашёл в дом старого опера и обменялся с ним приветствиями, мы сразу же уселись за стол, где парил чайник. Иногда мне казалось, что чайная церемония для Самсонова — главное, что есть в его жизни. — Ну что, Петрович, как наши дела? — предложил я ему начать. — Не очень, Вячеслав, не очень. Костина мы так и не нашли, но круг поисков сузили. Если повезёт через неделю-дней десять найдём. — Что по поводу Турчинова? — Здесь очень даже всё интересно. Для общедоступных источников он закрыт, но, ты знаешь, я могу получить доступ и к закрытой информации. Тебя интересует что-то конкретное или мне вываливать всё.