Они с Крестом останутся ночевать у Гоши. Пересчитают спокойно деньги и определятся с долями. Крест за мокруху должен быть наказан как минимум частью своей доли, это будет справедливо, и пусть только дернется, козляра, ну и Стаса придется не забыть, похоже, в сумке гораздо больше, чем изначально намечалось. Он говорил, что хочет двести сорок восемь тысяч, что же, получит обещанное. Завтра с утра они со Штопаным должны на работу выйти, недели две-три железно отработать нужно, потом можно бабки всем выдать и подумать, что дальше делать. Вот такой был расклад. Проехали эстакаду, Штопаный объявил: – Куреневка. Где тормознуть на Петровке? – Около перехода, – Гоша обернулся назад. – Да, Крест, что сказать хочу: вчера еще ты был одним человеком, сегодня уже стал совсем другим. Крест не расставался с сумкой, сидел, курил и держал ее на коленях: – Если ты о мокрухе, то как сказать… – Возможно, Крест, я многого не знаю, и если честно, то и знать не желаю о твоем паскудном прошлом, но то, что ты выдал сегодня… – Я ведь сказал уже: мент он, ясно тебе, мент. Гоша махнул рукой и отвернулся: – Да заткнись ты уже, заладил, мент, мент, как будто менты не люди. Штопаный сбавил скорость, перестроился в правый ряд, нашел свободное место, подрулил к бордюру и остановил «газель». Гоша достал ТТ, слегка оттянул затвор, извлек патрон из ствола, погладил ладонью по крышке затвора: – А вот это, пацаны, – мой самый верный друг: никогда не предаст, никогда не обманет и никогда не подставит! – и спрятал пистолет за пояс; зачем он это сказал, он и сам не знал. – Крест, поставь ПМ свой на предохранитель. Штопаный сейчас едет к себе домой, мы с тобой ко мне на маршрутке. Едем в одном автобусе, но садимся на разные сидения, переночуешь у меня. – Да понял я, слышал уже. Давай, Толян, удачно доехать. Как доберешься, позвони, – Крест пожал руку Штопаному. Гоша, прощаясь, похлопал Штопаного по плечу и вышел из машины, Крест выскочил следом, держа сумку под мышкой. – Сумка со мной, – сказал Сыч, чуть подняв руку. Возможно, Крест это движение понял как ловлю или что-то в этом роде, только взял сумку за лямки, качнул назад и, подбросив вверх, отправил Гоше. Она сделала кувырок в воздухе и оказалась в Гошиных руках лямками вниз – молния от встряски разошлась еще больше, и пачки денег посыпались на тротуар. Гривны, доллары, евро так бы и вывалились все на асфальт, если бы Гоша не перевернул сумку в нормальное положение, но горка из плотных денежных пачек все равно оказалась приличной. Десять, а может, двадцать или еще больше прохожих – на Петровке их, куда-то спешащих, просто как нигде, – одновременно остановились и замерли – понятное дело, такое представление посреди улицы средь бела дня нечасто можно было увидеть, – а затем так же одновременно потянулись к своим телефонам. Гоша присел на корточки, расстегнул молнию, сгреб купюры и бросил обратно в сумку: «В машину», – тихо произнес он, подталкивая Креста обратно к «газели». Штопаный сидел за баранкой, вопросительно смотрел на Гошу, держа в руках под рулевой колонкой два проводка наготове. – Заводи, заводи, – Гоша протолкнул на заднее сидение Креста и запрыгнул в машину сам. – Заводи, и поехали. Вот это палево. Ну как же так? – Куда ехать? – Штопаный завел «газель» и стал выруливать на полосу движения, не обращая внимания на поток автомобилей. Сзади нервно засигналили, но уступили. – Куда ехать? – опять спросил Штопаный. – Прямо, Толян, пока прямо. Планы неожиданно менялись, очень резко и кардинально. Теперь полиция всего Киева знала, где они. Вот так в один момент все обломать из-за какой-то молнии и придурка Креста. Гоше хотелось на ком-то сорваться, но кроме Креста, не на ком было, хотя виновата была молния: там, в банке, дернул он достаточно резко, и ее заело, но зачем этот идиот бросил ему сумку? – На фига ты ее бросил, на фига? – Ну как. Ты ведь руку поднял, типа ловлю. Гоша ничего не ответил. Конечно, в следующий раз не возьмет с собой на дело этого придурка, только будет ли оно, следующее дело – большой вопрос. Так обломиться!.. – Гоша, куда? – опять спросил Штопаный. – Сейчас автосалоны проедем, и куда, на Троешку, Оболонь или в город? – А сам как думаешь? – Гоша не знал, что делать. Одно дело – по плану, другое – когда план рухнул. – На Троешке и Оболони нас накроют, может, в город? – Толян явно был напуган, но решение принимать нужно было, и срочно. – Тоже так думаю. Если повезет, затеряемся. Штопаный вытер пот со лба и воткнул пятую передачу, отклонился чуть влево, вглядываясь в боковое зеркало. – Все, сзади менты, – обреченно сообщил он. Гоша выглянул в свое окно: – Быстро, однако, отреагировали. Гони, Толян. Давай правее, на Набережную, и топи, топи. Они заняли крайний левый ряд и мчались, наступая на пятки впереди идущим автомобилям, заставляя их освобождать полосу. Вой полицейского «форда» они услышали секунд за тридцать до того, как он появился справа, поравнявшись с ними и пару раз хрюкнув громкоговорителем. «Водитель “газели”, немедленно примите вправо и остановитесь!» – прозвучало из громкоговорителя. Штопаный, наоборот, только ускорялся, насколько позволял движок грузовичка. Для города скорость уже была приличной, километров сто двадцать в час, точно определить было нельзя, поскольку стрелка спидометра дошла до отметки «сто» и замерла. Дорога впереди и правее быстро освобождалась по мере движения «газели»: водители, почуяв что-то неладное, уходили в сторону от греха подальше. «Водитель “газели”, немедленно примите вправо и остановитесь, – опять прогрохотал громкоговоритель полицейского «форда» и добавил: – Остановитесь, в противном случае будет открыт огонь». Это была не шутка: стекло задней двери опустилось, и в окно высунулось дуло автомата, рядом просматривалась физиономия патрульного. Стекло передней левой двери тоже опустилось, водитель высунул руку и замахал ею, приказывая остановиться. – Гоша, что делать будем? Останавливаться? Или как? – Штопаный вцепился обеими руками в баранку и подался всем телом вперед: казалось, сейчас сам сорвется и побежит, обгоняя всех. Крест молчал, его ситуация была хуже всех: на нем висело убийство и еще ощущение вины за полностью проваленное дело. – Выбираем «или как», – спокойно произнес Сыч. – Нет у нас дороги назад, пацаны, только вперед. Что, Крест, приуныл, может, на картах погадаешь – самое время, – он достал пистолет, передернул затвор, отодвинулся назад, чтобы не выставлять в окно оружие, прицелился и выстрелил два раза в переднее колесо «форда» – было видно, как одна пуля попала в шину, другая в металлический диск колеса, сильно деформировав его. Как в замедленной съемке, «форд» стал разворачиваться влево, приближаясь к «газели», пока не зацепился передним бампером за заднюю часть ее кузова, затем его подбросило вверх метра на полтора и быстро закрутило в воздухе вокруг своей оси, необычно быстро, словно скорость съемки вернулась к нормальной. Может, пять, а может, семь оборотов совершила машина и с грохотом, скрежетом, искрами, брызгами разлетевшихся разбитых осколков кузова опустилась на асфальт, продолжая кувыркаться рядом с «газелью» еще некоторое время. Крест облизал пересохшие губы, посмотрел на Штопаного, потом на Гошу: – Сыч, то, что сейчас было, – это кино или реальность? – Ты сумку крепко держишь? Крест не понял вопроса: – Нормально, что ей будет. – Деньги на месте? – Пока да. Сыч высунул голову в открытое окно, посмотрел назад: – Не вижу больше ментовских машин. Давай, Толян, уходим на Подол, а там видно будет, – он поднял вверх ТТ, словно демонстрируя его присутствующим. – Вот что значит настоящее боевое оружие. С одной стороны, Подол был хорош для того, чтобы затеряться, а с другой – попасть в пробку, тем более на «газели», можно было в любой момент. Узкие улочки были плотно заставлены автомобилями не только по обочинам, но и на проезжей части, скорость движения снизилась в разы; кое-как добрались они до Вала, свернули на него, но скорость и здесь не возросла, светофоры стопорили движение. Гоша озабоченно вертел головой, выискивая возможную прореху в движении, но тщетно: хоть вправо, хоть влево, хоть прямо – везде тянучка: – Может, надо было топить по Набережной? – Не думаю, – Толян терпеливо передвигал «газель» в потоке машин, моля только об одном: не нарваться на ментов. – На Набережной нас бы ждали. – Я думаю, здесь они уже тоже рыщут. Гляди, Толян, по сторонам внимательно, чтобы врасплох не взяли. Надо машину нам менять, – достаточно спокойно рассуждал Гоша. Штопаный тоже это понимал: – Но как? – Пока не знаю. Теперь у нас почти все наудачу, как попрет. Штопаный указал пальцем вперед. – Смотри: впереди справа место есть приткнуться, думаю, как-то сможем втиснуться. – Хорошо, если сможешь, – Гоша продолжал смотреть по сторонам. – Постарайся задом вписаться, чтобы в случае чего мы могли быстро вырулить. Штопаный проехал чуть вперед, затем, подруливая, сдал назад, плотно подпер машину, но на это сейчас было наплевать, зато вперед они легко могли выехать. – Глушим? —Толян вопросительно посмотрел на Гошу. – Пока нет. Посиди в машине, мы с Крестом осмотримся. Людей было немного на улице, а вот машинами заставлено было все, даже большая часть тротуаров. На Подоле как-то так и было: местами народу было полно, а местами – наоборот, безлюдно. Гоша набросил на плечо сумку, оставлять в машине не стал, посмотрел по сторонам, указал на арку: – Туда пройдем. Из арки попали в большой двор. Дома были старые, но некоторые входы были хорошо отремонтированы, очевидно, принадлежали небольшим фирмочкам, клиникам, конторкам. Прошли двор насквозь, вышли на улицу, параллельную той, на которой оставили «газель», повернули налево; метрах в пятидесяти, прямо на пешеходном тротуаре, стояло несколько столиков, и рядом – незаметный вход в кафе. – Зайдем, – Гоша снял сумку с плеча: в руке она не так бросалась в глаза, да и не цеплялась за дверные проемы да косяки. – Посидим, осмотримся, раскинем мозгами, перекусим заодно. Что насчет аппетита?