– Нет, конечно. Ангелы все на небе. Конечно, у нас тут своего колорита хватает. Кто пьет да в пьяном виде кулаки распускает. Кто от зависти может баню подпалить. Кто трактор угнать. И убить могут, не без этого, да больше нечаянно и по пьяни. А чтобы шило в горло воткнуть, чтоб замолчать заставить, такое нет, не наше. Да ты и сам это понимаешь. – Понимаю. Семен Ильич, а Куликовы давно в деревню вернулись? – Полиект с супругой? Так уж, почитай, года три. Зимой, пожалуй, даже четыре будет. На него думаешь? Так зря. Он мужик положительный, серьезный. На Севере много лет отработал. Дети выросли, вот и решил он остаток дней на родине пожить. Так в наших краях многие делают. В первый год они у меня и зимовали. Пока дом строили, пока обустраивали все. Вторая зима в аккурат на доделки ушла. – А на Севере он кем был? Военным? – Да нет, шахтером. Вся жизнь, почитай, под землей. Где-то в конце семидесятых у него, было дело, легочная болезнь открылась. Очень ему врачи настоятельно рекомендовали обстановку сменить. Он тогда, почитай, год у матери жил, здесь, в Заднем. На работу устроился. У нас же воздух тут волшебный, сфагновые мхи лечат. Вот он прочистил легкие да и уехал обратно. Дельный мужик, настоящий. – А кем он тут работал? Пастухом, что ли? – Да ну тебя, скажешь тоже, – участковый, похоже, даже обиделся. – Тут, между прочим, в семидесятые годы знаешь какой колхоз был? Передовой. Фермы стояли, одна другой краше. И поля все засеяны были. И сенокосы шли такие, что вся округа до сих пор помнит. Золотая была пора. Жаль, что все в канализацию спустили вместе со всей страной. – Ну, так Полиект Кириллович на ферме работал или на сенокосе? – Да тьфу на тебя. Какой из него колхозник, смешно, ей-богу. Шахтер землю пахать не сможет. Он в геолого-разведывательную экспедицию записался. У Веретьева перехватило дыхание. Иринин дед, Петр Поливанов, работал геологом, часто уезжал в долгие экспедиции, оставляя дома жену и сына. Жена его была недовольна, и он обещал перевестись поближе к дому. А потом погиб. В экспедиции погиб. Ира считала, что произошло это где-то далеко отсюда, и памятник поставили над пустой могилой, потому что тело не смогли найти. А бабушка не верила и на кладбище не ходила. Кажется, так Ира рассказывала. Но ведь вполне могло так получиться, что Петр Поливанов все-таки выполнил свое обещание и действительно отправился в экспедицию на бирюковские болота, рядом с домом. И погиб именно здесь. А тело его не нашли, потому что его засосало в трясину, где оно и пролежало больше сорока лет. Пока не оказалось на поверхности, потревоженное чьими-то недобрыми руками. – Семен Ильич, – взмолился Веретьев, чувствуя, как у него по спине стекает струйка пота. – А скажите, Петр Поливанов, дед Ирины, не в той ли экспедиции погиб, в которую Полиект Куликов записался? Участковый изумленно посмотрел на него. – А ты откуда знаешь? Тут уж местные не все про это помнят. Дурацкая затея была, как есть дурацкая. Разве ж это дело – на болотах геологические изыскания проводить? Гиблые места. А они туда еще и грузовики с оборудованием завозить умудрялись. Раз, другой, третий… Вот на третий-то раз грузовик в трясину и ушел. А Петр Иванович в кабине сидел. Так вдвоем с шофером и утонули. Даже следа не осталось. Я-то, понятное дело, тогда совсем еще зеленый был. Только с армии пришел. Но шуму тогда много было. Конечно, после гибели главного инженера проект свернули. Разъехались все, кого на работу нанимали. Вот и Полиект тогда на Север вернулся. Да поздно уж было, людей не воротишь. И пожилой полицейский махнул рукой. – Семен Ильич… – Веретьев даже дыхание затаил, так важен сейчас был ему ответ на вопрос, который он собирался задать. Пожалуй, именно от него зависела сейчас разгадка всей той истории, которая сейчас распадалась у него в руках непослушными пазлами. – Семен Ильич, миленький. А что они тогда искали? Участковый смотрел на него как-то странно. Словно оценивал. – Геологическая экспедиция – это всегда поиск полезных ископаемых. Какие могут быть ископаемые на болоте. Нефть? Газ? Ради чего вообще это все затевалось? Что хотела найти экспедиция Петра Поливанова? – уточнил Веретьев. – Да знамо что. – Участковый вдруг заволновался. Что-то тревожило его в делах давно минувших дней. – Ученый какой-то рассчитал, что они должны тут быть. Дурь, я считаю, но обком партии велел эту гипотезу проверить. – Они – это что? – чуть не закричал Веретьев. И ничуть не удивился, услышав в ответ: – Алмазы. Глава 8 Поиски в Интернете ничего не дали. Сколько ни пытался Веретьев отыскать хотя бы упоминание о