Ткачёв понимал своего бывшего агента. Когда он был нужен «системе», то Хмель отдавал ей себя всего, и не его вина, что та «система» развалилась. — Как бы нас не убрали после «дела», — пробурчал Андрей Викторович. — Другие времена, Хмель… Они выпили, закусили лимоном, и Ткачёв тяжело вздохнул. Про другие времена это он зря сказал. Та «система» и хотела его убрать… Хотя, как посмотреть. К нынешней та «система» и стремилась. И совсем неизвестно, как бы было, если сожжённые Ткачёвым документы, попали бы на стол людям, принимающим волевые решения. Чтобы было тогда с этой — нынешней «системой»? Впрочем, история не терпит сослагательного наклонения — есть так, как есть. Кто же знал, что бывший первый секретарь областного парткома, находившийся в разработке Ткачёва, как «агент влияния» иностранной разведки, будет президентом страны. А может быть, именно поэтому к Ткачёву пришли люди, представившиеся «государственной структурой»?! — Вот что, Хмель, — решительно сказал Андрей Викторович. — Ты посиди пока у меня. Я завтра поеду в Москву и попробую, не рискуя напрасно, найти нам дело. Еды я купил, так что отдыхай. Если не вернусь до послезавтра, то… — Андрей, не гуди! — резко прервал его Хмель. — Я им за тебя глотки повыдираю, кем они не были. Ткачёв улыбнулся. — Ну, ты разошёлся. Дослушай сначала. Если… я не вернусь, то поезжай в Москву. В ресторане «Пекин» найдёшь Автондила Аккакиевича. Скажешь, что от меня. Автондил мне обязан кое чем, я не раз его предупреждал… Напомни ему про Зареченск — он поймёт. В общем, грубо так напомни. Возьмёшь у него денег, изменишь внешность и поезжай в Зареченск. Понюхаешь там, что к чему и если найдёшь наших старых знакомых… — Не продолжай, Андрей, — агент ещё раз наполнил рюмки. — Я знаю, как поступить. Давай выпьем за тех, кого с нами нет. Они поднялись и молча выпили. — Ты в столице особо не геройствуй, — Хмель разжевал дольку лимона. — Короче, соглашайся на всё, что предложат. — А ты здесь не геройствуй, — в ответ посоветовал Ткачёв. — Если менты нагрянут, то не отстреливайся. За моей квартирой, наверняка, наблюдают. А ты, во время моей поездки, вроде заложника. Хмель весело улыбнулся. — Ты плохо знаешь реалии, Андрей. Толстая пачка денег позволит мне уйти без проблем, — и тихо добавил. — В первый раз, что ли… Ладно, давай по последней, и будем укладываться. Андрей Викторович долго не мог заснуть, прокручивая в голове различные «сценарии» будущей беседы. Он не верил, что тот человек, который придёт на встречу, сразу откроет все карты. Обязательно будет проверка на профпригодность. А уже потом, постепенно, его будут нагружать работой. И, скорее всего, аналитической. Возможно, они даже думают, что документы по разработке 1982 года у Ткачёва ещё остались. Только зачем они сейчас нужны? Но вопрос об этих документах они зададут — это не ходи к гадалке. Только как они узнали? Андрей Викторович ещё долго ворочался на старом диване… Глава 2 Андрей Викторович был у памятника Пушкину ровно в два часа пополудни. Только он успел разглядеть обгаженные голубями и воронами голову и плечи изваяния, как за спиной Ткачёва кто-то тихо сказал: — Добрый день, товарищ генерал… Андрей Викторович резко обернулся. Лицо мужчины, державшего в руке газету «Совершенно секретно», показалось знакомым, но Ткачёв никак не мог вспомнить — кто это… — Не узнаёте, товарищ генерал? — улыбнулся мужчина и представился. — Мы вместе работали в КГБ… — Гришин?! — попытался вспомнить фамилию Ткачёв. — Гришаев, — улыбнулся тот. — Евгений Арсеньевич… — Простите, — смутился Андрей Викторович. — Я теперь вспомнил… Вы были майором, и благодаря вам… — Не нужно, товарищ генерал, — Гришаев показал ему газету, и Ткачёв увидел надпись шариковой ручкой: «соглашайтесь со всем, что я предложу». — Бывший генерал, Евгений Арсеньевич, — кивнул Ткачёв. Гришаев взял его под руку и увлёк по аллее к кинотеатру «Россия». Они пошли не спеша. — Андрей Викторович, я уполномочен своим руководством предложить вам работу в качестве консультанта-аналитика, — тихо говорил бывший подчинённый. — Работа по вашему профилю, так что, сложностей не должно