Она уткнулась лбом ему в плечо: — Нет. — Я прошу тебя, Эйра! — Нет. — Ты боишься поддаться мне, потому что я буду твоим первым мужчиной. Я не причиню тебе боли, и ты это знаешь. — Я поддамся единственному мужчине. Я буду так сильно хотеть его, что боль перестанет быть болью. Адэр отпустил Эйру, вцепился в ледяные перила: — Толан приходил к тебе? — Да. — Теперь понятно, почему его не было в сауне. Что он хотел? — Он ваш друг. — Он пришёл не просто так. — Он ваш друг. — Он обещал тебе дворянство и титул, а потом место его фаворитки. — Он ваш друг, — повторила Эйра, чётко выговаривая каждое слово. Адэр похлопал ладонями по балюстраде: — Понятно. Следующий вопрос: Иштар. Что между вами? — Мне нечего сказать. — Его геройство, его показная бравада — за ними он прячет свою мерзкую сущность. Ракшадского воина даже могила не исправит. Мужчина оценивается поступками, которые он совершает тайком. Не так, как Иштар. Надеюсь, ты понимаешь? Он даже встал на колено, преследуя свои мерзкие цели. А ты с ним сблизилась. — Я выполняла ваш приказ. — Ты же это несерьёзно? — Как я могу относиться к приказам правителя несерьёзно? — Брось, Эйра! — Я выполняла ваш приказ, — повторила она и неуверенной походкой направилась к машине. На полдороге обернулась. — Всё… Адэр едва успел подхватить её на руки. *** Малика открыла глаза; Парень прошёлся шершавым языком по щеке. Медленно повернула голову. В кресле, придвинутом к кровати, сидел Адэр. Малика резко села — в висках застучали чугунные молотки — и, обхватив голову руками, откинулась на подушку. — Ты в порядке? — спросил Адэр. — Нет. Но беспокойство обо мне не входит в обязанности правителя. — У тебя похмелье. Я прикажу принести вина. — Только не вина. — Тебе надо опохмелиться. Нам скоро выезжать. — Мебо, — крикнула Малика и стиснула ладонями виски. Страж принёс кружку. Облокотившись на колени и вдыхая еле уловимый запах трав, Адэр наблюдал, как Малика пьёт маленькими глотками какое-то снадобье. Через две минуты перед ним лежала женщина, которая вне всяких сомнений проспала много часов глубоким, здоровым сном. — Похоже, климы разбираются в этом лучше меня, — сказал Адэр. Скупо улыбнувшись, Мебо забрал кружку и удалился. — Ярису Ларе не мешало бы с ними подружиться. — Малика села на край перины, поискала ногами тапочки. — Когда выезжаем? — Как соберёшься. Я готов. Накинув на плечи одеяло, Малика поднялась с кровати: — Вы можете уйти? — Эйра… Она посмотрела на Адэра и в его глазах прочитала всё, что он хотел сказать. — Не говорите ничего. — На юге страны живёт мой друг. Его дом стоит в можжевеловой роще, на берегу озера. Оно никогда не замерзает. И по озеру круглый год плавают лебеди. Ты когда-нибудь видела лебедей? Сотни белых лебедей. — Не продолжайте. — Мы можем сесть в машину и уехать. Вдвоём. Никто не будет знать, где мы. Никто никогда не узнает. — Зачем вы меня унижаете? — Я проявляю к тебе уважение. Я прошу, когда могу просто взять. — Не можете. — История о проклятии — это сказка. Думаешь, я не понял? Твой народ придумал сказку, чтобы себя защитить. Чтобы прекратили охоту на морун. Если бы это было правдой, твои сёстры не прятались бы за Долиной Печали, они бы правили миром и сделали его другим. Каким его видишь ты. Но моруны ушли, потому что настоящий мир оказался сильнее. И если я прошу тебя уступить, а не беру то, что принадлежит мне по праву, я поступаю так лишь из уважения к тебе. — Вы меня с кем-то перепутали, — сказала Малика и подошла к окну. Перед гостиницей стояли автомобили. Водители протирали стёкла. Макидор перекладывал чемоданы в багажнике. Четыре дня, похожие на сон. Странный сон… Пора просыпаться. — Эйра. — Да, мой