геолого-разведывательной экспедиции, которую проводили в бирюковских болотах летом 1976 года, ничего не выходило. Махнув рукой, он решил аккуратно посвятить в эту историю Ирину. Ее отец мог что-то знать, но, как уже успел заметить Веретьев, отношения его возлюбленной с родителями были непростыми, а потому ему нужно было серьезно обосновать свою просьбу позвонить в далекий германский городок с крайне странными вопросами. – Мой дед? – спросила недоверчиво Ирина. – Ты хочешь сказать, что он погиб не где-то в Средней Азии, а здесь, совсем рядом с домом? Он руководил экспедицией, которая искала алмазы? Здесь? На болотах? – Так сказал Семен Ильич, а я не вижу ни малейших оснований ему не верить. Кроме того, посуди сама, здесь явно что-то происходит. Паша пошел в деревню и пропал. Почему? Потому что он встретил кого-то знакомого. И вместе с этим знакомым отправился на болота. Почему он вообще так настаивал на том, чтобы отправить экспедицию именно сюда? Потому что хотел что-то найти. То, что с детства не давало ему покоя. – Но в нашем детстве мы никогда не слышали ни о каких алмазах, – запротестовала Ирина. – Даже разговоров таких не возникало. Мальчишки бегали на болота искать военные трофеи, и Пашка, и друг его, Юрка Мохов. Они все время таскались то с гильзами, то с помятыми котелками. Да если бы они только представить могли, что можно искать сокровища, так у них бы с языка это не сходило. – А взрослые? Ирина непонимающе уставилась на Веретьева. – Ну, в твоем детстве взрослые никогда не обсуждали тему кладов? Не говорили об алмазах? Там же старателями, как я понял, местные работали. К примеру, Полиект Кириллович то лето как раз проводил в Заднем из-за проблем с легкими и зафрахтовался в экспедицию. – Когда я ездила к бабушке, его тут не было. Он не приезжал никогда, – сухо сообщила Ирина. – Поэтому и рассказывать про это он не мог. – Ну, так если он работал в экспедиции, так и другие деревенские мужики могли, – объяснил свою мысль Веретьев. – Жили же здесь тогда люди. К примеру, Пашкины родители или этого, Юрки Мохова. – Я не знаю, – жалобно сказала Ирина. – То есть жить-то, конечно, жили. Тогда даже папа мой еще здесь жил, школу оканчивал. Это он через год в институт уехал поступать и больше не вернулся. – Вот! Значит, нужно позвонить папе, – мягко сказал Веретьев. – Ира, поверь мне, это очень важно, понять, что именно произошло здесь сорок лет назад. Потому что я просто уверен, что от этой информации зависит разгадка Пашиного исчезновения. – Ты думаешь, он еще жив? – Если честно, не знаю, – признался Веретьев. – Слишком много дней прошло. Я не верю, что за столько времени Пашка не дал бы о себе знать. Пусть не мне, но хотя бы Ольге обязательно бы весточку отправил. И специально сбежать на болота он не мог. Не такой он человек. – Я его теперь совсем не знаю. – Ирина печально улыбнулась. – Помню только мальчишку из моего детства. Вихрастого, крутолобого. Он все время за справедливость дрался. Если кого обижали, то он тут же заступался. Это вот я очень четко помню. – Вот такой он и остался. Борец за справедливость и защитник обиженных. Но даже если случилось самое страшное и его больше нет в живых, я должен распутать это дело и за него отомстить. Понимаешь? Веретьев и сам не заметил, как распалился и повысил голос. Играющий на ковре машинками Ванечка испуганно вскинул головенку, уставился на Веретьева невообразимыми глазами, непохожими на глаза Ирины. Веретьев подмигнул ему, успокаивая, мол, не бойся. – Я позвоню папе. – Ирина успокоительно взяла Веретьева за руку, погладила прохладными пальцами по запястью, и от этой случайной ласки он вдруг задышал тяжело, мгновенно вернувшись в воспоминания сегодняшней ночи. Пожалуй, он многое бы отдал, чтобы сейчас снова оказаться на сеновале. – Сформулируй четко, что я должна у него спросить. По-стариковски вздохнув, Веретьев дал ей четкие инструкции и, воспользовавшись паузой, вышел на крыльцо остудить разгоряченное тело и заодно позвонить Феодосию. Для друга у него тоже было четкое и недвусмысленное задание. Теперь оставалось только ждать. Он сел на крыльцо, бездумно уставившись вдаль и жуя сорванную травинку. Вышла поговорившая с отцом Ирина, присела рядом. – Папа был очень удивлен моим внезапным интересом к этой истории, – сказала она. – Говорит, что, когда дед вернулся из Средней Азии и сказал, что будет работать дома, бабушка очень обрадовалась. А потом он сказал про болота, и она подняла крик. Она вообще боялась болот, считала их проклятым местом. Что именно должны были искать в этих местах, дед не говорил. Он вообще был человеком