— Сними хотя бы пальто. — Да. Конечно. Извините. Непослушными пальцами Малика расстегнула пуговицы. Бросила пальто на стул, но промазала, и оно упало на пол. Стянула с головы мохеровый шарф, спутанные пряди укрыли худенькие плечи. Адэр сел за стол и указал на кресло. — Только сяду — усну, — отказалась Малика. Прислонилась спиной к каминной колонне и обратила на Адэра блёклый взгляд. — Вы никогда не были в Грасс-Дэморе зимой. То, что сейчас происходит, вам может показаться нормальным… Это не нормально. В это время у нас всегда шёл снег и стояли мягкие морозы. — Собралась прочитать мне лекцию о климате страны? Малика пропустила колкость мимо ушей. — Старожилы пророчат лютую зиму, — прозвучал её вялый голос. — Селяне пускают на дрова сараи, дома, заборы. Я была у климов. Видела, как ливни смывают их поля. Это страшно. Старейшина попросил меня взять Париза, чтобы он поговорил с вами. Мы с ним заехали к ориентам. Если бы вы видели грязевой поток, который слетает с обрыва на берег, если бы видели, на что похоже море… Я испугалась, что морского народа уже нет. Но мои стражи разыскали их лагерь и привели Туная. Можно я приглашу их? В кабинет вошли двое. Верхнюю одежду они сняли в приёмной, мокрые сапоги и штаны были облеплены грязью. — Это Тунай, — представила Малика ориента. — А это Париз, клим. Замкнутое проживание в резервациях сохранило чистоту крови этих людей. Клим — высокий, зеленоглазый, со светло-русыми волосами. Ориент смотрелся как человек, которому в детстве не хватило витамина роста, но над ним не хотелось подшучивать. Серьёзное, загорелое до черноты лицо, сине-зелёные глаза, которые видели немало штормов. Воинственная поза, словно ориент приготовился к столкновению с волной. — Говори, Париз, — велела Малика. Клим поклонился: — Мой правитель! Мы каждый год сеем озимые. И в этом году посеяли, а половину посевов снесло дождями. Если на голую землю придут морозы, погибнет вторая половина. — Чем я могу помочь? — У нас оставалось зерно, но вы приказали продать его государству. — Я приказал продать излишки, — уточнил Адэр. — Мы просим продать нам зерно обратно. — Зерна нет. Клим потёр ладонями бока: — А можно у кого-то взять? В долг. Мы отдадим с урожая. Если весной мы не засеем поля заново, начнётся голод. — До весны ещё есть время. — Тунай, говори, — сказала Малика. Ориент поклонился: — Мой правитель! Мы уже голодаем. В море стекает грязь. Она отогнала рыбу на глубину. Начался прилив, побережье сужается. Мы боимся, что скоро зальёт пещеры. Йола просит дрова, парусину или брезент. Мы разобьём лагерь в степи, возле обрыва. — Зимой, на краю обрыва, где не прекращается ветер, брезент вам не поможет. — Мы привыкли бороться с бедами, — вымолвил Тунай. — Сколько у вас людей? — Пять тысяч. — Пять тысяч… — повторил Адэр. — Необходима как минимум тысяча палаток. У меня нет столько брезента. — Пусть ориенты идут к нам, — отозвался клим. — Нет! — воскликнул Тунай. — Ваши земли далеко от моря. Наши женщины и дети не дойдут. Дайте брезента сколько есть. И немного хлеба. Детям. Адэр разложил карту: — Покажи, где ваш лагерь. Малика и Тунай склонились над столом. — Здесь, здесь, здесь… — говорил ориент, тыкая пальцем в чертёж. — Вот дорога — произнесла Малика. — По ней можно доставить еду. — Дороги уже нет, — сказал Адэр. — Смыло. — Отлично… — Малика заскользила пальцем по карте. — А если ориентов перевезти в эти посёлки? — Нам много чего обещали: хлеб, посуду, одежду, а потом забирали рыбу, — откликнулся Тунай. — Если мы возмущались, нас избивали. Вы хотите, чтобы мы повели к ним своих женщин и детей? Адэр смотрел на ориента и понимал: морской народ доведён до крайности и, чтобы защитить себя, не остановится ни перед чем. — А когда вы дадите брезент? — спросил Тунай. — Сколько есть. Адэр приказал Гюсту разбудить Вилара и Эша и вновь склонился над картой. Малика встала рядом. В лёгкие хлынул знакомый аромат ледяных рек и горных долин. После долгой дороги, уставшая, она пахла приятнее любых духов. — Давайте заберём их в замок, — предложила Малика. — Пять тысяч? Они будут ходить здесь друг по другу. — Но это лучше, чем утонуть в море. — Не сегодня-завтра дождь прекратится. — А если нет? Адэр придвинулся к Малике и прошептал: — Мы сорвём их с места, перевезём непонятно куда, а через неделю они запросятся обратно. — Что вы предлагаете? — Ждать. Первым пришёл Эш. Увидев клима и ориента, опешил, но быстро взял себя в руки. Хмурясь, стал ворошить угли в камине. Вскоре явился Вилар. Поздоровался с Адэром и уставился на Малику. Она смутилась, отошла от стола и потупила взгляд. — Маркиз Бархат, — сказал Адэр. — Сколько машин в вашем распоряжении? — Двенадцать грузовиков и четыре трактора. Считайте, что их нет. Начали сыпать щебень от тезарской трассы, но пришлось перекинуть машины на границу. Я хотел встретиться с вами, но мне сказали, что вы уже отдыхаете. — Потом задержитесь. — Адэр опустился в кресло. — Эш, как продвигается подготовка замка? — Первый этаж готов. Ко второму только приступили. — Возвращайся в Лайдару. Приготовьтесь встречать ориентов. — Нет! — в один голос воскликнули Эш и Тунай. Адэр свёл брови: — Что значит — нет? — Если вы считаете, что ветонам лучше всех, то сильно ошибаетесь, — выпалил Эш. — В Лайдару стекаются люди со всех ветонских земель. Их гонит голод и бесчинства бандитов. Лесной люд вконец обнаглел. Защитники выбиваются из сил. — Значит, вы не примете ориентов. — Нет! Пока в Грасс-Дэморе не будет порядка, как при Зерване, мы никого в Лайдару не пустим. Иначе к нам потянутся жук и жаба, и порядка не будет. У ориентов разрешены кровные браки. Они болеют неизвестными болезнями. Зимой они не моются и воняют тюлькой. — А чем воняешь ты? — набычился Тунай. — Им проще предать, чем уступить, — продолжил Эш. — Даже если я разорву на себе рубашку, буду бить себя в грудь и кричать на каждом углу, что ориенты изменились, стали лучше, мне никто не поверит. Ветоны выгонят меня взашей. Нет… Нет! В Лайдару мы никого не пустим! Адэр чувствовал жжение в глазах, слышал своё хриплое дыхание, но справиться с яростью уже не мог. — Гюст! В кабинет вбежал секретарь. — Пиши!