– Подобная нам... – сказал он. Я поймала изучающий взгляд охотника и стушевалась. В мечтах гораздо смелее себя вела, а на деле... Альрик же занял наблюдательную позицию и вмешиваться не собирался. С любопытством взирал на нас с дивана и улыбался. – Где Кира? – спросила я сдавленно. Мишель склонил голову набок. – Она там, где ты не сможешь ее отыскать. Я, впрочем, тоже. – Это месть? За то, что я убила тебя? – Глупости! – резко произнес он, и я вздрогнула. – Я не собирался мстить тебе, Кастелла. За что? За наивность? Это ведь он заставил тебя – атли! – Тогда зачем? – Это плата. Ты тоже заплатишь. Клятву глубинным кеном нельзя нарушать. – Плата за воскрешение, – догадалась я. – Тан просил тебя. – Колдун знает, чего хочет. Низкий, хрипловатый голос не выражал ни агрессии, ни злости. Мишель не казался злодеем, готовым ради мести мучить ребенка. Он просто выполнял то, что говорил Тан. За жизнь нужно платить, вот он и заплатил. Подумаешь, какой-то ребенок-хищный! Что он стоит по сравнению с собственной жизнью? Я вздохнула и подумала, что Мишель такой же раб ситуации, как и я. И по сути я виновата в том, что Тан приказал ему похитить Киру. Я убила его. Охотника с печатью. Не разобравшись в ситуации, вонзила нож в восковую копию его жилы. – Она жива? – Голос сорвался на этой фразе. Нужно было за что-то уцепиться, но ничего не было. Ни сучка, ни выступа в камне, чтобы ухватиться рукой. И я падала, падала в бездну отчаяния. Снова. Конец пути оказался вовсе не концом. Это тупик, и выхода из него нет. Никакого. Разве что... Глаза наполнились слезами – непрошеными, лишними. Только бы не расплакаться! Не хотелось делать это на глазах у древнего охотника и Первозданного. Не хватало мне еще жалости или злорадства. – О, я уверен в этом! – констатировал Мишель. – Прелестно, – усмехнулся Альрик и подался вперед. На лице явно читалось любопытство и азарт. – Такого я еще не видел. – Нельзя ставить опыты над людьми. – Охотник развернулся и сверкнул глазами. – Нельзя так поступать с ней! Взглянул на меня. Так и есть – жалость. Ненавижу, когда жалеют! – Не нам решать, друг мой. Не нам. – О чем вы? – Я перевела взгляд с охотника на Первозданного и обратно. – Какие опыты? Мишель подошел ближе. В последний раз я была так близко к древнему в подъезде у Влада, и тогда все закончилось кучкой белесого пепла – того, что упоминал Альрик. Страх ушел. Тот, что обычно испытывают хищные в присутствии охотника. Мишель наклонился, приблизив свое лицо к моему, и я могла различить темные прожилки на серой радужке его глаз. На лице древнего застыла тревога. – Беги, Кастелла, – повторил он фразу из сна. – Убирайся подальше. Из города, из страны. Прячься. – От кого бежать? – Хватит! – Альрик поднялся с места, и Мишель отвел взгляд. Отошел в сторону, усиливая мое смятение. О чем он предупреждал? – Ты узнала все, что хотела? – сухо поинтересовался Первозданный и повернулся в сторону выхода. Я взглянула на охотника. – Где моя дочь? Она с Таном? Мишель кивнул. На меня больше не смотрел. Казалось, он ляпнул лишнего и теперь стыдится. Еще и «начальство» прогневил. Впрочем, Альрику будто и дела не было больше. Он изучал обои на стенев коридоре . – Пожалуйста, – прошептала я. – Где Тан? Древний окинул меня тоскливым взглядом и бросил: – Не знаю. И тебе не советовал бы искать. И отвернулся. Мы вышли на свежий воздух. Липецкий, как оказалось. Какая ирония – тот же район, где находится квартира Влада. Количество древних на один квадратный метр растет, а надежда найти дочь катастрофически тает. Природа постепенно засыпала: умирали листья на деревьях, желтели и сыпались на тротуар. А ведь еще только сентябрь. Я всегда любила лето, но в этом году не заметила, как оно пролетело. Была занята нали. Люди на улице куда-то спешили, спотыкались, ловили такси, втискивались в переполненные автобусы. Жили. Не то, что я. За время, когда во мне были нали, я отвыкла от суеты города, у меня была