правильным, не любившим распускать язык. Местных на работу действительно нанимали. Папа сказал, что отец Паши Головина работал, и отец Юрки Мохова тоже. И еще многие мужики из окрестных деревень. Платили в экспедиции хорошо. – Он помнит, как им с матерью сообщили, что Петр Иванович погиб? – Конечно, разве такое можно забыть? Прибежал как раз дядя Ваня Мохов, Юркин отец. Сказал, что дед вместе с водителем отправился в райцентр на грузовике. И пропал. – Откуда отправился? – В центре болот есть твердый участок суши. Именно на нем и располагалась экспедиция. Туда даже техника проходила, гусеничные АТС. Даже в моем детстве говорили, что есть путь, по которому в центр можно попасть. Туда Пашка и Юрка по ягоды бегали, хотя отцы их пороли нещадно. В общем, вот именно по той тропе туда члены экспедиции и проникали. Грузовик отчеты какие-то повез в область. И дед вместе с ним поехал. Мужики говорили, хотел семью повидать. В деревне переночевать, а назавтра, когда грузовик бы из города вернулся, обратно уехать. А по дороге грузовик то ли с тропки съехал, то ли слишком тяжелый оказался. В общем, утонул он. И дед вместе с шофером. Веретьев снова вспомнил два тела под кустом. Да, если первым человеком был Петр Поливанов, значит, вторым был пропавший вместе с ним водитель. – А алмазы? – Да не знает отец ни про какие алмазы. Говорит, никогда о них даже речи не было. Ни бабушка не упоминала, ни мужики, когда пустую могилу закрывали. Все местные были уверены, что нефть на болотах ищут. – Понятно, твой отец просто был еще школьником. С детьми, наверное, такие подробности не обсуждали. А потом он уехал учиться и больше к этой истории не возвращался. Семен Ильич же в курсе, что здесь алмазы искали. – Ну, Семен Ильич – полицейский, может, он и в курсе, – покладисто согласилась Ирина. – Если предположить, что алмазы все-таки нашли и именно они были в том грузовике, – медленно сказал Веретьев. – Представь себе машину, груженную необработанными алмазами на многие миллионы рублей. Трудно удержаться от искушения и не попробовать оставить их себе. Как ты считаешь? – Ты что, хочешь сказать, что мой дед замыслил ограбление и инсценировал собственное исчезновение? – возмущенно воскликнула Ирина. – Саша, ты не можешь так думать. – К сожалению, я даже не сомневаюсь, что твой дед был очень порядочным человеком, – со вздохом признал Веретьев. – Я практически уверен, что он решил отправить партию алмазов от греха подальше, пока вся округа не пронюхала, что они вообще существуют. И кто-то не согласился с тем, чтобы фантастическое богатство уплыло из рук, и решил грузовик перехватить. – И что было дальше? – У Ирины даже дыхание перехватило от волнения, и она говорила, чуть задыхаясь: – И отчего ты так убежден в том, что дед не был посвящен в этот дерзкий план? Его тело же так и не нашли. – Его тело не нашли, потому что и Петра Ивановича, и его водителя убили и утопили в болоте, – печально сказал Веретьев. – Я думаю, их обманом выманили из грузовика и разделались с ними. А потом за руль сел кто-то из лиходеев, но не справился с управлением и утопил машину. Вместе с алмазными образцами. – Ты так уверенно про это говоришь, как будто видел своими глазами. – Я видел своими глазами, – признался Веретьев. – Я видел своими глазами тело твоего деда. И еще одного человека. – Где? Когда? – В то утро, когда я отправил Пашу в деревню. Ленчик, парень из нашего отряда, привел нас на раскоп, который начал делать накануне. Случайно мы разрыли могилу, в которой были похоронены два тела. Могила была свежей, а вот тела… Они пролежали в толще сфагновых мхов все эти сорок лет, а потому неплохо сохранились. По крайней мере, через пару дней я без труда узнал твоего деда на фотографии. Ирина приложила ладошку ко рту, в глазах у нее был ужас. – Попав на воздух, такие тела начинают мгновенно разлагаться. Этот процесс уже пошел к тому моменту, когда мы их нашли. Я отправил Пашу в деревню, потому что было совершенно ясно, что кто-то совсем недавно потревожил болото. Скорее всего, здесь велись раскопки, при которых тела и вынесло болотным газом наружу. Их спрятали, но не очень усердно. За пару недель они и так превратились бы в перегной. Никто не мог знать, что мой отряд окажется в лесу и что мы найдем тела, пока их еще можно узнать. – Боже мой, бабушка… Она так надеялась, что когда-нибудь тело деда найдут… – Его нашли и снова спрятали. – Веретьев привлек ее к себе и поцеловал в висок. Легонько-легонько. – Спустя сорок лет кто-то решил вернуть потерянные алмазы. Именно этот человек знает, где Паша. Думаю, что он и убил Веню.