возникнуть. Будете приезжать к нам два раза в неделю — вторник и четверг, и просматривать документы. Свои соображения записывать в рабочий блокнот, там же оставлять примечания, какие документы или публикации будут нужны, чтобы лучше понять суть вопроса. — Евгений Арсеньевич, а куда я буду приезжать? — Я скажу вам адрес, если вы согласитесь. Это квартира, снятая нами для вашей работы. В каждый свой приезд вы будете получать вознаграждение. Если ваша работа будет продуктивна, то и премию. — Заманчиво, — Ткачёв сделал вид, что удивился. — Я согласен. Сами понимаете, лишняя копейка мне не помешает. — Хорошо, — Гришаев остановился. — Вот вам пейджер. На него придёт сообщение, на какой адрес вам стоит подъехать, — он протянул Ткачёву газету. — Почитайте по дороге. Там информация для работы, ознакомьтесь внимательно. Андрей Викторович взял газету. Он понял, что в ней есть что-то именно для него, и Гришаев не хочет, чтобы кто-то узнал об этом. И предполагал, что их разговор прослушивается. — До свидания, товарищ генерал, — бывший майор развернулся и пошёл в сторону Кузнецкого моста. Ткачёв теребил свёрнутую газету и наблюдал за ним. Через какое-то время Андрей Викторович выждал, когда толпа ринется в подземный переход, и резво нырнул туда же. Это место было ему хорошо знакомо. Прячась за спинами толпы, Ткачёв совершил несколько манёвров, и выскочил из перехода на Страстной бульвар, что тянулся справа от кинотеатра от Пушкинской площади. И тут же свернул в малоприметный закоулок. Петляя между домами, Ткачёв вышел на Большую Дмитровку и, посмотрев по сторонам, заскочил в кафе напротив. В зале народу было немного, а за барной стойкой Ткачёву дежурно улыбнулась симпатичная девушка. Он застенчиво подошёл к ней, выложил тысячную купюру. — Простите, мне нужно в туалет. Девушка забрала купюру и кивнула на темный проход слева от стойки. Не теряя времени, Андрей Викторович прошёл туда, запер за собой дверь. Быстро пролистал газету и увидел лист бумаги. На нём было написано: «в 17.30 „Букинист“ на Кузнецком мосту. Пароль — мне нужно издание Достоевского 1927 года». Ткачёв порвал листок и выдрал надпись Гришаева из газеты. Спустил обрывки в унитаз. Потом вышел на улицу, благодарно улыбнувшись девушке за стойкой. До половины шестого времени было достаточно, и Андрей Викторович решил прогуляться по Москве и съесть гамбургер в «Макдональдсе», благо денег у него хватало. Ко всему прочему, Тверской бульвар был очищен от снега, и погода располагала к прогулке. Дойдя до памятника Сергею Есенину, Ткачёв решил присесть на лавочку и подумать. Всё, что сейчас происходило, было, по меньшей мере, странным. Андрей Викторович отвык от всяческих интриг, но та игра, в которую он попал по самые уши, его заинтересовала. Гришаев явно что-то скрывал, и рассказать прямо не рискнул, выбрав конспиративный путь к очной встрече. Скорее всего, на ней Ткачёв и узнает много интересного… и опасного. Видимо, какая-то «сила», организовав государственную службу, вышла на Ткачёва с Хмелём не просто так. «Наверху» государства проходят какие-то процессы, и понадобился взгляд на них из «прошлого». Только так можно объяснить заинтересованность Ткачёвым и его агентом. Конечно, Хмель, как агент, допустил ряд промашек. Но, оказывается, бывшая «тайная структура» не умерла, а вполне функционирует на коммерческих рельсах. И «новым» хозяевам нужно не допустить, чтобы эта структура выдавала свои секреты направо и налево за деньги. Это может создать для хозяев реальную угрозу. Особенно, если эта структура начнёт работать на криминалитет. В нынешних условиях уничтожения какой-либо государственной идеологии сеть тайных агентов с обеспечением может нанести колоссальный ущерб. А если эта сеть попадёт в руки западных спецслужб? Ткачёв вздрогнул и вытер выступивший на лбу пот. Какой же он был раньше недальновидный! Его же сам Андропов предупреждал об этом ещё в восемьдесят втором! Через Хмеля взять под контроль всю эту «тайную» службу и затаиться. Чтобы потом, в нужный момент… Но Андропов «ушёл», так и не оставив Черненко связи с агентами. А может быть, сам Гришаев по прямому