— Бьорн! — с волнением крикнул бывшему соратнику и телохранителю брата Свен. — Бьорн! — Уж с шайкой бастарда разберёмся, — кивнул младшему из семьи ярла богатырь, отбивая атаку сразу двоих вооружённых мечами разбойников. — Берите Сигурда... и уходите! Покрепче схватив ярла, у которого начались судороги и усилилось потоотделение, Свенельд вместе с Ульвом поспешили к стенам резиденции Гуды. Инг снова натянул свой длинный лук и приготовился отпустить тетиву, целясь в отступивших, но затем что-то в его взгляде поменялось. Внебрачный сын бывшего ярла Ругаланна передумал атаковать: пусть Сигурд окажется в одном месте с Гудой, пусть оба правителя умрут одновременно и рядом. Никому ещё не удавалось спастись от его отравленных стрел — даже огромным медведям и турам, поэтому шансов у обоих ненавистных обладателей тронов не было вовсе. — Тисовый лук... — пробормотал он себе под нос и распылся в какой-то отталкивающей, болезненной улыбке. — Тисовый лук никогда не промахивается. Примечания от автора: ᛇ ("эйваз") — руна, обозначающая "тис", ассоциируется с препятствиями, оружием и силой. Она символизирует прочность, надежность и выносливость, а также указывает на то, что человек, которому она выпала, стремится к благородной цели и сможет её достичь. 1) Мутизм (от лат. mutus — «немой, безгласный») — в психиатрии и неврологии состояние, когда больной молчит и не вступает с кем-либо в словесный диалог; при этом в принципе способность разговаривать и понимать речь окружающих у него сохранена. При мутизме отсутствует как ответная, так и спонтанная речь. Может быть вызван в том числе и острой реакцией на психологическую травму — для Мии ей стало сожжение родного Бремерхафена и гибель близких. 2) Тисовый длинный лук — один из видов лука, очень длинный (примерно равный высоте человека, который использует его), что позволяет делать достаточно дальние выстрелы. Лук не загнут сильно назад. Его конечности являются относительно узкими, так что они имеют круглое или D-образное сечение. Длинные луки делались из древесины разных пород во многих культурах, в Европе они датируются от эпохи палеолита, и с бронзового века были сделаны в основном из тиса. 3) Берсеркеры (скандинав. от ber — медведь и serker — рубаха, шкура) — воины из древнегерманской и древнескандинавской мифологии. Считается, что они отличались неистовостью в сражениях. Норвежские берсеркеры, приходившие по временам (как гласят о том легенды) в сильное бешенство и исступление, по мнению Г. Шюблера, также опьяняли себя мухомором. 4) Водяная бешеница (цикута, вёх ядовитый) — ядовитое растение; вид рода Вёх семейства Зонтичные (Apiaceae), распространён в Европе. Одно из самых ядовитых растений в мире. Глава XI: Наследие ᛟ ГЛАВА XI: НАСЛЕДИЕ ᛟ ᛟ Eþel byþ oferleof æghƿylcum men, gif he mot ðær rihtes and gerysena on brucan on bolde bleadum oftast. Наследие очень дорого каждому человеку, Если он может пользоваться в своём доме Всем верным и содержащимся и в должном постоянном процветании. Когда над Эгерсунном взошло солнце, первые его лучи осветили холодную землю столицы с лежащими на ней трупами воинов и мирных жителей. Чёрные вороны жадно клевали плоть, которая вчера ещё жила и надеялась на лучшее будущее. В городе сложилась патовая ситуация. Остатки войска Гуды вместе с уцелевшими жителями укрылись в длинном доме, что оставался единственным местом, не взятым под контроль пришельцев. Силы Сигурда под предводительством Бьорна разбили свой лагерь у гавани, чтобы исключить побег по морю и людей Гуды, и предателя Инга Трёхпалого — их корабли бы вмиг настигли беглецов и не дали им уйти. Армия наёмников бастарда расквартировалась по ближайшим пустующим домам и патрулировала улицы. Вчера им сильно досталось от хордаланнцев, которые бились словно в последний раз, лишь бы их ярл оказался в безопасном месте. Можно ли было назвать подобным резиденцию Гуды? Пожалуй — да. Пока Варди, Йохан и ещё дюжина добровольцев стояли часовыми на случай вероломной внезапной атаки — ни к воинам из соседней области, ни к отребью Инга никакого доверия не было — остальные защитники Эгерсунна собрались внутри медового зала. — Опасно будет поить их без сознания. Всеми правдами и неправдами нужно привести и ярла, и правительницу в чувство! — командным тоном произнесла девушка-знахарка