— Даже не знаю, — задумчиво промолвила собеседница и уточнила: — А напомни-ка, чем там нааги питаются? — Понятия не имею, — растерянно пожал я плечами. — Забыл поинтересоваться. Но, наверное, как и все ползучие гады, птицами, ящерицами, лягушками, жабами и мелкими грызунами. — Пожалуй, что так, — согласилась блондинка, затем дала мне намёк совершенно не свойственный стереотипу, сложившемуся на Земле в отношении обладательниц данного цвета волос. — Однако мелкими ли грызунами? Ведь сами по себе нааги гораздо крупнее обычных кобр. — Ты сейчас на крысо-псов что ли намекаешь? — сообразил я. — На них самых! Подумай хорошенько, ведь условий лучше, чем в канализации, для яиц не найти! Там влажно, прохладно, ветерок. И крогсы стадами бегают! — Верно! Кроме варана, никто из тамошних тварей не осмелится напасть на детёнышей наагов. Но в его клетку змеиным деткам надо просто дать наказ не лазать. А если поначалу и крысюки окажутся крохам не по зубам, помогу им охотиться. Всё равно ведь для эйра Тариэйра задание выполнять придётся. — Точно-точно. И городу какая польза! Ежели приживутся, можно будет потом доложить королю и узаконить их пребывание там. Ты же теперь с его величеством, в приятельских отношениях. — Эх, Витка, да моя ж ты умница! Обожаю тебя! — совершенно искренне воскликнул я и принялся благодарно щекотать, кусать любимую девушку за попу и осыпать поцелуями. Та дурашливо визжала, отбрыкивалась, отбивалась подушкой. Однако я оказался сильнее и проворнее, и вскоре мы с чудовищным грохотом (да простят нас соседи снизу) доломали-таки ножки кровати… Хохотали потом до колик в животе. — Кстати, Фил, а ты заметил, что одно яйцо чуточку мельче? — обнаружила вдруг Вита, выкарабкиваясь из-под меня, из-под обломков несчастной мебели и выпутываясь из груды скомканного постельного белья. — Ага, сразу обратил внимание, — подтвердил я. — Но не думаю, что это "кукушонок". Форма и окрас у него одинаковые с остальными. Скорее всего, это послед. — Что ещё за послед? — заморгала Вита. — Ну, типа плод из остатков строительного материала, — пояснил я. — В куриных гнёздах в конце сезона, часто можно встретить подобных недоразвитых "уродцев". — Впервые слышу, — усомнилось в моих словах дитя Леса, взглянуло на меня, как на заядлого двоечника по зоологии, фыркнуло: — Послед, глупости какие! — Хотя, может, и путаю чего, — не стал спорить я. — Тем более, что глупо сравнивать Хиссс с курицей, — они хоть и родственники, но очень дальние. — Очень-очень дальние, — кивнула волшебница. — Однако же именно этого "Гадкого Утёнка" я собирался сдать наставникам, если бы фокус с телепортацией Марты не прошёл, — сообщил я, и тут же, прочитав в прекрасных очах непонимание, расшифровал аллегорию: — "Гадкий Утёнок" — это сказка такая, потом расскажу. Обычно его именем называют нестандартных птенцов. — А-а, вроде "Белой Вороны"? — Ну, можно и так выразиться. — Ой-ой-ой! — внезапно встревожилась Вита — Что? Что такое?! — Чары слабеют! Коконы замедления времени вот-вот разрушатся, — указала она пальчиком на яйца. — Ай-ай-ай! — запричитал и я, запихивая невылупившихся кобрёнышей в рюкзак. — Больше медлить нельзя! Нужно срочно бежать в лавку к эйру Тариэйру и проситься в подвал! Ты со мной? — Конечно! Спустя полчаса, запыхавшиеся и взмокшие от спринтерского рывка на стайерскую дистанцию, мы с подругой сидели в обнимку в подземном лабиринте, и, затаив дыхание, прислушивались к первым робким постукиваниям, под скорлупой. — Уф, еле-еле успели, — с улыбкой до ушей шепнул я, аккуратно поправляя соломенную подстилку под одним из уже проклюнувшихся яиц. — Ага, — так же тихо ответила Вита. — Только, дорогой, всё равно, не могу понять, зачем мы так летели, да ещё разбудили и перепугали бедного торговца, если с таким же успехом можно было спокойно спуститься в канализацию, например, через люк около гостиницы? — Н-да, действительно, — не найдя больше, что сказать, почесал я затылок. — Ну и кто из нас большая блондинка? Остроухая девица, уже знакомая с данной качественной характеристикой интеллекта, прыснула в кулачок. Новорожденные нааги отличаются от младенцев прочих разумных в выгодную сторону. Прежде всего, тем, что появляются на свет не беспомощными и беззащитными личинками, а почти приспособленными к самостоятельной жизни индивидами. Конечно, до взрослых особей им ещё далеко, однако ползучие малыши сразу нормально передвигаются, не привередливы в еде и прекрасно говорят. Мальчуганы, правда, понимают лишь родной диалект. Зато самочки — полиглотки! Хиссс вкратце объяснила, что по природе своей девы их расы все поголовно магички да гипнотизёрши, и потому они не учат "иностранные" языки, а как бы перенимают его, считывая необходимые образы из памяти носителя той или иной речи и сопоставляя оные с соответствующими словоформами. Честно говоря, я до конца так и не разобрался, как это работает, ну да ладно. Главное, чтобы хотя