Там, во сне, у неё за спиной выросли белоснежные, похожие на лебединые крылья. Словно превратившись в ангела, она расправила их и взмыла вверх, поднимаяясь всё выше и выше. Там, где-то далеко внизу, остались сизое море и две пары драккаров, а вот луна и звёзды, напротив, приближались и манили своим серебряным блеском. Ярл в это время любовался безмятежной девушкой. Тонкие руки с длинными пальцами, острые плечи, торчащие ключицы — Мия была невесомой в его руках, и по прибытии домой первым делом нужно будет её откормить и привести в здоровый вид. Лицо благодаря пухлым щекам и губам казалось в чём-то совсем детским, и резко констрастировала с ним седая прядь в волосах, которую он только сейчас заметил. Значит, жизненные потрясения и лишения всё же оставили и на ней свой отпечаток, но от этого её красота благодаря такому изъяну становилась ещё более естественной и живой. Во сне Мия вздрогнула: сквозь тёмно-синий бархат неба откуда-то сверху в неё угодило тяжёлое копьё с длинным наконечником, что пробило собой крыло. Белоснежные перья оросились багрянцем, и раненая, потеряв равновесие, принялась стремительно падать вниз и закручиваться по спирали. — Не бойся, — прошептал Сигурд, прижал девушку к себе и украдкой, чтобы никто из его воинов не заметил, вдохнул аромат её волос. — Пока ты принадлежишь мне, тебя никто не обидит. Кроме него, разумеется. В руках викинга Мия успокоилась и продолжила спать, уже не тревожась из-за кошмарных сновидений. Сам ярл, ещё некоторое время наблюдая за девушкой, склонил свою голову на её плече и провалился в дрёму. * * * * * Так пролетели ещё двое суток, пока посреди полотна морских волн не показались стаи чаек со своими назойливыми криками. Белые птицы кружили над скалистым островом, который возвышался над горизонтом. Стоящий на носу драккара Сигурд почуял в приносимом ветром воздухе знакомые запахи и выкрикнул: — Мы вернулись домой! Давайте-ка навестим остров зверобоев! Мия с удивлением посмотрела на предводителя викингов, на что тот смерил ей довольной ухмылкой: — И ты отправишься с нами. Пора познакомиться со своей новой родиной и её обычаями! Вместе со своими дружинниками и пленницей он вскоре высадился на одиноком острове. У берега это клочка серых скал, поросших жёлто-зелёными пятнами лишайников, уже было пришвартовано несколько небольших шлюпок. Несколько бородатых мужчин и мальчишек-подростков поклоном поприветствовали правителя и продолжили своё ремесло: разделку тюленьих туш. Одновременно солоноватый и металлический запах крови, вонь выпотрошенных внутренностей и остальной требухи ударил в нос непривыкшей к такого рода вещам Мие, и она едва не споткнулась о выброшенную кем-то крупную, с человеческую размером, голову. Подобно мячу она прокатилась на несколько локтей и остановилась, словно уставившись на рабыню своими большими, похожими на стеклянные, чёрными глазами, которые обрамляли длинные и пушистые ресницы. — Ммм? — с трудом сдерживая слёзы, задала свой вопрос ярлу Мия, указывая пальцем на остатки существа, а затем на беспорядочное нагромождение шкур, кусков мяса, снастей, ножей и крови вокруг. — Тевяк (3), — буднично ответил Сигурд и только сейчас осознал, что рабыня из германских земель вряд ли что-то знала о тюленях и, тем более, видела их до этого собственными глазами. — Морской зверь, считай, что русалка — но вместо человечьей части у него медвежья. Они дают нам свой жир и мясо для пропитания и согрева, а шкуры их — водостойкие и хорошо подходят для плащей и шатров. Внезапно среди гор убитых прямо на своём лежбище тюленей показались длинные и прочные усы, а затем из-за окровавленного бока сородича показалась голова любопытного ластоногого подростка. Зверёк издал отдалённо напоминающий