и протянула Ульву и Свенельду раскалённые на огне кинжалы. — На счёт три. Раз! Два! Три! Одновременно молодые люди приложили горячие клинки плашмя к коже на бёдрах своих родственников, отчего и Гуда, и Сигурд... дёрнулись во сне и заверещали от боли. Стены длинного дома содрогнулись от истошных криков государей, а у всех нашедших здесь приют по коже от этих звуков пошёл мороз. Увы, иного способа спасти их от яда не было. — Где... я... — не понимая, что происходит, открыл глаза Сигурд. — Что... — Сейчас это не важно, брат, — со слезами посмотрел на него Свен. Похлопав его по щекам — нужно было удоствериться, что ярл не бредил и пришёл в себя, младший медленно стал заталкивать ему в рот пригоршню землистого, пахнущего болотом торфа. — Глотай, глотай это. Молю тебя. Те же бесхитростные манипуляции проделал с Гудой и её племянник. Регентша приняла внутрь несколько пригоршней торфа и запила их тёплой, слегка подсоленной водой. Сейчас ни она, ни её заклятый противник не понимали, что происходит — но всё ещё пребывали в сознании. — Флоки бы дал им какое-то зелье, — вздохнул Ульв и с подозрением посмотрел на знахарку-чужестранку. — Ты же почему-то кормишь их землёй. Она поможет? — Она помогает тем, кого отравили через пищу или воду. Выводит всю грязь и яды. Но насколько торф — не земля это! — сработает здесь, точно сказать не могу. От бешеницы нет противоядий, остаётся уповать на милость богов — и надеяться на то, что их здоровые и молодые тела преодолеют болезнь. — Да будет так, — сложил в молитвенном жесте свои руки Ульв. — Без мудрых советов моей тётушки судьба Эгерсунна предречена. А мерзкий Инг обязательно воспользуется суматохой, чтобы повернуть ситуацию в свою пользу! Размышления вслух прервал Свенельд. Светловолосый воин выглядел беспокойным, можно сказать, отчаянным — и дело здесь было не только в плохом состоянии старшего брата. — Ульв, товарищ мой... С каждой проведённой в длинном доме минутой я чувствую себя неприкаянным, словно... Словно не должен я сидеть на месте, нужно действовать и спасать Эгерсунн. — Что ты имеешь в виду? — покосился на него племянник правительницы. — Говори, прошу. Не томи. — Мой брат... Я уверен, что без него армия Хордаланна не нападёт на нас. Бьорн — честный и опытный воин, я знал его, когда тот служил ещё моему отцу. Зато трёхпалому предателю доверять не могу... Позволь мне взять с собой несколько человек и убить подлеца! — Это слишком рискованно, — покачал головой Ульв. — У нас и без того мало защитников, жертвовать даже одной жизнью сейчас — непозволительная роскошь. Да и людей среди отребья Трёхпалого больше. — Но они рассредоточены по городу, как доложили часовые... Если мы незаметно проберёмся в ставку Инга и задушим змею, то опасность, что висит над столицей, исчезнет. — Есть в твоих словах что-то разумное, но... Больше десяти воинов дать не смогу — на твой собственный страх и риск. Небесно-голубые глаза Свенельда стали влажными от нахлынувших на него чувств — и желания во что бы то ни стало уничтожить гада Инга Трёхпалого. — Спасибо тебе, Ульв. Я возьму несколько преданных мне хордаланнцев — и попрошу присоединиться Варди и Йохана, они должны знать город как свои пять пальцев. С ними у нас будет больше шансов на благоприятный исход. — С пятью-то пальцами? — рассмеялся, пытаясь разрядить обстановку, племянник Гуды. — Это точно лучше трёх! * * * * * Утреннее солнце озарило своим тёплым золотым сиянием и прилегающий к гавани район с конюшнями и кузницами, ставший теперь лагерем для людей Инга Трёхпалого. Из обиталища трудолюбивых ковалей и ремесленников это место превратилось в логово жестоких отбросов общества, которые составляли армию бастарда. Уже за версту от жилищ наёмников можно было услышать звуки ударяющихся друг о друга мечей, боевых песен и целую гамму из "мужских ароматов": воедино смешались запахи жареного мяса, кожи и пота, которые доносил до остальных уголков Эгерсунна ветер. И даже в такой ранний час воины не отдыхали. Одетые в самое разное облачение, начиная от кольчуг и заканчивая какими-то лохмотьями, приспешники калеки без устали тренировались и оттачивали свои боевые навыки. Их глаза были острыми, отражая огонь наживы — за захват столицы им сулили огромные барыши; а жилистые руки с сильными мышцами напрягались и