— Ты часто бывала в квартире Ильи? — Практически каждый день. Всё зависело от того, сколько он даст доз за свои… свои… — Я понял, не продолжай. — прервал я девушку. — Он пользовался такими полотенцами, такими же, как то, что ты увидела рядом с его трупом? — Да, они у него в кухне были. Я ведь сама ему стирала, развешивала, гладила всё его бельё, а потом раскладывала в шкаф. — Кто мог убить Костомарова? — Много кто, — ответила Ирина, не задумываясь, — думаю, я убила бы его, просто пока на это решимости не хватало. Он чудовище. — Кто ещё? — Не знаю. Его не любили, он жадный очень. Из должников выжимал все соки. — Турчинов? — Дядя Серёжа? — на лице Ирины читалось неподдельное изумление от вопроса. — Неееет, зачем ему это делать. Я не знаю, какие дела у него были с Ильёй, но нет. Дядя Серёжа добрый. — Мой клиент Степан Фёдоров? — Не знаю, я же видела его всего один раз, тогда, когда Илья ему кортик пытался продать. Он, правда, вспылил тогда, угрожал, что разберётся с Костомаровым. Но он же богач, нанял бы кого-нибудь. Думаю, нет, да и кто будет убивать из-за какого-то ножа. — Я все понял. Ирина, сотрудники полиции общались с тобой после смерти Ильи? Не для кого тайной не было, какие взаимоотношения между вами сложились. — Нет. Ко мне никто не приходил. — было видно, что Зелянину утомил наш разговор, она стала ещё более вялой, речь стала более заторможенной. — Ирина, я понимаю, что ты устала. Ещё несколько вопросов, и я уйду. — постарался я привлечь её внимание. — Что ты можешь сказать мне о Костине. — Слизняк. Больше о нём ничего не скажешь. Жил подачками Ильи, выполнял все его приказы. — Между ними были какие-нибудь конфликты? — Нет, какие могут быть между ними ссоры. Игорь выполнял любой приказ Костомарова, тот за это давал ему наркотики, иногда деньги, но очень редко. — Ты не видела Костина после смерти Ильи? — Нет. — Ирина внимательно посмотрела на меня. — Когда меня отсюда выгонят? — Ты можешь находиться в клинике столько, сколько понадобится. Об оплате не волнуйся. Лечись, приходи в себя, попробуй начать новую жизнь. Ты молодая. Справишься, если захочешь. — я встал. — Всего доброго, если тебе что-нибудь понадобится, звони, мой телефон есть у главного врача, он предупреждён. — До свидания. И…, и… спасибо. — Не за что. Выздоравливай. — закончил я разговор и вышел в коридор. Уверен, что с Ириной здесь будут хорошо обращаться, учитывая, стоимость услуг. Но не уверен, что она сможет избавиться от своей зависимости. Хотелось бы, чтобы у неё все получилось. Завтра должно состояться судебное заседание, на котором следователь Семёнов, если сдержит своё слово, может поставить заключительную точку, а то и восклицательный знак. Но, к моему глубокому сожалению, мне придётся ещё поработать. «Чёрт!» — всплыло у меня в голове, но я всё-таки сел в автомобиль и направился в Селемякиной, благо она меня приглашала. 10 До судебного заседания по делу Фёдорова оставалось два дня, Сапун Юрий Кириллович, поддерживающий обвинение, который день был не в своей тарелке. Следствие проведено некачественно, прокурор района пропустил в суд «сырое» дело. Суд первой инстанции всё рассмотрел формально и это смогли доказать чёртовы защитнички Плотников и Талызин. К последнему это относится больше, не в стиле Плотникова искать доказательства и предъявлять их суду. Владимир Владимирович хорош в качестве критика уже имеющихся доказательств, развенчателя «однобокого исследования и оценки» и т. п. Новые доказательства, которые были представлены стороной защиты, очень не нравились Сапуну, они были опасны, так как создавали в умах сомнения. Самое страшное — у него самого они появились: «Всё ли чисто с этим делом?», «А если допустить, что Фёдоров не причастен к убийству?». Юрию Кирилловичу это очень не нравилось: других он переубедить мог (во всяком случае так считал), но сделать это с самим собой не получалось. Одновременно и абсолютной уверенности в невиновности Фёдорова у него тоже не было. Поэтому он обрадовался звонку председательствующего по делу Ковтуна Олега Николаевича, который