высокий собачий лай звук, и на него сразу же обратили внимание все присутствующие. — Ммм! — жалобно простонала, теперь показывая на тюленёнка, Мия, однако Сигурд был непреклонен. Мужчина взял переданное одним из соратников тяжёлое копьё и одним мощным броском метнул оружие в животное. Древко, оканчивающееся длинным острым лезвием, со свистом пролетело несколько метров и нашло свою цель. Тюленёнок, спина которого теперь была насквозь проткнута, оказался пригвождён копьём к бездыханному телу кого-то из своих родственников, матери, отца или же старшего брата. От этой картины Мия затряслась мелкой дрожью, однако Сигурд, недовольный такой реакцией, схватил её за плечи и повернул прямо к умирающему в агонии тюленю. — Смотри! Смотри, я сказал! Таковы мой дом и его обычаи! — выкрикнул ярл и ещё громче продолжил. — Слава Хордаланну! Слова Сигурда подхватила и его дружина, и присутствующие на острове зверобои. Эхо мужских голосов и вид уже потерявшего жизнь зверёныша вызвали у Мии головокружение, и она, не устояв на ногах, потеряла сознание и упала в руки гордому своим народом правителю. Когда девушка пришла в себя, уже была ночь. Их драккары вошли в гавань столицы Хордаланна — суровый Хордагард. * * * * * Миновав пару узких улочек, Сигурд со своим хирдом и Мией проследовал в свою резиденцию — этот медовый зал в корне отличался от обители регентши Гуды. Длинный дом здешнего ярла напоминал скорее небрежно построенную из грубых серых камней и брёвен с торчащими сучьями крепость, форт — никакого изящества или красоты в здании не было. В сердце огромного помещения, похожего на казарму, стояли ряды из столов, которые уже были накрыты. Места на скамьях заняли и дружинники Сигурда, и его верные соратники, остававшиеся всё это время здесь, и решившие в поздний час отпраздновать возвращение лидера рядовые жители Хордаланна. Ярл проследовал к высокому трону из резного дуба и сел в него, к себе на колени он поместил и хлопающую глазами Мию. Викинг поднял руку вверх и жестом призвал к тишине: возбуждённый народ сразу же перестал шептаться и хохотать, в медовом зале воцарилась гробовая тишина. — Рад снова быть в родных стенах, на родной земле! Знайте, что наш поход на юг принёс победу и славу, мы разграбили предместья Бремена и привезли с собой богатые трофеи. Что же до моего младшего брата, то Свенельд вместе с племянником змеи Гуды отправился в новый рейд, чтобы на этот раз взять и сам Бремен и завершить начатое! — обратился к своему народу ярл. — А пока хирд Гуды в походе, я преподнесу ей сюрприз, о котором вы все скоро узнаете! С ним сбудутся мечты моего отца, великого Атли! Медовый зал принялся рукоплескать, а Сигурд продолжил — теперь он показал всем гостям на Мию: — А эта девушка — мой личный трофей, добытый рядом с резиденцией епископа. Если кто-то хоть пальцем тронет её — лишится головы. Воины и горожане хором утвердительно ответили своему ярлу и продолжили пиршество. Было видно, как сильно они любят и уважают правителя — это даже отчасти удивило Мию, что до сих пор не могла привыкнуть к его жестокому варварскому характеру. Заметив, что пленницу снова стало клонить в сон, Сигурд проводил её в покои, а сам вернулся в медовый зал, дабы продолжить пить и веселиться. Разве может правитель оставить свой хирд, когда не всё мясо и яства отведаны и не все хмельные напитки выпиты? * * * * * Впервые за долгое время Мия осталась одна. Сначала девушка решила познакомиться со своей комнатой и изучить каждый её уголок, понять, куда ведут окна и двери, разобраться в устройстве если не этой крепости, то хотя бы отдельных её частей. Открыв ставни, она едва ли не оказалась снесена потоками сильного промозглого ветра и поспешила их закрыть. Последнее действие