указанию Андропова вывел Ткачёва из-под удара Федорчука? Чтобы сохранить структуру «тайных агентов». И потому бывший майор так конспирируется? В любом случае разговор с Гришаевым многое прояснит… Андрей Викторович не стал заходить в «Макдональдс» и по Тверской улице спустился к Охотному ряду, разглядывая по пути витрины магазинов. Ткачёв не скрывал своего удивления переменами, что произошли в Москве за последний десяток. Особенно его удивило наличие иностранных машин. До магазина «Букинист» он добрался до назначенного времени и ещё недолго простоял, разглядывая выставленные на витрине книги. Потом зашёл внутрь. Пожилой продавец беседовал за прилавком с женщиной в норковой шубе, и лишь мельком взглянул на Ткачёва. Андрей Викторович посмотрел на часы, висевшие на стене, и поморщился — оставалась минута, а женщина никак не желала уходить. Ровно в пять тридцать вечера за прилавок вышел ещё один продавец и склонил голову в вопросительном поклоне. — Что-то хотели спросить? — услышал Ткачёв. — Да. Мне нужно издание Достоевского 1927 года… Продавец любезно улыбнулся. — Хорошо. Мы не держим такой раритет на витрине. Прошу за мной… Я покажу. Ткачёв зашёл за прилавок, и потом за продавцом к двери «чёрного» входа. — Парадное второе, квартира десять, — шепнул продавец, выпуская Андрея Викторовича на улицу. Ткачёв увидел перед собой слева два подъезда старого дома. Быстро пересёк двор и поднялся на второй этаж. Высокие двери с табличкой под номером десять открыла немолодая, но крайне ухоженная дама в сиреневом платье. Карие глаза женщины с любопытством разглядывали бывшего генерала. Тот немного растерялся. — Я… я спросил в магазине издание Достоевского. — Проходите, вас ждут, — нежно улыбнулась женщина и грациозно отошла в сторону, впуская Ткачёва. — Вторая дверь направо. Ботинки можете не снимать. — Ещё раз, здравствуйте, Андрей Викторович, — услышал Ткачёв, переступив порог комнаты. Приглядевшись, увидел в полумраке круглый большой стол. За ним сидел Гришаев в добротном костюме и ещё один мужчина — средних лет, с круглым волевым лицом. — Снимайте пальто, присаживайтесь, — Евгений Арсеньевич указал на стул с высокой спинкой. — Я принесу чай и бутерброды. — Спасибо, — кивнул Ткачёв и присел. — Зовите меня Иван Иванович, — сказал мужчина с круглым лицом. — Полковник Гришаев посвятит вас в некоторые тонкости работы, которая вам предложена. Со мной встречаться вы будете только в том случае, если будет острая необходимость. Андрей Викторович усмехнулся. Ничего не меняется. Он вспомнил, что тоже называл себя так, когда вербовал группу аналитиков по работе над проектом «Горби». Но так и не узнал, кто сдал его группу Свердловским чекистам. — Хорошо, Иван Иванович. Дверь открылась, и в комнату зашёл Гришаев. За ним принесла поднос с едой и чаем та женщина, что встречала Ткачёва. Ставя поднос на стол, она мимолётно улыбнулась Андрею Викторовичу. Даже игриво, как ему показалось. «Иван Иванович» попрощался и ушёл, а Гришаев, проводив его, вернулся за стол. — Простите, товарищ генерал, за такие меры предосторожности, но ситуация этого требует. Здесь мы можем поговорить спокойно. Вы кушайте, не стесняйтесь, а я вам изложу то, что нам нужно от вас. Ткачёв уминал бутерброды с вкусной копчёной колбасой, запивал ароматным чаем и слушал. Нынешний президент России, по мнению многих людей, был политиком неважным, но большую часть «элиты» устраивал. Были и недовольные им. Но особенно надоедал Борис Березовский — человек, полностью подчинивший себе «семью» президента. Он лез туда, куда ему было и не надо, особенно в дела военных. И его деятельность в отношении «Чеченского конфликта» зачастую переходила все допустимые рамки. То документы со стола президента исчезнут, то боевики узнают о планах Генерального штаба России. Но самое главное было в том, что Березовский каким-то образом влиял на внешнеполитическую ситуацию, и метил на пост Секретаря совета безопасности. У руководства России есть планы по объединению с Белоруссией и Украиной в союзное государство, и эти планы стали известны западным спецслужбам. — Простите, Евгений Арсеньевич…