после обмена любезностями предложил встретиться в здании суда сегодня вечером. Сейчас, заходя в Храм Правосудия, Сапун был уверен, что дилемма должна разрешиться. Когда Юрий Кириллович зашёл в кабинет судьи, тот сидел за столом. В помещении больше никого не было. Обменявшись взаимными приветствиями и рукопожатием, оба уселись в стоявшие в углу кресла. Разговор начал Ковтун. — Юрий Кириллович, мне и уверен, что и вам, многое не нравится в деле Фёдорова. Сапун молча кивнул, предпочитая сначала выслушать. — И вы, и я понимаем, что следствие по делу не доработало, — продолжил тот, — многие обстоятельства выглядят неоднозначно, с учётом того, что все новые свидетели подтвердили свои показания фотоматериалами. В их словах можно было бы сомневаться, но… фотографии. Всё это сводит на нет собранную доказательную базу. Не скажу, что я в растерянности, но испытываю определённые затруднения при выборе решения. — Согласен с вами, — вступил в разговор прокурор, — свидетели не выглядят откровенными лжецами, их слова легко проверяются. Но сделать это в рамках рассмотрения дела в суде апелляционной инстанции невозможно. Если к делу будут привлечены оперативные службы, это даст защите дополнительные козыри. — Приятно, что мы разговариваем с вами на одном языке. — улыбнулся Ковтун. — Честно скажу, я не готов отменять обвинительный приговор и выносить оправдательный. Хотя в моей практике такие случаи бывали. — Олег Николаевич, вы же прекрасно понимаете, что оправдание Фёдорова существенно ухудшить статистику, как мою, так и вашу. И я, — Сапун внимательно посмотрел на судью, — надеюсь, вы не хотели бы закончить карьеру таким делом. Сложность ситуации в том, что и Плотников, и Талызин будут упирать на необходимость вынесения именно оправдательного приговора. Они не дураки, прекрасно знают своё дело, притом оба. Мне известно, что подходы к работе у них разные, и в этом деле они не совсем едины, но оправдательный приговор устроит обоих. — В этом-то и проблема. Понятно, что приговор Сергеева необходимо отменять, а он должен получить хороший нагоняй — за лень, самомнение. Но какое принять решение потом? Вот самый важный вопрос. — Я против оправдательного приговора, выносить его преждевременно. Хотя, я согласен, следует отменить первоначальное решение судьи Сергеева. — Сапун внимательно посмотрел на судью. — По делу не выяснено многое, это возможно сделать только в рамках предварительного следствия. Оправдание Фёдорова поставит жирную очку в этом деле, так как если это всё-таки он убил Костомарова, мы не сможем привлечь его к ответственности. Я вижу один выход — возвращать дело сначала в районный суд, а затем в следствие. — Согласен. — Ковтун улыбнулся прокурору. — Но мы с вами упираемся в позицию стороны защиты. Адвокаты будут требовать оправдательного приговора, всё необходимое для этого у них есть. — Значит, их необходимо переубедить. Либо… — спокойно начал Сапун. — Что? Появились идеи? — заинтересованно посмотрел на него собеседник. — Думаю, да. Нам нет необходимости убеждать обоих, достаточно сделать это с Плотниковым. Он сам сделает за нас остальное — повлияет на Фёдорова и его мачеху, а затем изолирует Талызина, заставив принять решение, которое нас устроит. Да, — подытожил Сапун, — следует начинать с Плотникова. — У вас есть возможность переговорить с ним? — Есть. Думаю, этим следует заняться сегодня же. Я договорюсь с ним о встрече и буду держать вас в курсе. — Хорошо. Кстати, Юрий Кириллович, вам не известно, зачем Талызин хочет допросить Семёнова. Это человек старой школы, он ничего не даст стороне защиты. — Меня тоже это удивило. Я даже созвонился с Олегом, мы немного знаем друг друга. — И что же? — Он ответил, что нам опасаться нечего. — Уверены в этом? — задумчиво посмотрел на прокурора Ковтун. — Раньше мне его слов было бы достаточно, но, учитывая, что инициатива проявлена Талызиным… — Сапун на секунду замолчал. — Не знаю. — Плохо. Ладно, жду от вас результатов от беседы с Плотниковым. Они распрощались взаимно довольные друг другом. Сапун не стал откладывать