Люди торопливо вытащили из карманов ручки и раскрыли на коленях блокноты. — Рад, что вы откликнулись на моё приглашение, — произнёс Адэр. — Наверное, вы решили, что сейчас состоится вечеринка вопросов и ответов. Вынужден вас огорчить: не будет ни вопросов, ни ответов. И знаете, почему? У ваших газет низкий рейтинг. Работа журналиста — изматывающий, каторжный труд. И зачастую этот труд не оправдывает затраченных усилий. Я даю вам возможность поднять престиж своей газеты, поправить своё материальное положение и заработать громкое имя. У вас могут возникнуть трудности, такие как потеря взаимопонимания с редактором, трения с цензором. Скажу наперёд: вы можете открыть в моей стране типографию и редакцию собственного печатного издания. Издательское дело в Грасс-Дэморе не облагается налогом. Так что ваша слава в ваших руках. Журналисты переглянулись, вытянули шеи и превратились в слух. — Я подписал Закон «О свободе слова». В нём есть ряд ограничений. Вы знаете, что я человек импульсивный, непредсказуемый, а потому с нарушителями Закона я буду вести разговор на своём языке. Если вы думаете, что иностранное гражданство спасёт вас от наказания… — Адэр сделал паузу. — Я человек импульсивный и непредсказуемый. Журналисты оживились, тихо посмеялись. — Я разрешаю вам беспрепятственно передвигаться по стране. Единственный закрытый город — Лайдара. Пишите обо всём, что увидите. Поднимайте на поверхность всю грязь. Чтобы ни песчинки, ни крупинки на дне не осталось. Если столкнётесь с жестокостью и несправедливостью, пишите так, будто вы пострадавшая сторона. Если станете свидетелями отваги и непреклонности перед трудностями, пишите так, словно подвиг совершили вы. Я хочу, чтобы порицающие статьи заканчивались словами: «Участь Грасс-Дэмора зависит от нас. Либо мы уничтожим себя, либо возродимся. Выбор за нами!» Зашуршали страницы, заскрипели ручки. С заднего ряда прозвучал вопрос: — Это обращение к грасситам? Адэр сузил глаза: — Это обращение к грасситам? — Это обращение ко всему миру, — отозвался кто-то из середины зала. Адэр улыбнулся уголками губ: — Я хочу, чтобы пафосные статьи заканчивались фразой: «Слава героям Грасс-Дэмора!» И когда ваши газеты начнут выходить миллионными тиражами, я приглашу вас на пресс-конференцию и отвечу на все вопросы. И впредь буду общаться только с вами. — Правитель поднялся, взял зверя за ошейник и в оглушительной тишине покинул зал. На сцену взбежал человек в простеньком костюме. Поправил на переносице очки: — Я начальник отдела по связям с общественностью. В фойе вы сможете получить распечатку Закона и оформить необходимые документы. Внимание! Желающие посетить конфискованные предприятия! Туда нужен специальный пропуск. Заявки принимаются в седьмом кабинете. Кому нужен список учреждений и объектов социального характера — подойдите ко мне. — Что в этом списке? Хотя бы в общих чертах. — Приюты для беспризорников и бездомных. Кстати, в Порубежье приютов не было. Их открыли недавно. Реабилитационный центр для детей, подвергшихся насилию. Он открыт месяц назад. Там работают волонтёры из ваших стран. — Начальник отдела пробежал взглядом по строчкам. — Не будем тратить время. Вот список. Если надо — возьмёте. Если появятся вопросы — я в шестом кабинете. Журналисты поднялись как по команде и двинулись к выходу из зала. *** Из небольшого городка, расположенного недалеко от Ларжетая, пришло первое зловещее сообщение: начались грабежи, разбои, мародёрство. Вскоре с тревожными известиями приехал начальник охранительного участка ещё одного поселения. Адэр вызвал Гюста: — Крикс приехал? — Да, мой правитель. Час назад. — Давай его сюда! В кабинет вошёл Главный Страж страны. На похудевшем лице лихорадочно горели глаза, лоб пересекли две глубокие морщины. — Где твои люди? — спросил Адэр. — Все на границе. — Формируй отряд. Двести человек. Нет… Четыреста. И по селениям. Ворам и мародёрам ломайте руки. Мне надо, чтобы они были озабочены переломами, а не грабежами. Ноги не трогайте. Они ещё понадобятся. — Нарушителей доставить в следственные изоляторы? — Нет. Там их придётся кормить. Пусть с ними мучаются родственники. Задави мародёрство в зародыше, Крикс! Слышишь? Не дай расползтись по стране! Крикс удалился. Поздно вечером из Туи — одной из отвергнутых стран — прибыл советник по продовольственным вопросам. Вручил Адэру договор на поставку продовольствия и, вместо того чтобы похвастаться, рассказал, как на него пытались напасть какие-то люди в шапках, натянутых на лица. Благо дорога подмёрзла и не подвёл автомобиль. Вскоре из Ларжетая выехала машина охраны. И уже на рассвете — сизом и промозглом — затормозила перед замком. Адэр открыл дверцу, в салон ворвался шум проливного дождя. Моранда первым взбежал по ступеням, проскочил мимо Муна и караульных и влетел в распахнутые двери. Адэр поднялся по лестнице: — Она в замке? — Нет, мой правитель, — ответил Мун. — Драго и Мебо с ней? — Их забрал Крикс. Как только вы уехали. — Она одна? Мун ссутулился: — Одна, мой правитель. — Сколько её нет? — Пять дней. Мой правитель, когда подавать завтрак? Адэр повернулся к караульным: — Зачем вы здесь? Войдя в холл, посмотрел на шеренгу охранителей: — Зачем вы здесь? Поднялся на верхний этаж. Подошёл к своим апартаментам: — Почему вы здесь? Караульные вытянулись в струнку. — Вы охраняете двери, а мой тайный советник уехал без охраны. Почему вы здесь? — Мой правитель, — отозвался часовой. — В наши обязанности… — Вон! — крикнул Адэр. — Вон из замка! Все вон! Закружил по гостиной, пачкая грязными сапогами белый ковёр. Снял куртку. Скомкав, швырнул в угол. Спустился на первый этаж и направился в архив. Кебади посмотрел поверх очков и без единого слова указал на стул. От этой привычки Адэра коробило. Но сейчас не было сил даже на злость. Он подсел к столу и уставился в стену, затянутую сеткой трещин. Кебади продолжал писать, время от времени обмакивая перо в чернильницу. Прибежал Парень. Улёгся возле ног хозяина. Запах бумажной пыли смешался с запахом каши и мяса — моранда успел побывать на кухне. — Что вас тревожит, мой правитель? — прозвучал надтреснутый голос. — Я думаю, Кебади. Думаю… — Адэр откинулся на спинку стула. Вытянув ноги, положил одну на другую. — В последний год правления Зервана на Грасс-Дэмор обрушились несчастья. — Было дело, — кивнул летописец, не поднимая глаз от раскрытой книги. — Сначала ливень. Четыре месяца подряд. — Потом землетрясение. — И не одно. — Потом засуха. Обмакнув перо в чернильницу, Кебади покачал головой: — За полгода не выпало ни капли. — Людей много погибло? Кебади отложил перо: — Что вас тревожит? — Должно быть, Зерван сильно страдал, когда рушилось то, что он создал.