1 Следующие два дня я посвятил тому, что больше всего не люблю — я бегал по городу, по крупицам собирал во едино то, что должно было быть собрано. Сначала я встретился с Кирсановой. Викторию, как я и предрекал, через два дня после нашего разговора попросили вернуться в музей. Вернее, умоляли. Она (хорошая девочка) послушалась меня и в течение недели строила из себя Снежную Королеву, а потому «сдалась» под давлением аргументов: повышение заработной платы, свобода выбора экспозиций и свободный график работы. В общем, она была довольна. Я надеялся, что она не забыла о моей просьбе. Встретились мы в музее. — Привет, растлитель и извращенец, — начала Кирсанова, увидев меня, — воспользовался эмоциональной слабостью молодой девушки. Как она теперь будет отдавать проигрыш? — Привет, так как это было предусмотрено условиями пари: осталось согласовать время и дату. — Слава, может откажешься? Это не честно, ты всё знал. — Нет, я только предполагал. Ставки пари ты сама изначально сделала высокими. Рисковали оба. Если бы я проиграл и отказался выполнить твои условия, как бы ты отреагировала? — Убила бы тебя. — Я более мягкий человек, но пари есть пари. — Хорошо. — она обречённо вздохнула. — Может быть и ты выполнишь то, что я загадывала? Нужно ведь пожалеть бедную девушку — всего лишь утешительный приз. — Вика, Вика, Вика, — с улыбкой отреагировал я, — нет. — Ясно, — как-то спокойно восприняла Кирсанова, — пришёл ты, конечно, за информацией? — Не только. Поздравляю с победой над музейным руководством. — я сделал шутовской поклон. — Ну и за сведениями. — Их немного. Не обращался Турчинов за ремонтом ножен, ни в Москве, ни в Питере. — Уверена? — На все сто, конечно, нет. Но он не обращался ни за ремонтом, ни за реставрацией. Вообще ни по каким вопросам не обращался. Если ножны могли и затеряться (от такого-то кортика!), то Турчинов личность известная и не только в нашем городе. В обеих столицах его знают как серьёзного коллекционера. — То есть про кортик Турчинова, я могу узнать только от у самого Турчинова. — Да. — Плохо, я сомневаюсь, что он будет со мной разговаривать. — Это уже твои проблемы. — Злая ты, Кирсанова. — Нет, справедливая. — Понятно. Вика, я пошёл. Спасибо тебе. По поводу результатов нашего пари, я позвоню позднее, как только с этим делом разберусь. — Хорошо, но можешь совсем по этому поводу не звонить, я не расстроюсь. После этого я направился к Самсонову: получить новую порцию информации и поделиться своей. Фёдор Петрович, как всегда, находился дома и ждал меня. После взаимных приветствий, традиционно усевшись с чашкой чая за столом, он начал: — Начну с хороших новостей. Слава, мы нашли Костина. — Где? — Есть небольшая деревенька на севере области, Клементьево. Деревней её назвать сложно, так десяток домов, половина из которых нежилая. Живёт наш наркоман и в ус не дует. Со слов жителей, из дома практически не выходит, раз-два в неделю выбирается в магазин, закупается продуктами и всё. С жителями деревни не общается, вообще не поддерживает контактов, к нему никто не приезжает. Вроде как дважды выезжал в неизвестном направлении. Я думаю, приобрести «дури». — Замечательно. — Что с ним делать? — Ничего. Следующее судебное заседание у нас состоится послезавтра, 17 февраля. Необходимо, чтобы после него сотрудникам службы судебных приставов стало известно о местонахождении Костина. Эта информация не должна исходить ни от меня, ни от тебя. Я думаю, связи в этой сфере у тебя есть. — Ты хочешь, чтобы не мы нашли его, а кто-то другой? — Да. — Почему? — Потому что в ином случае мне пришлось бы вытащить на всеобщее обозрение тебя и твоих людей. — Понял. Но я не всё тебе