— С тобой невозможно работать! — взорвался мой коллега, развернулся и ушёл. Фёдорова присоединилась к нему. 8 На следующий день я направился в следственный изолятор к Степану Фёдорову, у меня накопилось к нему много вопросов, которые требовали ответов. Благодаря моей привычке рано начинать день, я без каких-либо проволочек прошёл к своему клиенту. В итоге в 08 часов 30 минут мы оба сидели в следственном кабинете, глядя друг на друга. — Степан, — начал я, — ты в курсе всех новостей? — Да, либо мать, либо Плотников держат меня в курсе происходящего. Ты только не заходишь. С чем это связано? — Не видел необходимости. Зачем тратить время на пустые беседы, если можно провести его с большей пользой. — Сейчас эта необходимость появилась? — заинтересованно обратился ко мне Фёдоров. — Да. Дело в том, что я пообщался со свидетелем Селемякиной и она сообщила мне интересную подробность — она всё-таки видела тебя в день убийства у дома Костомарова. — Старая женщина, могла и ошибиться. — Ты уверен, что она ошибается? — Конечно. — Фёдоров был спокоен, в его глазах я не увидел и тени сомнений. — Хорошо. — Я решил сменить тему. — Почему ты не рассказал мне о том, что тебе было многое известно об орудии убийства? — Мне нечего рассказывать. — Да? Не верю, даже знаю, что это ложь. Ты был 27.06.2019 года у Костомарова, и он предлагал тебе купить кортик, которым его в последующем убили. Этот клинок — семейная реликвия, наградное оружие твоего деда. — Откуда ты об этом знаешь?! Это к делу не относится! — Степан посмотрел на меня со злобой. — Я работаю, потому и знаю. Всё, что касается твоих взаимоотношений с Костомаровым и орудия убийства, относится к делу. Факт — эта встреча состоялась. Что там произошло? — Встреча состоялась. Этот мерзавец потребовал с меня 50000 долларов за клинок, который и так должен принадлежать мне! Я на такое не согласился. — Почему? Ведь деньги для тебя не проблема? — Деньги? При чём тут деньги? — переспросил Фёдоров. — Кортик, единственная реликвия, которая осталась от деда, которого я едва помню. Такая вещь не может быть предметом торга! — Степан продолжал закипать. — Он обязан был отдать клинок мне, просто так! Без денег! Иначе это осквернило бы память прадеда: он заслужил это оружие, как офицер, а Костомаров предлагал его как пачку сигарет, мешок картошки! Я не стал платить ему деньги! — Какая разница, если бы кортик всё равно оказался у тебя? — Для меня — очень большая. От отца, биологической матери и деда мне практически ничего не осталось, несколько фотографий не в счёт. У меня вообще от семьи ничего не осталось. И какая-то мразь будет требовать с меня деньги за память о них! — Степан сорвался на крик. — Мерзость. Он должен мне был его отдать. — Ты удивишься, но Костомаров так и должен был сделать. — я улыбнулся Степану. — Вот видишь! — Ты дурак, — продолжал я провоцировать своего клиента, — не выяснил, откуда кортик оказался у Костомарова, кто ему его дал. Ты даже не убедился в том, что оружие принадлежало именно твоему деду. Поверил Илье на слово? Основания для этого имелись? Может он тебе пустышку впаривал, денег хотел поиметь! — Пошёл ты! — Как я понимаю, Костомаров рассказал тебе сказку, и ты в неё поверил. Глупо. — Заткнись! — Вот и поговорили. — не собирался я останавливаться. — не подскажешь, где сейчас находится серый костюм, в котором ты был, когда позировал госпоже Шкловой в торговом центре 28.06.2019 года? — Костюм?! — удивлённо вскрикнул Фёдоров. — Какой к чёрту костюм?! — Тот самый, который был на тебе в день убийства Костомарова. — Н-н-не знаю. — мой клиент стал заикаться. — Вероятно, дома. Или его полицейские забрали, когда обыскивали дом. — Понятно, но неубедительно. Как мы с тобой видим, мотив для убийства у тебя имелся. — я не собирался отступать. — Может ты и 28.06.2019 года был у Костомарова? — Нет, не был! — А как же показания Селемякиной, я же только что говорил тебе о ней. Она видела тебя. — я продолжал напирать на показания пожилой женщины. — Она ошиблась! Не был я у