Так же оттолкнув дверь, я вошел в магазин и первым делом заметил, что не работает кондиционирование. Летом кондиционеры тут включают так, что, если пробудешь в магазине больше часа, наверняка что-нибудь себе отморозишь. Как все современные супермаркеты, «Федерал» больше всего напоминал лабиринт, где волей современной техники торговли все покупатели превращаются в подопытных белых крыс. То, что вам действительно нужно, например, такие продукты как хлеб, молоко, мясо, пиво, замороженные обеды, — все это находится в самом дальнем конце магазина, и, чтобы попасть туда, вам нужно пройти мимо того, что покупается под влиянием момента, мимо всех ненужных предметов, начиная от зажигалок и кончая резиновыми костями для собак. Сразу у входной двери начинался отдел фруктов и овощей. Я оглядел проход, но ни Нортона, ни Билли не увидел. Старушка, та самая, что врезалась в дверь, внимательно изучала грейпфруты, а ее муж держал в руках сетку для продуктов. Я двинулся вдоль стеллажей, потом свернул налево и нашел их только в третьем проходе, где Билли остановился в задумчивости перед упаковками желе и концентрата для пудинга. Нортон стоял у него за спиной, заглядывая в список в таком замешательстве, что я невольно улыбнулся. Я стал пробираться к ним мимо наполовину загруженных тележек (очевидно, Стефф была не единственной, у кого сработал «беличий» инстинкт) и обирающих стеллажи покупателей. Нортон выбрал две банки начинки для пирога и положил их в тележку. — Как успехи? — спросил я, и Нортон оглянулся с видом явного облегчения. — Все в порядке, да, Билли? — Конечно, — сказал Билли и, не удержавшись, добавил довольно ехидным тоном. — Правда, здесь записано еще много такого, что мистер Нортон тоже не смог разобрать. Возле каждого пункта, что они с Билли выполнили, Нортон поставил по-адвокатски аккуратную галочку — примерно с полдюжины, включая молоко и упаковку кока-колы. Оставалось еще с десяток различных продуктов. — Придется нам вернуться во «Фрукты и овощи», — сказал я. — Маме нужны помидоры и огурцы. Билли принялся разворачивать тележку, когда Нортон сказал: — Ты лучше посмотри, какая там очередь, Дэйв. Я пошел смотреть. Такое можно иногда увидеть лишь в газете на фотографии с какой-нибудь забавной подписью в дни, когда им больше нечего печатать. Работали только две кассы, и двойная очередь людей с покупками тянулась мимо почти опустевших хлебных стеллажей, загибалась вправо и исчезала из вида за рефрижераторами с замороженными продуктами. Новенькие компьютеризованные кассовые аппараты стояли под чехлами, а на контроле две уже измучившихся девушки подсчитывали стоимость покупок на батареечных калькуляторах. Рядом с ними стояли два менеджера супермаркета, Бад Браун и Олли Викс. Олли мне всегда нравился больше чем Бад Браун, который, как мне кажется, считал себя неким Шарлем де Голлем мира универмагов. Когда каждая из девушек заканчивала подсчет, Бад или Олли подкалывали листки с суммой к банкнотам или чекам покупателей и бросали их в специальный ящик. Все четверо, похоже, взмокли и устали. — Надеюсь, ты захватил с собой хорошую книгу, — сказал Нортон, присоединяясь ко мне. — Мы, видимо, долго простоим. Я снова подумал о Стефф, оставшейся дома в одиночестве, и снова испытал какое-то неуютное чувство. — Ты иди пока подбирай, что тебе нужно, — сказал я, — а мы с Билли справимся с остальными покупками. — Для тебя прихватить пива? Я подумал и решил, что несмотря на некоторое наше сближение мне совсем не хочется провести вторую половину дня, напиваясь с Брентом Нортоном. Слишком много было дел дома. — Спасибо, нет, — сказал я. — Как-нибудь в другой раз, Брент. Его лицо чуть заметно посуровело. — О’кей, — коротко ответил он и пошел за покупками. Я посмотрел ему вслед, но тут Билли потянул меня за рубашку. — Ты говорил с мамой? — Нет. Телефон не работает. Надо полагать, телефонные провода тоже пооборвало. — Ты волнуешься за нее? — Нет, — солгал я. Я действительно волновался, сам не понимая, почему. — Нет, конечно. А ты? — Не-е-е… — Но он тоже волновался, и по его лицу это было заметно. Нам следовало бы ехать домой сразу. Но даже тогда, может быть, уже было поздно. 