Рано утром дворники дружной толпой пришли в городской парк. Разбрелись по аллеям. Зашуршали по дорожкам мётлы. Забряцали вёдра. Вдруг раздался истошный крик. Вскоре стражи оцепили парк. На центральной площади на столбе с часами висел труп подростка, похищенного месяц назад из двора собственного дома. К его рубашке была пришпилена картонка с надписью «Спасибо, папа!» Часть 22 *** Передо мной закрыта дверь. Касаюсь тихо, осторожно. А сердце бьётся так тревожно: Тебе не нужен я теперь. С надрывом стонет тишина. Перед глазами мир в тумане. И солнце тонет в океане. Открыта дверь. За ней стена. Раздался стук. Вилар отложил ручку, спрятал блокнот в стол. В гостиную вошёл Йола: — Можно? — Конечно, можно. — Вилар с трудом выбрался из кресла и принялся освобождать от чертежей один из стульев. — Прости. Я никого не ждал. — Не суетись, — проговорил старик. — Я на минутку. Вилар присел на краешек стола: — Слушаю тебя, Йола. Старик молчал. Его выцветшие глаза цвета морской волны, белый платок, стягивающий седые волосы, просторная рубаха и широкие штаны вызывали тоскливые воспоминания. Таким Вилар увидел главного старейшину ориентов, когда очнулся после падения с обрыва. В ту пору он не верил, что морской народ существует на самом деле, хотя читал о нём, когда изучал архив Порубежья. Это было давно. Сейчас Вилар уже не помнил, какие документы использовал в курсовой работе по истории, но не забыл, как откладывал в стопку «Фольклор» пожелтевшие бумаги, составленные со слов очевидцев. В эту же стопку попали повествования о климах, ветонах и морунах. По сути, весь архив, вывезенный из Порубежья, был сказкой — рассказы давно умерших людей, написанные рукой подслеповатого летописца. Курсовая работа получила низший балл за достоверность и высший балл за оригинальность. Сейчас бы Вилар поспорил с преподавателем университета, а восемь лет назад он сжёг свой труд в камине и пообещал себе, что больше никогда не будет опираться на домыслы очевидцев. Теперь очевидцем был он сам. Перед ним стоял представитель исчезнувшей цивилизации, к которой Вилар некогда отнёс все древние народы Порубежья. Йола продолжал молчать. Не похоже, что он пришёл на минутку. Желая чем-то заполнить неловкую паузу, Вилар проговорил: — Я рад, что правитель пригласил тебя на день рождения. — И я рад. — Костюм уже подготовил? Йола оттянул низ рубахи: — Да. Постирал. Перед праздником ещё раз постираю. — И вновь умолк. Не зная, как выпроводить нежданного гостя, Вилар принялся перекладывать на столе бумаги. — До бала две недели. Чем займёшься? — Тобой, — ответил старик. Вилар улыбнулся: — Мной? — Ложись. — Я чувствую себя прекрасно. — Йола стар, но не слеп. — Все хорошо, Йола. Ты зря беспокоишься. — Голова болит? — спросил старик. Вилар пожал плечами: — Редко. — Неправда. А утром тяжело встать. — Нет, — спокойно произнёс Вилар и внутренне содрогнулся, вспомнив, скольких усилий ему стоит опустить ноги с постели на пол. — Я хочу посмотреть твою спину, — настойчиво произнёс Йола. Вилар провёл старика в спальню. Неторопливо разделся и улёгся на кровать. Прикосновение костлявых пальцев вызвало жгучую боль. — Не дави так сильно. — Я не давлю. — У тебя похудели пальцы, — проворчал Вилар, но очередная вспышка боли заставила его закусить уголок подушки. — Потерпи, — пробормотал Йола, продолжая ощупывать спину. — Хватит! — взмолился Вилар. — Меня тошнит. — Сколько дней можешь лежать? Внутри все похолодело. — В смысле — сколько дней? — Я поправлю. Но надо лежать. Несколько дней. Пять, семь. Лучше десять. Вилар рассмеялся и попытался легко подняться. Движения получились скованными, осторожными. — Скоро будет хуже, — произнёс Йола. — Я не могу валяться в постели. — Скоро ты ничего не сможешь. — У меня так уже было, — солгал Вилар. — Потом всё прошло. И сейчас пройдёт. — Ты хочешь стать инвалидом? — Накопилось много дел, Йола, — проговорил Вилар, одеваясь. — Через неделю заседание Совета. Советникам нельзя пропускать заседания. — Я поговорю с правителем. Он разрешит. Вилар сел на край кровати, скрестил на груди руки: — Давай выясним с тобой одну вещь. Ты мой врач? — Я не врач. — Йола! Если ты лечишь меня, значит, ты мой врач, доктор, лекарь. А я твой пациент. Или это не так? Немного подумав, старик ответил: — Так. — Выяснили. Следующее. Есть понятие «врачебная тайна». Это значит, что врачу запрещено сообщать третьим лицам информацию о состоянии здоровья пациента. Йола вытянул шею: — Чего?