собственная спешка, не имеющая никакого отношения к миру людей. Сегодня спешить было некуда... – Теперь ты знаешь, что просить, верно? – Первозданный выглядел безмятежным и спокойным. Он смотрелся нелепо в пестрой рубашке на унылых липецких улицах – как насмешка над увядающей осенней природой. Она умирала, а Альрик будет жить вечно. – Верни мне Киру, – ответила я. – И получишь кен. Много кена. Он вздохнул. Совсем как человек, но ведь он не человек! Охотник, обросший древностью настолько, что уже нет смысла убивать хищных. Нет смысла ни в чем, но он придумал его себе. Интриги. Тайны. Опыты. Я всего лишь подопытная крыса... Мишель хотел предупредить меня, но Первозданный помешал. А значит, он играет со мной в какую-то игру, правил которой я не знаю. Что ж, сыграю и я. – Кен сольвейга-охотника... Заманчиво! – Он улыбнулся. – Но я не могу решать один. Нас четверо, и каждый – я просто уверен – захочет познакомиться с такой сильной девушкой, как ты. – Ты вернешь мне дочь? Если нет, я не вижу смысла... – Идем, – повелительно перебил он и взял меня за руку. На этот раз за дверью оказался совершенно другой мир. Даже можно сказать, другое время. Средневековье какое-то. Темный коридор тянулся в обе стороны от открывшегося портала. Я оглянулась. Дверь, из которой мы вышли, исчезла, а на ее месте была стена. На ней – горящие факелы. Как в кино. – Что это за место? – спросила я, уже и не надеясь получить ответ. – Мы жили так несколько веков назад. Решили сохранить, как есть. От той жизни уже ничего не осталось, только воспоминания, и они тут. – Первозданный прислонил палец ко лбу. – Но у нас достаточно кена и умений, чтобы воплотить их в реальность. Шли мы долго – минут десять. Не знаю, может, Первозданный несколько веков назад любил подолгу блуждать по подземельям. Постепенно коридор ширился, иногда ответвляясь то влево, то вправо, и, в конце концов, привел нас в большой круглый зал. В зале было шумно. Десятки охотников заполонили помещение, разбились по группам и что-то оживленно обсуждали. Никогда не видела столько охотников вместе. Даже представить не могла, что их так много. – Их гораздо больше, – словно прочтя мои мысли, улыбнулся Альрик. – Да ты не бойся, проходи. Теперь ты – часть этого мира. Во всяком случае, пока твои щупальца на месте. Я осторожно шагнула вперед. Почему-то казалось, сейчас они все посмотрят на меня и увидят зверя. Ведь так они называют нас – зверями. А когда увидят, сразу убьют. Я не смогу драться с таким количеством охотников. И почему я раньше не думала, что их может быть так... много? На нас с Альриком смотрели с интересом. Не с тем, который подразумевает «О, зверь пришел в гости!». Альрик улыбался и знакомил меня с мужчинами разных возрастов, а они восхищенно смотрели на меня и жали руку. – Женщины не так часто становятся подобными нам, – шепнул мне на ухо Первозданный. – Хищные женщины не впускают нали, а для ясновидцев... Слишком тяжелы испытания, которые требуется пройти. Женщины не выдерживают – сдаются. – Но такие были? – забывая, где нахожусь, с любопытством поинтересовалась я. Черт, я в самом сердце мира охотников! Могла ли представить себе это раньше? Что буду стоять тут, рядом с Первозданным и расспрашивать о быте и особенностях жизни врагов? – Были, – кивнул Альрик и поприветствовал очередного охотника. Кажется, на испанском. Темноволосый и смуглый мужчина посмотрел на меня заинтересовано, и я нервно улыбнулась. – Ты здесь лакомый кусочек, Полина. Если останешься, от поклонников не будет отбоя. Сможешь выбрать достойнейшего из достойных. – Это почему? – нахмурилась я. – Охотники живут долго. Слишком долго, чтобы успеть пережить всех своих женщин... Я только сейчас поняла всю иронию ситуации. Жить вечно и не быть счастливым. Отказаться от семьи и детей ради мифической возможности убивать. Постоянно искать жертву, чтобы заполнить внутреннюю пустоту, от которой хочется выть по ночам. Нет уж, спасибо, обойдусь!