свидетельствовали о силе и опыте этих "солдат удачи". Во дворе одной из "казарм" пылал колоссальный костер, его потрескивающее пламя танцевало под голубым небом. Вокруг него собрались воины, которые с удовольствием наполняли свои желудки мясом и хлебом. Один из них, захохотав, достал из-под полы широких одеяний кувшин с вином и похватался своей добычей перед остальными. Не дожидаясь реакции сотоварищей, он жадно хлебнул красной жидкости и... замер с выпученными от страха глазами, напиток же продолжил выливаться и тонкими бордовыми струями стекать по его бороде и рубахе. — Какими были два моих единственных условия для службы? — спросил у сопровождавшего его командира наёмников Инг Трёхпалый, сверля взглядом мужчину с вином. — Преданность, мой господин, — послушно кивнул помощник. — И дисциплина. — А какие у нас правила касательно вина, пива и прочего хмеля? — бастард сморщил лоб, делая вид, что действительно не может припомнить эту информацию. — Освежи мою память, будь добр. — Вино притупляет разум, а тело делает непослушным. — О как! — рассмеялся Инг и провёл уродливой рукой по щеке дрожащего от ужаса выпивохи. — Жаль, что память у нашего друга такая же плохая, как и у меня. Вот только от ответственности его это не освобождает. Взять нарушителя моих правил! — Нет! Нет! — закричал тут же отшвырнувший в сторону сосуд мужчина. — Господин Инг, я больше... больше ни капли в рот не возьму! — Неужто предком твоим был сам Хеймдалль? (1) — приблизился к несчастному калека и заглянул тому прямо в глаза. — Иначе как бы ты смог только что предсказать своё будущее? Я... буду справедливым правителем и сохраню тебе жизнь, но едва ли твои руки будут держать теперь что-то тяжелее ягоды. Отрубить ему пальцы на обеих за нарушение устава! Оставьте лишь мизинец и большой! — Нет! — издал нечеловеческий вопль мужчина и попытался встать, но, увы, было поздно: за грудки его взяли несколько громил и повели в кузницу, где уже грел на огне свой топор палач. — Нет! Прошу... Пощадите! — Уже пощадил, сохранив тебе жизнь, — процедил сквозь зубы Трёхпалый, наслаждаясь беспомощностью и ужасом в глазах своего подчинённого. — Никто не смеет перечить мне и моим законам! Что до остальных... заканчивайте трапезу и собирайтесь: пока город пуст и чист, настала пора разграбить богатства его жителей! — Вы... уверены? — с опаской спросил его лидер наёмников. — Сейчас нельзя рассредотачивать наши силы, наши враги могут воспользоваться этим и атаковать. — Я всё предусмотрел, можешь не волноваться. Если они захотят избавиться от меня, то и сами до заката не протянут. * * * * * В полумраке медового зала было тихо, и лишь изредка кто-то из любопытных горожан перешёптывался или глазел вперёд, чтобы воочию понаблюдать, какие манипуляции сейчас проделывает над ранеными молодая лекарша. В воздухе витал аромат трав и снадобий — свидетельство отчаянных попыток избавить тела обоих правителей от смертельного яда. Девушка, приложив к ранам больных терпко пахнущую густую мазь серого цвета, вздохнула и помотала головой перед Ульвом: её ресурсы на этом были исчерпаны, и исход борьбы с отравой зависел лишь от силы воли и жажды выживания самих хозяев Ругаланна и Хордаланна. Регент Гуда, отважная и любимая всеми предводительница, лежала на холодном каменном полу своей резиденции. Её некогда яркие изумрудные глаза, полные решимости, теперь были затуманены болью. Яд, проникший в её вены от отравленной стрелы пасынка, казалось, с каждым мгновением высасывал из женщины жизненные силы. В медовом зале воцарилась тяжелая тишина надвигающейся утраты и робкой надежды, её верные подданные стояли на коленях перед властительницей, их слезы беззвучно падали на пол. Дыхание Гуды было тяжёлым и неглубоким. Каждый вдох давался с трудом, словно сам воздух отвергал её стремление к жизни. На бледном лбу блестели бисеринки пота: она отчаянно боролась с ядом, и силы её постепенно иссякали. Дрожащей рукой вдова ярла Вигге потянулась к своему самому надёжному советнику и племяннику — Ульву. — Ульв... Мой храбрый племянник, мой полуночный волк (2), — прошептала она, её голос был слабым и напряженным. — Веди наш народ... в моё отсутствие. Береги моего сына... Пока не возмужает он... Пока не вырастет и не превратится в храброго воина... Регентом при нём я назначаю тебя.