далось ей с трудом, но всё же оказалось успешным. Путь к побегу из окна был отрезан — снаружи свистел ветер и бушевало ледяное море, так как комната ярла располагалась прямо на краю обрыва. Зрелище... было жутким, и оказаться там, посреди холодной воды и острых скал, она бы не хотела. А вот выяснить, что находится за второй дверью из тяжёлой древесины дуба ей не удалось — она словно была закрыта изнутри на засов. Что ж, придётся довольствоваться осмотром самих личных покоев её похитителя, которые резко контрастировали с лаконичным, простым и суровым длинным домом ярла. Внутри помещения было множество персидских ковров, шкур животных, небольших сундуков с драгоценностями, красивыми тканями и оружием. Особое внимание девушки привлекло что-то плоское и прямоугольное, закрытое небрежно наброшенной шёлковой простынёй. Сняв покров, она обомлела и опёрлась рукой о стену, чтобы в очередной раз не упасть: перед ней стояла икона из родного Бремерхафена. Изображающий святого покровителя Бремена и его первого епископа, Виллегада, образ она узнала бы из тысячи. Миссионер в епископских одеяниях, с макетом собора в руках, что попрал языческих саксонских идолов, вышел из-под руки, а точнее, пера, её давнего друга, иконописца Николаса — тот был зверски зарезан прямо на площади города во время набега аскеманнов-викингов. Бурными морскими волнами на неё нахлынули воспоминания о том роковом дне. "Нет, только не сейчас... не сейчас... Это лишнее...", — попыталась мысленно успокоиться девушка, стараясь медленно дышать и не смотреть в сторону похищенной святыни. Снова накрыв икону тканью, Мия почувствовала жажду и захотела найти немного воды. Дёрнула за ручку двери — та, к удивлению, оказалась незапертой. Впрочем, в покоях ярла её удерживал куда более весомый аргумент — снаружи две охранял громадина Бьорн. Сверкнув глазами на правую руку Сигурда, она громко хлопнула дверьми и в отчаяньи села на край кровати. Однако уже через минуту её одиночество нарушили три служанки-рабыни, что принесли ей два шикарных платья на выбор, украшения, поднос с едой и небольшой закрытый кувшин. Все "дары" от хозяина этих земель они оставили на массивном столе и, поклонившись, поспешили удалиться. Мия торопливо проглотила несколько кусочков подкопчённого лосося, заела их пресным ячменным хлебом и потянулась к сосуду. Рабыня открыла его крышку... и раздосадованно промычала: вместо воды ей снова предлагали тёмно-красного цвета вино! — Мммм! — лицо её исказила злоба, и невольница, заплакав, швырнула кувшин в стену, и ручной работы восточный ковёр оказался испачкан бордовым мокрым пятном неправильной формы. Мгновением позже в опочивальню вошёл Сигурд. Голову его украшал грубый серебряный венец. — Я дарю тебе лучшие наряды и драгоценности, обращаюсь с тобой как со знатной пленницей, а ты не ценишь моего гостеприимства и портишь вместо этого имущество?! — выкрикнул он и оскалился, став похожим на готового сорваться с цепей и разорвать её в клочья пса. — Такая твоя благодарность? — Мммм! — бросила ему в ответ Мия, и скинула со стола и одежды, и яства, что с громким звоном упали на пол к ногам правителя. — Мммм! — У тебя могло быть всё, о чём ты и не мечтала в своём городишке, но ты... ты отвергла мою щедрость! — Сигурд сел на край кровати и схватил несчастную за грудки. — Я скоро стану хозяином Ругаланна, у меня самые большие флот и армия после конунга! Все мои желания и мечты исполняются либо по моей прихоти, либо от угроз огнём и мечом. — Мммм?! — расплакалась Мия, показав сначала на следы от пут на своих запястьях, а затем на корону, что венчала тёмно-русые волосы ярла. — Мммм! — А, понимаю. Спрашиваешь, зачем ярлу какая-то рабыня, когда мог бы найти равную себе по положению, — захохотал