3. Туман Пробираясь обратно к фруктам и овощам, я чувствовал себя, словно лосось, сражающийся с течением. Стали попадаться знакомые лица: Майк Хатлен, один из членов городского управления, миссис Репплер, учительница начальных классов (гроза нескольких поколений третьекласников с улыбкой разглядывала стеллаж с дынями), миссис Терман, которая иногда оставалась посидеть с Билли, когда мы со Стефф отправлялись куда-нибудь вдвоем. Но в основном здесь собрались люди, приехавшие на лето: они запасались не требующими приготовления продуктами и перебрасывались шутками насчет «суровых условий», в которых приходится проводить отпуска. Отдел копченостей и прочих закусок они подчистили так же основательно, как, бывает, подчищают стенды с десятицентовыми книгами в день дешевой распродажи: там не осталось ничего кроме сосисок, фарша и одинокой неприличного вида колбасы. Я взял помидоры, огурцы и банку майонеза. Стефф нужен был еще бекон, но бекона уже не осталось, и я прихватил вместо него колбасного фарша, хотя с тех пор, как ФДА сообщило, что в каждой упаковке содержится определенное небольшое количество примесей от насекомых (бесплатный довесок), я никогда не ел его с большим энтузиазмом. — Посмотри, — сказал Билли, когда мы свернули за угол в четвертом проходе, — вон солдаты. Их было двое, и серая форма сразу бросалась в глаза на фоне гораздо более яркой летней одежды и спортивных костюмов остальных покупателей. Все давно привыкли к появлению на улицах военнослужащих: примерно миль тридцать отделяло город от «Проекта „Стрела“». Эти двое выглядели так, словно бриться начали совсем недавно. Я просмотрел список и убедился, что мы взяли все, что нужно… Нет, почти все. В самом конце, словно вспомнив об этом напоследок, Стефф дописала: «Бутылка „Лансерс“?». Пожалуй, это будет кстати: пара стаканов вина сегодня вечером, когда Билли уснет, потом, может быть, часок неторопливых ласк перед сном. Оставив тележку, я прошел к винным стеллажам, выбрал бутылку и двинулся обратно мимо большой двустворчатой двери в складское помещение, изза которой доносилось ровное гудение сильного генератора. Но, видимо, его хватало только на то, чтобы поддерживать холод в рефрижераторах, а на автоматические двери, кассовые аппараты и другое электрическое оборудование мощности уже недоставало. Звук был такой, словно за дверью работал мотоцикл. Когда мы встали в очередь, появился Нортон с двумя упаковками светлого пива, буханкой хлеба и колбасой, которую я заметил раньше, в руках и встал в очередь рядом с нами. Без кондиционирования в помещении магазина было жарко, и я подумал, что тут стало бы гораздо лучше, если бы кто-нибудь из подсобных рабочих по крайней мере застопорил входные двери в открытом положении. Через два прохода позади от нас я видел Бадди Иглтона в его красном фартуке, но он явно бездельничал и не собирался трогаться с места. От монотонного гудения генератора у меня начала болеть голова. — Положи продукты в нашу тележку, — сказал я Нортону. — Благодарю. Теперь очереди тянулись мимо секции замороженных продуктов, и, чтобы добраться к нужным стеллажам, покупателям приходилось, постоянно извиняясь, пробираться через два ряда людей. — Мы здесь хрен знает сколько будем стоять, — угрюмо пробормотал Нортон, и я нахмурился: на мой взгляд такого рода выражения Билли лучше не слышать. Когда очередь проползла немного вперед, рев генератора стал менее слышен, и мы с Нортоном разговорились, старательно обходя некрасивый раздор из-за земли, в результате которого мы оба оказались в суде, и касаясь лишь шансов на победу команды «Ред Сокс» и погоды. Исчерпав наконец запас ни к чему не обязывающих тем, мы оба замолчали. Билли вертелся у моих ног. Очередь ползла. Теперь справа от нас оказались замороженные обеды, а слева более дорогие вина и шампанское. Когда мы продвинулись к дешевым винам, мне пришло в голову прихватить бутылку «Рипла», вина моей горячей юности, но я передумал. Впрочем, и юность моя никогда не была так уж горяча. — М-м-м. Почему они так медленно, пап? — спросил Билли, лицо которого все еще сохраняло встревоженное выражение, и внезапно окутывающий меня туман беспокойства расступился на мгновение. Сквозь него проглянуло что-то ужасное — блестящее металлическое лицо страха. — Спокойней, малыш, — сказал я. Теперь мы дошли до хлебного ряда, и в этом месте двойная очередь поворачивала налево. Отсюда уже было видно кассовые линии: две работающие и еще четыре пустые с табличками на неподвижных конвейерных лентах. На табличках значилось: «Пожалуйста, встаньте в