Хотя прощение может показаться трудным, особенно когда мы глубоко пострадали от чьих-то действий, именно через прощение мы по-настоящему принимаем любовь и милость Бога. Прощение — это дорога к освобождению, освобождению от бремени гнева, обиды и горечи. Будучи жертвами, мы можем задаваться вопросом: почему мы должны прощать тех, кто причинил нам боль? Здесь важно помнить, что прощение не оправдывает причинённое зло, не отрицает его. Напротив, это сознательный жест отказа от желания отомстить и вверения правосудия в руки Бога. Прощение обидчиков не означает, что мы должны забыть или оправдать их действия. Речь идёт о том, чтобы отпустить свою боль и обиду и искать исцеления для себя, для своей израненной души. Истинные христиане понимают, что Божья любовь лечит, а прощение позволяет нам ощутить эту великую силу. Прощая своих обидчиков, мы отражаем характер Христа, простившего тех, кто распял Его. Его прощение не требовало ничего взамен, оно было безусловным и свободно предлагалось всем. И мы, Его ученики, призваны внять его прощению и научиться прощать сами. Вспомним слова Иисуса из Евангелия от Матфея 18:21-22, где Пётр спрашивает: "Господи, как часто я должен прощать согрешившего против меня? До семи ли раз?" Иисус ответил: "Не семь раз, но семьдесят раз по семь". Как простил Сын Божий предателя Иуду, продавшего его за тридцать серебряных монет... Как простил своих братьев, несмотря на все козни, Иосиф... Прощайте и вы. Давайте сегодня примем решение прощать не один и не два раза, а многократно, пока прощение не станет частью нашего существа, не станет таким же привычным, как дыхание или биение сердца. Тем самым мы освобождаемся от оков обиды и гнева и открываем себя для божественной силы примирения и окончательного мира. Пусть же Божья благодать позволит нам прощать, как истинным христианам, и пусть наше прощение будет свидетельством преображающей любви Христа в нашей жизни. Аминь." Гвоздь бесшумно падает на землю, а Мия дрожащей рукой тянется к небольшому полену и поджигает его конец. С таким факелом она, время от времени оборачиваясь и косясь на спящего разбойника, доходит до конюшни — и швыряет его в один из стогов сена. Вмиг солома, сено и дерево вспыхивают, и жадные языки пламени принимаются пожирать здание вместе со всем, что там было: небогатым скарбом, упряжами и оружием; коней, к счастью, там не оказалось. Пусть думают, что ничему там уже не спастись. Пускай считают, что сгорела там и она. И устроила диверсию уроженка германских земель как никогда вовремя: вдалеке послышался топот копыт, оповещающий о возвращении в лагерь Инга и его пособников. Хромая и стискивая зубы от боли, бывшая рабыня прошла по пустынным улицам города с полверсты, прячась от каждого скрипа и укрываясь в тенях, и остановилась посреди дороги с обречённо опущенной головой... Навстречу ей двигался большой, в три десятка человек, вооружённый до зубов отряд. * * * * * Каждый шаг отдавал болью. Каждый шорох заставлял глаза в панике осматриваться по сторонам. Вопреки страхам, босиком она тихо добралась до огня. Оставленный охранять её мужчина, лет тридцати, со шрамом на левой щеке и спутанными, сальными рыжими волосами, продолжал спать как младенец и сопеть. И она узнала его — то был один из негодяев, что не давал ей пошевелиться, пока Инг Трёхпалый вершил над девушкой насилие. Бедняжка сверлила его взглядом, в то время как внутри неё подобно снежному кому росло горькое, ядовитое чувство. Мысли повторяли одно и то же — отомстить ему, причинить такую же боль, какую ощутила она. В конце концов, эти скандинавы жили согласно пословице "Око за око, зуб за зуб", а не придерживались заповедей Господних. Холод металла в сжатой ладони стал более отчётливым, и Мия схватила ржавый гвоздь на манер кинжала. Сейчас ей ничего не мешало вонзить грязный и тленный, как сама душа наёмника, кусок железа тому прямо в сердце. Заставить корчиться от боли, обливаться собственной кровью, молить о помощи и пощаде, когда уже слишком поздно... Ничего