правитель. — Знаешь, что ты вчера сделала? Она грустно улыбнулась: — Знаю. Напилась. И мне очень стыдно. — Ты не представляешь, что ты сделала. Бумаги на столе, — проговорил Адэр и вышел из комнаты. Малика достала письмо из первого конверта. Договор с Росьяром на поставку продовольствия с отсрочкой платежа на полгода. Во втором конверте находилось официальное обращение наследного принца к Совету Адэра с просьбой выделить двести квадратных миль под строительство города развлечений. Толан просил рассмотреть возможность покупки всех необходимых стройматериалов непосредственно в Грасс-Дэморе. Часть 21 *** Подставляя лицо ветру и вдыхая аромат душистых трав, Хлыст шагал по колее, накатанной колёсами телег. Душа пела от радости — он спешил к семье. После первого задания по очистке Ларжетая от воров, беспризорников и прочей нечисти Хлыста без передышки кидали из города в город. С Криксом он виделся всего несколько раз. Потом на условленные встречи стал приходить мрачный, как грозовая туча, связной. А после нового года Хлыст узнал, что Крикс Силар уже не командир стражей. Новость обрадовала и огорчила одновременно. Наконец-то треклятый ублюдок, из-за которого Хлыст получил двадцать лет искупительных работ, слетел с пьедестала и, вероятнее всего, отправился патрулировать улицы, как обычный страж. А может, и вовсе остался не у дел и сейчас пасёт коров или копается на огороде. И всё же, каким бы паскудой ни был Крикс, он не дал Хлысту подохнуть в пещере, вытащил его из отказного бокса на асбестовой фабрике, обул, одел, выписал настоящий паспорт, сделал «мотылём» — наживкой для ловли воровской шантрапы, — и исправно платил за риск. Встречаясь с мрачным связным, Хлыст расспрашивал о семье. Тот говорил, мол, не волнуйся, они под присмотром, передают привет и ждут своего кормильца летом в отпуск. За восемь месяцев Хлыст не раз порывался всё бросить и проведать жену с детьми, и каждый раз отказывался от этой затеи. Причин было уйма. Сначала боялся, что где-то нечисто сработал, и за ним потянется «хвост». Потом решил накосить деньжат побольше, чтобы побаловать семью подарками и оставить кругленькую сумму на расходы. Затем из-за небывалых метелей и диких морозов пришлось задержаться на севере страны. В начале ранней и настойчивой весны связной перевёл его в очередной город и сказал, что какое-то время будет занят, а потому придёт через пару недель. И душа застонала, потянула. Хлыст накупил гостинцев и на свой страх и риск отправился в путь. Прошлым летом он не успел рассмотреть окрестности посёлка, где нашло пристанище его семейство. И теперь шёл через луга и рощицы, перебирался через мелководные речушки и мысленно благодарил треклятого Крикса. В приисковом селении, где раньше жила и невыносимо болела Таша, всегда дул пыльный ветер, землю выжигало безжалостное солнце, и вокруг на десятки миль не было ни единого деревца. Теперь его семья живёт в раю. На рассвете Хлыст вышел из молодого ельника, стянул с головы кепку, вытер лицо. Впереди, между зелёными холмами раскинулся посёлок. Дома тонули в полупрозрачной дымке, но острые пики шатровых крыш уже вонзались в светлеющее небо. Стояла безмятежная тишина, какая бывает только в месте, освящённом добрыми делами. Хлыст поправил на плече котомку и пошагал через огромную поляну, усеянную желтоголовыми одуванчиками. На краю поляны замешкался. Он никогда не дарил Таше цветов и не признавался ей в любви. Всегда считал, что телячьи нежности мужчине не к лицу. А сейчас вдруг захотелось застелить постель цветами и, пока детишки будут увлечены подарками, повалить жену на жёлтый мохнатый ковёр и прошептать ей на ухо, как сильно он её любит.