бы одна из восьми оказалась девочкой. А то кому передавать мамашину корону? Помимо того, что свежевылупившееся потомство выглядит, как наши пятилетние дети, вторым несомненным плюсом в разведении людей-кобр является то, что при соблюдении ряда определённых правил молодняк довольно шустро растёт. В обычных условиях, ползучий народец уже через пару недель будет сопоставим с ребятками-восьмилетками, ещё через месяц — с четырнадцатилетними отроками, а спустя полгода полностью войдёт в репродуктивный возраст. Однако же при регулярном полноценном питании и прочих "тепличных" условиях сроки созревания сокращаются. И сокращаются значительно — на порядок-два. — Дорогой, а как определить, кто из них мальчик, а кто нет? — поинтересовалась Вита, помогая очередному проклюнувшемуся "цыплёнку", избавиться от тесной оболочки. — Хороший вопрос, кстати, — проигнорировав новое интимное обращение в обиходе подружки, хмыкнул я, озадачено хмуря брови и более внимательно присматриваясь к устройству карапузов. — Переходи их тела в рептилию чуть пониже, я бы точно ответил. Но когда половые органы, спрятаны где-то внутри, а молочные железы у всех пока одинаково неразвиты, поди-разбери. Если же сравнивать чисто нижнюю пресмыкающуюся половину существа (не помню у кого, у самцов, кажется, хвост должен быть толще и длиннее, а цвет чешуек ярче, но не факт, может и наоборот), то и тут у всех близнецов показатели идентичны. Даже причёски, погляди, у всех абсолютно одинаковые — короткий ёжик волос. Хотя может это и есть признак? В общем, только, исходя из данных соображений, осмелюсь предположить, что все они пацаны. — К сожалению, я тоже не сильна в герпетологии, — призналась Виталиэль, продолжающая поражать меня словарным запасом и эрудированностью, и указала на обсыхающие и сиротливо жмущиеся друг к дружке "киндер-сюрпризы". — Но и на мой взгляд, эти пятеро одного пола. — Мужского? — уточнил я. — Скорее да, чем нет, — проявила солидарность эльфийка. затем пошутила: — Если только следующая малышка появится с косичками, пышной грудью, да вдобавок залопочет на наречии Светлого леса — она точно принцесса! — Ну, с пышной грудью — это вряд ли, возраст не тот. И что моментально обучится нашему языку — не факт, — скептически заметил я. — А вот косы да, они действительно могли бы пролить свет истины. — Ой, а может у них там всё сделано по такому же принципу, как у русалок?! — подала идею Вита и тут же сама её раскритиковала: — Но даже если и так, вряд ли это чем это нам поможет. — Вряд ли, — тяжело вздохнул я. — Фил, а вдруг все восьмеро будут юноши? Или, наоборот, если все малявки девчонки? — забеспокоилась собеседница. — Ведь тогда этот вид наагов всё равно вымрет? — Думал уже, — опечаленно буркнул я. — Не хотелось бы такого исхода. Они мне симпатичны. Да и не такие уж это и чудовища, если разобраться. — Угу, — кивнула в знак согласия эльфийка. Вскоре численность "птенцов" увеличилась до семи. Напряжение тоже нарастало, поскольку младшенькие по-прежнему ничем не отличались от старшеньких. Осталось только бракованное яйцо, то, которое "послед". — Что-то долго. Не зря ли ждём? Может это болтун? — вновь блеснул я познаниями в области животноводства, имея ввиду, что последнее яйцо неплодное. — Сам ты болтун! — усмехнулась Витка и со словами "На, послушай!" протянула предмет обсуждения. Я бережно взял его и приложил ухо к скорлупе. Тук. Тук-тук. Тук. Живое! Постукивания, сначала робкие и осторожные, вскоре сменились более настойчивыми и уверенными! А потом яйцо вдруг как подпрыгнет, еле удержал его, да как резко разлетится на мелкие осколки! Мы с Виткой аж инстинктивно зажмурились. Когда же подняли веки, то не смогли сдержать счастливых улыбок, ибо на ладонях у меня сидела большеглазая, круглощёкая, пухлогубая длинноволосая куколка с четырьмя ручками и змеиным хвостом. — Ах, какая прелесть! — воскликнула эльфийка. — Угу, миленькая, — ласково отозвался я. Но кроха, всё-таки получилась нестандартной и, очевидно, являлась альбиносом. Кожа её была белой, как мел, чешуя также молочного цвета с жёлтыми узорами, локоны — платиновыми, а радужки кроваво-красными. Но всё равно она была ангельски красива! Завидев сестрёнку мальчишки тоже заметно подуспокоились, приосанились и даже с некоторой ревностью начали коситься в мою сторону. Новорожденная змейка между тем засунула оба левых указательных пальчика в рот, запрокинула головку вверх и одарила меня пристальным немигающим взглядом. После на чистом эльфийском спросила: — Ты моя мама? — Нет, — покачал я головой. — Ты моя папа? — предложило другой вариант чадо. — Нет. — Баба? — Нет. — Деда? — Нет. — Тётя? — И не тётя. — Дядя? — Ну-у, как тебе сказать… — Он няня, — подсказала Вита. — Ну, в общем-то, да, няня, — согласился я. — Яс-с-сно, — приняла информацию девочка, проявив-таки шипящий акцент, когда попалась соответствующая буква. Потом повернулась к Вите. — А кто ты?