дело в долгий ящик и сразу же набрал адвоката Плотникова. Хоть Владимир Владимирович и был удивлён звонком, но от встречи не отказался. Встреча Плотникова и Сапуна состоялась в шикарном офисе адвоката. На тот момент Владимир Владимирович работал в одиночестве. После того процессуальные соперники устроились в удобных креслах переговорной комнаты, с удовольствием держа бокалы с коньяком, прокурор начал объяснять цель своего прихода. — Владимир Владимирович, как вы понимаете, я пришёл к вам не просто так. — Плотников в ответ кивнул. — Дело вашего клиента Степана Фёдорова вызывает определённое беспокойство. — Мне даже известны причины этого — его необходимо оправдывать. — кинул в ответ реплику адвокат. — Возможно, возможно. — Сапун сделал паузу и продолжил. — Гарантий, что Фёдорова оправдают, никаких. Уверен, вам известная статистика оправдательных приговоров в нашей стране. Вы знаете (вы слишком опытны), что суду намного проще оставить вашего клиента в тюрьме. Неизвестно, как ещё покажет себя кассационный суд — в нём не удастся манипулировать доказательствами и фактами. — Юрий Кириллович, вы слишком уверены в себе. — Плотников был спокоен. — Не скажу, что мне нравиться, как идёт этот процесс, но любой, даже абсолютно безграмотный юрист, увидит, что доказательства стороны обвинения ничего не стоят. Я… — начал он и после небольшой заминки продолжил, — я и мой коллега сделали, без ложной скромности, хорошую работу. Вам не опровергнуть показания свидетеля Шкловой и, а это главное, её фотографии. Мой клиент не убивал Костомарова, а на скамье подсудимых оказался в результате лени следователя, безграмотности прокурора и равнодушия суда. — Нет необходимости бросаться громкими словами, Владимир Владимирович, мы с вами не на публике. У нас с вами разговор тет-а-тет, — Сапун говорил вкрадчивым, убеждающим тоном, — без вашего коллеги Талызина, который в большей степени вам мешает. — Вячеслав Иванович, хороший специалист. — отреагировал Плотников. — Не зачем очернять его. — Вряд ли он смог добиться такого же результата в этом деле без вашей помощи. Я же прекрасно понимаю, что только благодаря вам сторона защиты выстроила столь прекрасную позицию, смогла её так красиво преподать. — Хватит петь мне дифирамбы! — взорвался адвокат, хотя было видно, что последние слова прокурора ему очень понравились. — Чего вы хотите? — Дело в том, что я расцениваю вас как серьёзного человека, с которым можно решать любые вопросы. Адвокат Талызин к таковым не относится. — Что это за предложение? — Я взвесил все «за» и «против» в деле Фёдорова и пришёл к выводу, что следствие не доработало. — Ага, — с торжеством начал Плотников, — боитесь. Боитесь статистику свою испортить, премии лишиться, за шатающееся кресло беспокоитесь. — Всё это мелочи. — спокойно ответил собеседник. — Ситуация с Фёдоровым меня нисколько не пугает. Да, признаю, меня гложет, что он может оказаться не причастным к убийству, но я верю фактам, которые были собраны следователем. Поэтому я предлагаю вам и только вам (с Талызиным такие вопросы я решать бы не стал) сделку. — Какого рода? — Вам прекрасно известно (не мне учить столь выдающегося процессуалиста), — Сапун удовлетворённо вздохнул, увидев самодовольную улыбку, появившуюся на лице Плотникова, — что суд вправе отменить вынесенный приговор и отправить его на новое рассмотрение. Это не поставит точку в деле, но даст возможность вам и, — прокурор пренебрежительно бросил, — Талызину завершить дело в суде первой инстанции. Возврат дела обратно в районный суд даст вам широкое поле деятельности. Возможно, дело вообще вернут обратно следователю, а там и Фёдоров потеряет свой статус обвиняемого, подсудимого. — Он его потеряет, когда коллегия из трёх судей отменит обвинительный приговор и вынесет оправдательный. — бросил Плотников. — Вряд ли, Владимир Владимирович. Если деньги мачехи Фёдорова, да и самого Степана, не позволили этого сделать раньше, значит не всё так просто. Я предлагаю вам, пусть более длинным путём, добиться своего. Все будут довольны: и вы, и ваш клиент.