другую очередь», а рядом реклама «Уинстон». За кассами располагалось большое, поделенное на секции витринное стекло с видом на автостоянку и перекресток дорог номер 117 и номер 302. Панораму частично закрывали белые с тыльной стороны плакаты, рекламирующие последние издания и бесплатную серию книг под названием «Энциклопедия природы-матери». Мы двигались в очереди, что вела к кассирше, рядом с которой стоял Бад Браун, и перед нами оставалось еще человек тридцать. Особенно выделялась в очереди миссис Кармоди в своем кричащем желтом брючном костюме. На мой взгляд она выглядела как реклама желтой лихорадки. Внезапно откуда-то издалека возник похожий на крик звук. Он быстро стал громче и превратился в вой полицейской сирены. С перекрестка донесся автомобильный гудок, потом визг тормозов и горящих покрышек. Оттуда, где я стоял, видно было плохо, но вскоре звук сирены достиг максимальной громкости, когда полицейская машина пронеслась мимо супермаркета, и стал стихать по мере того, как она удалялась. Несколько человек, стоявших в очередях, пошли посмотреть, в чем дело, но большая часть осталась на месте: люди стояли слишком долго, чтобы рисковать потерять свою очередь. Нортон пошел: его покупки все равно лежали в нашей тележке. Через несколько секунд он вернулся и встал на место. — Местные легавые, — прокомментировал он. Тут, медленно перерастая в крик, стихая, потом снова возвышаясь до крика, завыла сирена городской пожарной охраны. Билли взял меня за руку. Вернее, схватил. — Что это, папа? — спросил он и тут же еще. — Ты думаешь, с мамой все в порядке? — Должно быть, пожар на Канзас-Роуд, — сказал Нортон. — Эти чертовы оборванные провода… Сейчас поедут пожарные машины. Такое объяснение лишь сконцентрировало мое беспокойство на одном факте: у нас во дворе тоже лежали оборванные провода под током. Бад Браун что-то сказал кассирше рядом с ним, когда та обернулась посмотреть, что происходит, и она, покраснев, снова принялась считать на своем калькуляторе. Мне не хотелось быть в этой очереди. Совершенно внезапно мне вдруг расхотелось здесь стоять, но очередь двигалась, и уйти было бы глупо. Мы дошли уже до сигарет. Какой-то парень распахнул входную дверь, и мне показалось, что это был тот самый, на «Ямахе» и без шлема, которого мы чуть не сбили. — Туман! — закричал он. — Что творится! Это надо видеть! Он просто катится по Канзас-Роуд. Люди стали поворачиваться к нему. Он дышал тяжело, словно долгобежал. Все молчали. — В самом деле это надо видеть, — повторил он, на этот раз уже будто оправдываясь. Люди продолжали молча глядеть на него, кто-то шаркнул ногой, но уходить из очереди никто не хотел. Несколько человек из тех, что еще не встали в очередь, бросили свои тележки и прошли мимо неработающих касс посмотреть, о чем идет речь. Какой-то здоровый тип в летней шляпе с пестрой лентой (таких шляп никто сейчас не носит, разве что в телевизионных заставках, рекламирующих пиво на фоне жаровни с жарящимся мясом во дворе загородного дома) рывком открыл дверь с надписью «Выход», и вместе с ним вышли на улицу человек десять-двенадцать. Молодой парень тоже вышел. — Так все кондиционирование выпустят, — пошутил один из солдат. Кто-то засмеялся. Я молчал: я уже видел, как туман движется через озеро. — Билли, почему бы тебе тоже не сходить посмотреть? — предложил Нортон. — Нет, — тут же сказал я, даже не понимая, почему. Очередь снова двинулась вперед. Люди вытягивали шеи, стараясь разглядеть туман, о котором говорил вбежавший в магазин парень, но через окно было видно лишь чистое голубое небо. Кто-то сказал, что парнишка, видимо, пошутил. Кто-то еще ответил, что меньше часа назад видел полосу необычного тумана на озере. Пожарная сирена продолжала завывать и кричать. Все это мне очень не нравилось. Слишком сильно отдавало большой катастрофой. Еще несколько человек вышли на улицу. Некоторые даже оставили место в очереди, отчего очередь продвинулась чуть дальше. Затем старый седой Джон Ли Фровин, механик с заправочной станции «Тексако», прошмыгнул в магазин и крикнул: — Эй! У кого-нибудь есть фотоаппарат? Он оглядел зал и выскочил обратно на улицу. Тут уже все зашевелились: если зрелище стоит того, чтобы его фотографировать, то уж хотя бы посмотреть надо обязательно. Неожиданно своим ржавым, но сильным старческим голосом закричала миссис Кармоди: — Не ходите туда!