Все молчат, с интересом наблюдают за нами. Директриса рядом мельтешит, очки на переносице часто поправляет, нервничает и багровеет. – Да уж, извольте, милая, так больше не делать! – строго отчитывает меня. – Конечно, и наша вина есть, но... минимальная. Датчики, по неизвестным на данный момент причинам, не сразу сработали, но и вы тоже… бежать надо было, а не в обморок падать! Что ж вы… Красна-девица! А в случае вашей смерти, вину бы полностью на нас возложили! Деточка, вы хотя бы понимаете, что натворили?! Сколько мне теперь отчетов заполнять! – Я же не виновата… – Мы еще с вами это обсудим! – перебивает меня. – А пока что поедете отдыхать в больницу. Мы оплатили вам четыре часа пребывания в ВИП-палате, и обед, – повторяет она уже для меня. – Так что… цените нашу доброту! Гордо поворачивается на каблуках и уходит. За что же она на меня злится? Разве есть в этом моя вина? – Мне не нужно в больницу… и… обед… – последнее звучит особенно дико. Я теряюсь. – Не глупи, – шипит на меня Илья. – Не отказывайся. Там тебя осмотрят квалифицированные работники, капельницу, если нужно поставят… или… что там еще делают… Тьфу, сам не знаю. Слушай, я понимаю, я этих медичек тоже на дух не переношу, – ловит неприязненный взгляд медсестры и понижает голос. – Но сейчас это необходимо. Это твое здоровье, пойми. Киваю ему. В принципе, он прав. А ведь директор не в курсе, что меня заперли Люба с подружками. Но я ей все расскажу! Я не буду молчать! Пусть Люба понесет заслуженное наказание. Я уверена, поджог – ее рук дело. Она хотела меня проучить, сказала, что детские игры закончились. Но это покушение! Как же так можно… Что она там плела? «На третий раз не вырвешься». Она мне напрямую угрожала. Это что значит? Значит, она знала, что пожарные датчики все же сработают и пожар будет ликвидирован. Знала, что меня удастся спасти. Это был первый раз, мне удалось остаться невредимой. Что будет во второй раз? И на третий раз она мне не даст сбежать? У меня голова идет кругом. Я все, все, все о ней доложу! Это моя безопасность. Я должна за себя постоять. – Я не могу с тобой поехать… мне не разрешают… в палату не пустят сказали. Не положено. Нельзя, – сбивчиво объясняет Илья. Отвлекаюсь от своих мыслей, поднимаю голову и смотрю на него. Улыбаюсь. – Я слышала, не переживай. Илья, спасибо тебе за все. Продолжая стоять рядом с ним, поворачиваюсь, смотря на взбудораженную толпу зевак. Мои одноклассники собрались кучкой, болтают о своем. Некоторые промокли, накинули полотенца. Веду фокус дальше, и встречаюсь глазами с Антоном. Он выходит из толпы, очень злой и напряженный. Тоже весь мокрый. А еще дышит тяжело. Будто пробежал огромную дистанцию. Мажет нас с Ильей острым, пронизывающим, словно кинжал, взглядом. На моей футболке задерживается, сглатывает. Его кадык дергается, он усмехается. И я не могу от него внимания оторвать. И снова… Глаза в глаза. От этого льда у меня дыхание обрывается. – Вот говорил же, их наедине не оставлять! – звонко орет на всю улицу Паша, указывая на меня и Илью. И наш зрительный контакт с Антоном прерывается. – Предупреждал, будет потоп! И вот вам, пожалуйста! Залили, к чертям, всю школу… Раздается смех, мы с Ильей тоже смеяться начинаем. – Так, вы едете? – раздраженно интересуется водитель скорой помощи. – Или миловаться изволите? Только давайте, продолжайте без нас! – Еду, – киваю ему. – Сейчас. Поворачиваюсь к Илье: – Я тебе футболку на игру успею принести, ты не переживай. – Это ты не переживай, у меня запасная есть, – улыбается он. – Носи, это мой тебе подарок. И не болей… береги себя. Я возвращаюсь в машину, со мной – младший фельдшер и медсестра, (насколько я смогла выяснить из разговора). Они садятся напротив меня, на вторую кушетку. А старший фельдшер, по-видимому – спереди, с водителем. Перед тем, как дверь закрывается, я вижу, что школьники расходятся. Толпа редеет. Мы отъезжаем буквально немного, и тут машина резко останавливается. Водитель снова открывает дверь и говорит: – Борь, Ань, выходите, – рукой им машет. – В смысле? – спрашивает фельдшер. – Что случилось? – Потом объясню. Они выходят, а я удивленно смотрю на них. Неужели, я одна поеду? С другой стороны, так лучше. Поуютнее. Эти медики такие грубые. Мне было с ними немного некомфортно. Но нет. Я ошиблась. Не одна. В кабину уверенно залезает Антон, после чего двери за ним закрывают. Он садится напротив меня, и усмехается. Надменно и величественно, ну, как он собственно и умеет. Бывает ли по-другому? – Но так нельзя! – возмущаюсь я. – А они как же? – Не знаю, – безразлично пожимает плечами. – На такси, может. – Так сказали же, не положено сопровождающих! Антон, нельзя… – Да что ты заладила, нельзя, нельзя… Для меня такого слова не существует, неМалявка. – Ты просто невыносим! – озвучиваю ему свой гневный вердикт. – Не Твой Герой, – подначивает он меня. Молчу. Игнор, игнор, игнор. – А у вас с Ильей очень близкие отношения, да? Покемон… И сверкает так зло глазами, словно я его предала. О чем он? Что себе там удумал? Ничего не поняла. Я отворачиваюсь от него. Ноги закидываю на кушетку, коленки подгибаю. Но тут вижу, что футболка задралась, оголив бедра, открывая часть моего милейшего белья с покемонами. Смущенно поправляю, окинув взглядом Антона, и успеваю отметить про себя, что он все заметил. И этот взгляд мой тут же поймал, при этом бровь выгнул и улыбнулся одним уголком губ. – Хм, – бросает он с неоднозначной ухмылкой, отчего мне становится до крайности неловко и жарко. – Я очень надеюсь, что и он увидел также, случайно… в иное мне верить слишком противно. Только… знаю, какая ты у меня невинная. Но если я выясню что-то… будет плохо всем. Боже, что он такое говорит? Что за мерзкие намеки? Боже, боже, боже… Мне становится слишком душно, щеки начинают полыхать. – Не смотри на меня! Я не хочу, чтобы ты смотрел! – зардевшись, отворачиваюсь к стенке. Футболку сильнее натягиваю, до самых щиколоток, подтягивая при этом колени выше. Благо, размер позволяет. И для достоверности еще и пледом накрываюсь. Укутываюсь, почти до ушей. Зарываюсь в кокон.