Сигурд, но смех его звучал отнюдь не весело, а скорее жутко и угрожающе. — Была у меня однажды одна, как это говорят, принцесса. Дочь короля Мерсии (4). Но она отказалась выйти за меня замуж, поэтому я взял её прямо на глазах дряхлых родителей. Проткнул её своим копьём перед лицом потерявшего титул отца, а затем, когда она захотела сбежать, швырнул в неё настоящее копьё — прямо как в того тюленя. У меня рука, хоть и тяжёлая, но не знает промаха, запомни. Если станешь слушаться меня и повиноваться, то проживёшь ещё сколько-то месяцев. А ежели нет и окажешься предателем Фенриром — то сдохнешь в муках. — Ммм? — Йормунганд тебя укуси за зад, опять забываю, что ты не из наших! Слушай... Согласно нашей вере, а не вашей чепухе о подставлении щёк, наступит однажды закат богов, называемый Рагнарёком. И по предсказанию участвовать в погибели богов должен был Фенрир, тогда ещё волчонок, живший среди небожителей в их палатах. Решили боги хитростью обезопасить себя и приковать к скалам волка, чтобы никогда не напал он на них. Бог воинской доблести, Тюр, в знак своих добрых намерений отвлёк хищника и вложил свою руку в его зубастую пасть. В тот же момент надели на Фенрира оковы и цепи, и он, пытаясь выбраться, откусил Тюру его длань. Так вот... если ты посягнёшь на руку, что тебя кормит, то участь твоя будет ужасной. Уяснила?! Потрясённая Мия кивнула, а Сигурд расплылся в улыбке. — А сейчас ты узнаешь, какое наказание я припас для тебя в качестве платы за испорченный ковёр. Помнишь тех служанок? Прекрасные невинные малышки, не так ли? Рабыня, не зная, какой кары ожидать от жестокого викинга, широко распахнула глаза от страха и прикусила до крови нижнюю губу. Ярл тотчас же коснулся пухлого розового лепестка пальцем, что окрасился в алый, и с плотоядной улыбкой слизал пятно языком. — Так вот, моя неблагодарная гостья. Участь всей троицы будут зависеть только от тебя. Сделаешь всё правильно — и они продолжат радоваться жизни, прислуживать тебе, а через несколько лет даже будут выданы замуж за богатых и здоровых воинов из моей дружины. Но если совершишь хоть малейшую ошибку... если оступишься и налажаешь — тогда кровь несчастных девчушек будет на твоей совести, на твоих руках. А ведь им ещё и пятнадцати нет, они младше тебя. Прискорбно, если они погибнут. — Мммм! — попыталась с размаху ударить викинга Мия, но тот перехватил её кулак и накрыл своей могучей рукой, не давая и пошевелиться. — Отдыхай и набирайся сил, они тебе понадобятся. С наступлением утра нас ждёт завтрак в медовом зале. Особый завтрак, я бы даже сказал — незабываемый! — громкий хохот ярла эхом отразился от стен, и потрясённая Мия, совершенно испуганная и запутанная, уткнулась лицом в подушку и принялась беззвучно рыдать. * * * * * Эта ночь стала для обоих бессонной. Пока вернувшийся на свой трон в медовом зале Сигурд поднимал очередной тост за храбрых воинов и грядущие завоевания, выпивая неслыханное количество пива, которое, казалось бы, неспособно было даже вместить в себя человеческое тело, Мия... Мия до первых петухов оплакивала своё прошлое, настоящее и кажущееся ещё более беспросветным и мрачным будущее. Подушка её промолкла от слёз до последней нитки, прелестное личико опухло и покраснело, но ей плевать было, в каком виде она предстанет перед этим тираном и варваром во время утренней трапезы уже через пару часов. Трапезы, от итогов которой будут зависеть жизни невинных людей, которые чудовищо цинично вложило в её хрупкие руки. За окном бушевала метель, и в первый день морозного месяца (5) суровый Хордагард укрывало снежное кружево, а сугробы росли прямо на глазах. На земле разбойников и зверобоев полноценно вступала в свои права зимняя стужа. Примечания от автора: