А я застыла на пороге, потому что поняла: жертв не избежать, как бы мы ни защищались. Никакие альянсы не помогут, когда придет сплоченная армия охотников. Я узнала Еву – именно она была в моем видении. Ее и рыжую девочку лет семи... Словно материализовав мои мысли, из-за юбки Евы выглянуло симпатичное личико, усыпанное веснушками. Увидев Мирослава, оно расплылось в широкой улыбке. – Папочка! – крикнула девочка и кинулась на ему на шею. Я поежилась от прохладного ветерка – обуться я успела, а куртка так и осталась на вешалке в квартире. Трикотажная туника совершенно отказывалась греть. – Это Майя – моя дочь, – сияя, сообщил Мирослав. Посмотрел на блондинку, и улыбка сошла у него с лица. Взамен оно окрасилась непонятной мне эмоцией, с примесью тоски и сожаления. – И Ева. Моя жена. – Очень приятно, – смущенно пробормотала я. Показалось, я вторглась в мирок, который должен быть скрыт от всех, и была в нем непрошеным гостем. Почему Ева и Майя живут здесь, если остальные альва почти полным составом переехали в дом атли? Что заставляет Мирослава подвергать опасности жену и дочь? Особенно сейчас, когда угроза нападения охотников настолько велика. Ответов на эти вопросы не было. Была лишь дикая усталость, сонливость и неутихающая тошнота. А еще я жутко замерзла – зубы стучали друг о друга, а кисти рук посинели. – Ева, может, ты нас впустишь уже, здесь немного прохладно, – бросив на меня сочувствующий взгляд, упрекнул жену Мирослав. – Да, конечно же, входите! Внутри было тепло и пахло яблоками. Прихожая, смежная с кухней и большой комнатой, устлана темным и мягким ковром. В углу под вешалкой аккуратно ютилась обувь. Я машинально стянула кроссовки и поставила туда же. Мирослав заморачиваться не стал – так и вошел в ботинках. Я нахмурилась. Да уж, я бы тоже на месте Евы его пару раз скалкой огрела – никакого уважения к чужому труду. Впрочем, не он один такой – это, должно быть, привычка всех вождей. Кухонька была крошечной, с маленькими шкафчиками в стиле кантри и пестрыми тарелочками на стене. От основной комнаты кухню отделяли массивные балки, к которым присоединялся низкий плетеный декоративный заборчик. Сама комната оказалась просторной. В большом камине, выложенном камнем, гостеприимно трещали дрова, над каминной полкой висела картина неизвестного художника – поле и закатное небо, глубокое и бесконечное. На самой полке стояла ваза с сухими цветами. Рядом с камином пристроились кресло и пуфик для ног. На кресле лежал смятый плед и книга с закладкой. Небольшое окно в противоположной стене было занавешено рюшевыми шторами. А посреди комнаты стоял массивный обеденный стол. В доме Евы было так уютно, что сразу возникало желание остаться навсегда. Я потерла ладонями озябшие плечи и подошла ближе к огню. – Присаживайся, – смущенно улыбнулась Ева и убрала с кресла плед и книгу. Потом всплеснула руками и побежала на кухню. Мирослав, не стесняясь, уселся прямо перед камином, на ковер. Девочка пристроилась рядом и положила голову ему на плечо. Прямо идиллия! Я не смогла сдержать улыбки. Странно, как Мирослав преобразился здесь, в тепле небольшого домика в горах, а именно – в объятиях рыжего веснушчатого чуда. Таинственный и себе на уме мужчина превратился в домашнего милого папочку с вертящейся рядом егозой. Майя же впилась в меня пристальным взглядом, рассматривала несколько секунд, а затем серьезно спросила у отца: – Твоя женщина? Если бы я ела в тот момент, подавилась бы точно. Мирослав раскатисто рассмеялся, лукаво взглянул на меня и покачал головой. – Полина – пророчица атли, это племя из Липецка. И нет, она просто друг. Полина спасла меня от охотника, кстати, – добавил он, и я смутилась. – От охотника? – испуганно спросила Ева из кухни. – От того самого, Ева. Ева вытерла руки о передник, взяла стул и присела рядом с креслом. На ее побледневшем лице читался ужас и отчаяние. – Он нашел тебя! – выдохнула она. – Тот древний... – Нашел, – тихо ответил Мирослав и отвел взгляд от жены. Лицо вождя альва окрасилось скорбью, и я вспомнила, как страдала сама, когда Рихар уничтожил атли. То черное, всепоглощающее чувство обреченности... – Но ты выжил. Как? – не унималась Ева. – Удивительно, но тот охотник очень лояльно относится к Полине. Она моя соседка и пришла на помощь очень вовремя. Древний меня отпустил. – Отпустил? Почему? – Полина считает, он влюблен в нее. – Неправда, – вмешалась я в разговор. – Мне кажется, Мишель немного сумасшедший, и влюблен он не в меня, а в девушку, которую знал несколько столетий назад. В Кастеллу. Я – ее новое воплощение. И в этой жизни у нас не сложилось дружбы, увы. – Я повернулась к Мирославу. – Если бы был хоть один шанс, что ты выживешь без моего вмешательства, я бы не стала. Нельзя доверять древним. – Это ты запомнила из времени, когда была... хм... подобной им? – насмешливо спросил Мирослав. – Именно. – Подумать только, он нашел тебя. Ты мог умереть, а я... – Ева закрыла лицо руками и расплакалась. Я растерялась, не зная, как реагировать на ее порыв, и вжалась в кресло. Мирослав поднялся и обнял жену. – Перестань, не надо так. Ты знаешь, мы сделали все, что могли. – Не все! Если бы ты меня послушал... – всхлипнула она. – Довольно! – резко оборвал ее Мир. – Не время копаться в прошлом. Грядет война, Ева, и ты мне нужна. Ты и Майя. – Я больше не альва! – Ева оттолкнула мужа и отступила на шаг. – Как и Майя. И хватит, слышишь, Теплов, хватит использовать мою дочь! – Она и моя дочь тоже. Сейчас не то время, чтобы спорить. И некоторыми правилами тоже можно пренебречь. – Правила для отреченных священны. Я не могу жить среди альва, и тебе это известно. – Ты – отреченная? – ошарашено спросила я. Такого поворота событий я не ожидала. Теперь понятно, почему Мир их скрывает. Если Ева отреклась, то ни она, ни Майя никогда не смогут жить в племени Мирослава. Ему и общаться-то с ними нельзя. И не жена она ему больше – при отречении рвутся все связи, в том числе и связи венчанных из одного племени. – Да, я отреклась, и ни капельки не жалею, – гордо вскинув голову, произнесла Ева. – А спроси его, почему? Женщина вернулась на кухню, а я опустила глаза. Показалось, я еще больше влезла не в свое дело – в проблемы этих людей, чужих мне, по сути. Майя бросилась за матерью, оставив нас с Миром одних. – Осуждаешь? – с горечью в голосе спросил вождь альва. Я покачала головой. – Ева отреклась из-за охотника? Из-за Мишеля? – Это длинная история. Возможно, я расскажу тебе... потом. – Зачем ты тащишь их с собой? Разве тут им не безопаснее? У непосвященных больше шансов укрыться, тем более, здесь, в горах, где наверняка совсем нет охотников. – Сейчас никому не безопасно. К тому же... – Он вздохнул, будто решая, стоит ли говорить мне, но потом продолжил: – У Майи дар. Бесценный дар, который пригодится нам в войне. Я подумала несколько секунд, а затем кивнула. Кто я такая, чтобы ему указывать? Это его личное дело. Все мы разные. Хотя Влад не стал посвящать Киру именно из-за опасности. Непосвященного легко спрятать перед носом у охотников. Когда начнется заварушка, Кира просто уедет в безопасное место и переждет войну. Это единственное решение Влада, с которым я полностью согласилась. В то время я узнала, как легко сделать человека. Не в прямом смысле, а официально. Документы, история, все дела. И как легко человека убрать... Кира оказалась дальней родственницей Влада. По документам. Приехала из глубинки, поселилась в его доме. Звали ее Марией, работала она у него на фирме, тоже, естественно, лишь по бумагам. А наша Кира умерла. Заболела и не выжила. Все необходимые справки и выписки подготовил Кирилл, я даже расписывалась где-то, но толком ничего не запомнила. Дико. Представила себя на месте обычного человека, не знакомого с жизнью хищных. Впрочем, мне давно пора перестать себя такой представлять. Вспять ничего не повернешь и не изменишь. Кира долго отпиралась, но в конце концов все же согласилась уехать. У непосвященной-то и дар, скорее всего, не проявится, а мы будем отвлекаться на то, чтобы ее защитить. Мирослав же тащил Майю в самую гущу событий. Я тряхнула головой, отгоняя безрадостные мысли. – Где мы вообще? Мир улыбнулся. – Идем, покажу. Мирослав набросил мне на плечи белый пиджак, который, по всей видимости, принадлежал Еве. Мы вновь вышли на улицу. Спустились с пригорка, обогнули склон и вышли на небольшую смотровую площадку, окруженную поросшими мхом камнями. Отсюда раскрывался еще более живописный вид на долину и ясно-голубое небо над ней. У меня захватило дух от представшей перед глазами красоты. Казалось, кусочек пространства аккуратно вырезали из какой-нибудь средневековой сказки о рыцарях и вставили в нашу реальность. После пыльного, пропахшего выхлопными газами Липецка, эта картинка виделась слишком уж нереальной. Было похоже, что я попала в рекламу шоколада «Милка», только без сиреневых коров. – Обалдеть! – восторженно прошептала я.