Костомарова, не был! И запомни это! — спокойно Степан уже говорить не мог, и это просто замечательно. — Ладно-ладно, — как будто успокаивая его, сказал я, — а зачем ты тогда кресло перевернул в комнате, когда наносил удар клинком Костомарову? — Какое к чёрту кресло! Не было там никакого кресла! Там только стол перевер…… — взорвался Фёдоров-младший и тут же потух. — Правильно, в комнате не было кресла. — я внимательно посмотрел на Степана. — Вообще не было, как я думаю, никогда. А стол действительно перевернут. Значит, ты был в день убийства в квартире Костомарова? Почему оставил кортик в его теле, если он так был тебе необходим? Фёдоров не ответил, только пристально смотрел на меня. — Так был или не был? — продолжал я. — Подумаешь, я много раз был в этой квартире. — Ты не ответил на вопрос. — Мне нечего отвечать. — Почему в квартире не осталось твоих отпечатков пальцев, в том числе в комнате, где обнаружили Костомарова? Если ты был там 27.06.2019 года, они должны были быть. Или вафельное полотенце помогло? — В этом гадюшнике, — Степан презрительно усмехнулся, — я всегда старался ничего не трогать. Общение с Костомаровым было для меня необходимостью, не более, и радости мне не доставляло. Я прекрасно осознавал, с кем сотрудничаю. — Аристократическое высокомерие? — Скорее, чистоплотность. — А как же клинок? Уверен 27.06.2019 года ты брал его в руки. Как получилось, что на нём нет следов твоих пальцев? Опять полотенце? Не забывай, на нём могли остаться твои биологические следы, твоё счастье, что следователь не догадался назначить по нему экспертизу. — О каком полотенце ты твердишь?! Я о нём ничего не знаю. Зачем оно могло понадобиться в гостиной! — взорвался Степан, а затем как-то в секунду успокоился и продолжил. — Я не причастен к убийству Ильи, не был у него в день убийства, и никто не докажет обратное. Никто. Шклова и её фотографии — неоспоримое доказательство мой непричастности к убийству. — Ты уверен в этом? — Да. Что ты теперь будешь делать? Если ты думаешь, что я убийца, как ты меня будешь защищать? — в глазах Фёдорова светилось беспокойство. — Это ничего не меняет. Неужели ты думаешь, что я защищаю только невиновных. Последний вопрос — 28.06.2019 года ты был в сером костюме, дорогом костюме, где он сейчас? — Не знаю, вернее, не помню. У меня много одежды, я её периодически меняю. Он может быть дома, а может оказаться на свалке. — Что ж мне всё понятно. Всё что хотел, я узнал. — я встал. — То есть всё остается по-прежнему? — Да. И ты это прекрасно понимаешь, я связан нашим договором. Только не думай, что ты умнее всех остальных, неизвестно ещё чем дело закончиться. Хотя, думаю, что скоро ты выйдешь на свободу. — успокоил я Фёдорова. — Пока не знаю в каком статусе, но выйдешь. Я свою работу выполню. А там уж как кривая судьбы заведёт. — я направился к двери. — До встречи в суде. Выйдя из здания следственного изолятора, я сразу же направился к Кристине Фёдоровой. В ближайшее время в деле будет поставлена точка. На моё счастье, мать или мачеха моего клиента оказалась дома. Пройдя необходимые процедуры прохода через систему охраны, я оказался в гостиной её особняка. Мы вновь сидели друг против друга, как и при первой встрече. — Вячеслав, что привело тебя ко мне? Без предупреждения? — начала беседу с вопроса хозяйка дома. — Есть несколько моментов, которые необходимо обсудить. — Слушаю тебя. — Криста по удобнее устроилась в кресле. — Как ты понимаешь, — начал я, — дело в отношении твоего сына подходит к концу. Одно, максимум два судебных заседания — и Степан тем или иным образом окажется на свободе. — И ты пришёл за гонораром? — перебила меня Фёдорова. — Нет. Уверен, этот вопрос решён, и у нас не возникнет проблем с финансами. Меня интересуют некоторые моменты, которые ты смогла бы прояснить. — О Степане? — удивлённо спросила Криста. — Зачем? Если всё и так ясно. — Из профессионального любопытства. — Слушаю тебя. — Криста, скажи не пропадала ли у Степана какая-либо одежда после 28.06.2019 года? Например, костюм.