не мешало — кроме мук совести. Если своими руками лишит она кого-то жизни, если запятнает себя кровью — то лишь уподобится своим мучителям, опустится до их уровня и пойдёт против Священного Писания. В памяти девушки всплыли воспоминания о таком далёком и счастливом детстве. Своих родителей она никогда не знала: ещё младенцем в дождливую сентябрьскую ночь её подбросили на ступеньки церкви Бремерхафена, и с тех самых пор она стала одним из чад в семье местного священника. Ни сам пастор Николас, ни матушка Катерина не делали никаких различий между тремя кровными детьми и пятью приёмышами, одинаково любя их и воспитывая согласно христианским традициям. И сейчас в голове Мии, запутавшейся и оступившейся, вместо дьявольского шёпота зазвучала проповедь отца — прововедь, ставшая спасительным светом маяка среди чёрного моря отчаяния. "Мои братья и сестры! Как последователи Священного Писания, как агнцы Божьи мы призваны воплощать Его учение и ценности во всех аспектах нашей жизни. Одним из самых сложных и — в то же время важных учений Христа — является повеление прощать тех, кто нас обидел. Без его понимания, без его осознания даже самый праведный человек, не грешащий и соблюдающий все обряды, не может считаться истинным христианином, ибо есть это Альфа и Омега самого Учения. Хотя прощение может показаться трудным, особенно когда мы глубоко пострадали от чьих-то действий, именно через прощение мы по-настоящему принимаем любовь и милость Бога. Прощение — это дорога к освобождению, освобождению от бремени гнева, обиды и горечи. Будучи жертвами, мы можем задаваться вопросом: почему мы должны прощать тех, кто причинил нам боль? Здесь важно помнить, что прощение не оправдывает причинённое зло, не отрицает его. Напротив, это сознательный жест отказа от желания отомстить и вверения правосудия в руки Бога. Прощение обидчиков не означает, что мы должны забыть или оправдать их действия. Речь идёт о том, чтобы отпустить свою боль и обиду и искать исцеления для себя, для своей израненной души. Истинные христиане понимают, что Божья любовь лечит, а прощение позволяет нам ощутить эту великую силу. Прощая своих обидчиков, мы отражаем характер Христа, простившего тех, кто распял Его. Его прощение не требовало ничего взамен, оно было безусловным и свободно предлагалось всем. И мы, Его ученики, призваны внять его прощению и научиться прощать сами. Вспомним слова Иисуса из Евангелия от Матфея 18:21-22, где Пётр спрашивает: "Господи, как часто я должен прощать согрешившего против меня? До семи ли раз?" Иисус ответил: "Не семь раз, но семьдесят раз по семь". Как простил Сын Божий предателя Иуду, продавшего его за тридцать серебряных монет... Как простил своих братьев, несмотря на все козни, Иосиф... Прощайте и вы. Давайте сегодня примем решение прощать не один и не два раза, а многократно, пока прощение не станет частью нашего существа, не станет таким же привычным, как дыхание или биение сердца. Тем самым мы освобождаемся от оков обиды и гнева и открываем себя для божественной силы примирения и окончательного мира. Пусть же Божья благодать позволит нам прощать, как истинным христианам, и пусть наше прощение будет свидетельством преображающей любви Христа в нашей жизни. Аминь." Гвоздь бесшумно падает на землю, а Мия дрожащей рукой тянется к небольшому полену и поджигает его конец. С таким факелом она, время от времени оборачиваясь и косясь на спящего разбойника, доходит до конюшни — и швыряет его в один из стогов сена. Вмиг солома, сено и дерево вспыхивают, и жадные языки пламени принимаются пожирать здание вместе со всем, что там было: небогатым скарбом, упряжами и оружием; коней, к счастью, там не оказалось. Пусть думают, что ничему там уже не спастись. Пускай считают, что сгорела там и она. И устроила диверсию уроженка германских земель как никогда вовремя: вдалеке послышался топот копыт, оповещающий о возвращении в лагерь Инга и его пособников. Хромая и стискивая зубы от боли, бывшая рабыня прошла по пустынным улицам города с полверсты, прячась от каждого скрипа и укрываясь в тенях, и остановилась посреди дороги с обречённо опущенной головой... Навстречу ей двигался большой, в три десятка человек, вооружённый до зубов отряд. * * * * * 4) Эйнхерии — в скандинавской мифологии лучшие из воинов, павших в битве, которые живут в Вальхалле. В Вальхалле эйнхерии постоянно тренируются и сражаются друг с другом. 5) Йоль (др.-сканд. jól, др.-англ. ġéol) — праздник середины зимы у исторических германских народов, знаменующий самый короткий день в году и самую длинную ночь. Глава XIII: Человек ᛗ ГЛАВА XIII: ЧЕЛОВЕК ᛗ ᛗ biþ on myrgþe his mágan léof sceal þéah ánra gehwilc óþrum swícan, forþam dryhten wille dóme síne þæt earme flæsc eorþan betæcan. Человек — счастлив, родне своей люб, но должен каждый прочих покинуть потому, что волей Господа, его повелением, эта жалкая плоть земле будет предана. — Я... — сжал руки в кулаки Свенельд, пылающий от гнева и обиды — на себя. За то, что потерял двоих преданных ему воинов, храбрых и совсем ещё молодых. За то, что не предугадал коварных ловушек врага. — Я не позволю ему забрать кого-то ещё! — Тогда следует быть осторожнее. Волчья яма далеко не последний сюрприз, который этот трёхпалый пёс мог нам оставить, — Варди посмотрел на одного из воинов, что обошёл ловушку с трупами товарищей и остановился у двери в особняк. Старый корабел помотал головой. — Не открывай её. По крайней мере, не таким способом. Дай-ка подумать... Плотник нахмурился и торопливо отвёл взгляд от проткнутых кольями товарищей: едва ли он хотел, чтобы кто-то повторил их участь. После нескольких минут раздумий его, наконец-то, посетила нужная идея. — Верёвку, — отдал приказ мужчина и тут же получил в своё распоряжение необходимый предмет. Как следует обмотав ей древко, он проверил надёжность сооружённого гарпуна, после чего встал в полный рост. Варди прищурился, целясь прямо в центр двери, и одним точным броском метнул копьё вперёд; его остриё с громким треском вошло в дерево и застряло в нём наполовину. — Отойдите, — жестом велел разойтись дружинникам Свенельд и кивнул старому морскому волку. Тот ухватился за верёвку и резко дёрнул, отчего дверь со скрипом открылась... и оттуда на всех воинов снаружи посмотрели злые, налитые кровью и яростью глаза. Крупные влажные ноздри, небольшие уши, чёрного цвета шерсть и слегка изогнутые, похожие на вилы рога — любого шагнувшего за порог дома, на крыше которого развевался флаг бастарда, ждала бы верная гибель. Животное несколько секунд не сводило взгляда с людей, а затем, мотнув головой и издав какое-то низкое, утробное мычание, бросилось вперёд. Могучее тело зверя с острыми рогами и покатой спиной, состоящей как будто бы из одних только мышц, в своём прыжке на мгновение зависло в воздухе, но под действием силы тяжести тотчас же рухнуло вниз и приземлилось на левый бок. Теперь окраину Эгерсунна пронзило совсем другое мычание — протяжное, мучительное и острое, точно такое же, как и боль бьющегося в агонии существа. Всего пары локтей не хватило рогачу, чтобы перемахнуть через усеянную частоколом острых пик яму, и это расстояние стало спасением для отряда Свенельда. — Сукин сын! — только и смог выругаться Йохан. Дождавшись, когда грудь животного перестанет шевелиться и оно навсегда затихнет, Варди склонился над ловушкой и внимательно осмотрел быка. На боках его виднелись разрезы, оставленные не то кинжалом, не то мечом; вокруг самих ран можно было заметить сероватые кристаллы соли. — Его мучили. Сознательно готовили к тому, чтобы сделать живым воплощением ярости и смерти... — процедил сквозь зубы корабел, сочувствуя несчастному быку. — Но это самоубийство! Вол не станет терпеть истязаний... — поспорил с отцом Йохан, но не договорил: сразу за дверью в полутьме на полу лежала пара мужчин, затоптанных животным. — Он и не терпел. Значит, Трёхпалый жертвует своими наёмниками не только в бою, но и вот так... Просто ради вероятности гибели кого-то, кто решит зайти в этот дом? — насупил брови Свенельд.