рассказал. Знаешь, кто привёз Костина в эту деревню? — Фирсов. — спокойно ответил я. — Чёрт, Слава, с тобой неинтересно. Действительно, Фирсов. Как ты догадался? — Всё очень просто, только этот опер общался с Костиным, именно с этого опера и Костина всё началось. — В таком случае, у меня новости закончились. Как у тебя? — Я пообщался со Шкловой и Селемякиной. Они сообщили следующее… — я рассказал Самсонову всё. От него я никогда ничего не скрывал, если в этом не было нужды. — Получается, — отреагировал Фёдор Петрович на мой рассказ, — у твоего клиента есть железное алиби. Показания Шкловой в суде в совокупности с фотографиями подтвердят невиновность Фёдорова. Никому не оспорить этого. Тебе должно быть плевать и на экспертизу, и на Костина. Шклова, вот кто окажется золотым ключиком от замков камеры твоего клиента. — Возможно. Ты установил, где находился автомобиль Фёдорова в день убийства. — Да. Замечательный автомобиль марки Mercedes-Benz Maybach Exelero находился в его пользовании с 11 часов до 18.00. Он сам управлял автомобилем. Но не это главное, мы подняли записи с видеокамер торгового центра (Слава богу, в службах безопасности в основном работают мои бывшие коллеги) и обнаружили на тех, что сохранились, что автомобиль Фёдорова находился на стоянке. Он его припарковал на улице. К сожалению, весь интересующий период по каким-то причинам не сохранился, но гарантированно с 13.50 до 14.40 автомобиль находился рядом с торговым центром. На видео даже регистрационные знаки читаются отлично. — Видео у тебя? — Да. Кроме того, зная твою щепетильность, я договорился с начальником службы безопасности о том, чтобы всю информацию сохранили. — Его необходимо будет допросить в суде. — Я договорюсь с ним. — Что ж алиби у нашего господина Фёдорова имеется. — я задумался. — Вот только меня смущает Селемякина. Она настаивает, что видела нашего клиента в день убийства у дома Костомарова. И автомобиль видела. — Она уверена в этом? — Конечно, нет. — раздражённо отреагировал я. — Я и сам не уверен, что она его видела. Я проверил, в тот день программа «Новости» по РЕН-ТВ шла с 12.30. до 13.00. Получается, она видела Фёдорова (если это был он) около 13 часов. — Но на этот период есть фотографии Шкловой и её показания. Они более достоверны. Твоего клиента Селемякина не погубит. — Я знаю. Её уже и допрашивать никто не будет. Правда… — Что правда? — перебил меня Самсонов. — Ничего. — решил я закрыть тему. — Потом как-нибудь обсудим. Итак, с тебя договорённость с начальником службы безопасности на послезавтра, попробуем добиться, чтобы его допросили. И своевременный слив информации по Костину. — Хорошо. Кстати, ты бываешь у Фёдорова? — Бываю, — я вздохнул, — но беседы с ним бессодержательны. Ничего нового он не сообщает. Держится уверенно, в суде тоже ведёт себя хорошо. В основном, к нему ходит Плотников. Сейчас матери стали давать разрешения на свидания. Так что посетителей у него хватает. — Что ты будешь делать со своей подругой? — Какой? — Викторией Кирсановой. В узких кругах о тебе уже говорят как о мошеннике — так низко использовать свой аналитический дар! Мы же знаем, что ты был уверен в своей победе. Не ожидал от тебя. — Петрович, ты как ребёнок. Это пари было необходимо, Вике необходимо было дать отвлечься, сменить направленность её мыслей, откинуть её от негатива. И это получилось. — Вот только что ты будешь делать сейчас. Потребуешь выигрыш? — Конечно. — Слава, так нельзя. — Может быть, может быть. Посмотрим. У меня уже есть план, как решить эту проблему. — Ладно. — покладисто ответил Самсонов. — Что собираешься делать дальше? — Хочу оставить точку в вопросе с кортиком. — Каким образом?