«Пожалуйста, мир, будь добр к ним, — подумала я, — а если нет, просто даруй им спокойную жизнь». Я стояла в стороне, когда Джек и Бахати прощались. Что-то шептало на деревьях вокруг нас, посылая лучи солнечного света сквозь листья. Я подошла к небольшому валуну на берегу и расстегнула рюкзак. Глубоко вздохнув, я достала записную книжку, позволяя открыться ей на странице, где я хранила заметки моей сестры. Пришло время прощаться. Озеро было спокойным, как зеркало, отражая ангельски-белые облака на мерцающем голубом небе. Трудно было сказать, где заканчивалось одно и начиналось другое. «Это идеальное место, Мо. Свободное и бесконечное». Я держала три стикера и молча читала первый: «17 июля — Джума (Барака)». Затем я опустила его в воду и отпустила. «Прощай, Джума. Извини, мы не успели к тебе вовремя». Я улыбнулась, когда посмотрела на следующий: «29 августа — Сумуни (Маймоси)». «До свидания, Сумуни. Продолжай читать рэп. Никогда не позволяй им заставить тебя замолчать». Я разгладила последний стикер и почувствовала резкий всплеск эмоций: «1 сентября — Фураха (Магеса)». «До свидания, Фураха. Мы никогда не встретимся, потому что ты уже уехал с семьей, когда мы туда приехали. И ты никогда не узнаешь. Благодаря тебе было спасено много жизней. Мы пришли за тобой и нашли остальных. Где бы ты ни был, надеюсь, у тебя всё хорошо. Я надеюсь, что ты счастлив». Я откинулась на спину и наблюдала, как три желтых бумажки уплывают от меня. Они мягко покачивались в воде, посылая рябь в виде увеличивающихся кругов, пока не исчезли, как эхо в бескрайней долине. «Прощай, Мо». Слезы потекли по моим щекам. Ветер шуршал в траве. Полевые цветы медленно качались, как коралловые руки, машущие во время отлива. Я надела рюкзак и приготовилась уходить. Потом я остановилась и обернулась. Я забыла свой блокнот. Когда я наклонилась, чтобы взять его, волна обрушилась на валун и брызнула на меня. У меня перехватило дыхание от удара холодной воды о мою нагретую солнцем кожу. «Откуда она взялась? Озеро очень спокойное». И всё же это всё было на мне — моих руках, моих волосах, моём лице. — Посмотри на себя, — сказал Джек, когда я присоединилась к нему и Бахати. Дети вернулись внутрь, а мужчины ждали меня. — Ты выглядишь так, будто только что приняла ванну с блестками. — Блески… — я остановилась и протянула руки. Капли воды прилипли к моей коже как маленькие серебряные блестки. — О, Боже мой, — я засмеялась. Радость бурлила в моём сердце, когда я оглянулась на воду. — Что это? — спросил Джек. — Моя сестра. Она наполнила шар блеском и оставила его в моем шкафу. Он лопнул, и я была похожа на дискотечный шар в течение нескольких дней. Я думаю, она только что попрощалась со мной таким способом. Джек и Бахати обменялись озадаченными взглядами. — Не бери в голову, — я усмехнулась. — Я счастлива! Я так счастлива, что могу обнять вас обоих. — Я поцеловала их в щёки. — Я так не думаю, — Джек зарычал и потянул меня назад, клеймя мои губы. Мои чувства кружились словно в вихре, руками я обвила его шею, когда он заключил меня в колыбель своих рук. — О, — сказал Бахати, указывая на меня, затем указывая на Джека. — Оооо, — он отступил с широкой ухмылкой на лице. — Я думаю, что мы заставили Бахати потерять дар речи, — сказал Джек, когда тот ушел. — Поставь меня, Джек. — Мои ноги всё ещё болтались над землёй. — Нет. — Нет? — Ты должна быть наказана за то, что дразнила меня во время группового снимка. — Джек, нет! — завопила я, когда он перекинул меня через плечо. — Я укушу тебя! Я укушу твою травмированную руку! — О, детка, — он засмеялся. — Мне нравится, когда ты говоришь непристойности. Глава 20 Я вошла в душ и закрыла глаза, когда на меня полилась вода. Горячие ручьи стекали по моему лицу, волосам, спине, смывая пыль и въевшуюся грязь последних нескольких дней. Я глубоко вздохнула, вдыхая запах тонкого белого кусочка мыла, предоставленного отелем. Я никогда не собиралась снова принимать малейшую роскошь жизни как должное. Когда дверь душевой кабины открылась, меня обдало холодным воздухом. — Ты вернулся. — Я улыбнулась, пока Джек стоял там, глядя на меня, его взгляд бродил по моему обнажённому телу и ощущался как теплые прикосновения. — Ты начала без меня. — Он вошёл в душ, совершенно не обращая внимания на тот факт, что был полностью одет. Одна очень большая мужская рука обвила мою талию, когда он поцеловал меня, приподняв с кафельного пола. Горячая вода, мыло и особые поцелуи Джека — те, что сбивают тебя с ног. В прямом смысле. Я могла бы провести здесь весь день. — Твоя одежда вся промокла, — сказала я, когда он отпустил меня. — Я не планирую надевать её снова. — Он стянул с плеч свою пыльную изодранную футболку, затем брюки и отпихнул трусы в угол. Вид его, стоящего там во всей его обнаженной красе, заставил меня вздрогнуть, пока я не заметила фиолетовые рубцы на его теле. — О, Боже, — я проследила за тем, как один из них пересекает его грудь. — Ничего, — сказал он. — Это выглядит хуже, чем ощущается. — Он подошёл ближе, держа руку подальше от воды. — Они сказали, чтобы я держал её сухой. — Он указал на белую марлю вокруг пореза. — И это всё? Всё остальное в порядке? — Хочешь проверить меня? Мой пульс замер, когда он сильно прижал меня к себе и прикусил мою шею. Я сглотнула, когда этот агрессивный знак его страсти оживил воспоминания о нашем полуденном времени в палатке. — Родел, — он прижал мою щеку к своей ладони. «Родел». Это заставило меня почувствовать себя самой сексуальной женщиной в мире. — Мы были импульсивны, — сказал он, его взгляд приковал меня к себе. — Мы увлеклись в тот момент. Я должен был быть более осторожным. Мне следовало иметь… — Тсс. Мы были в глуши, и у тебя в кошельке не было запасных презервативов. Кроме того, мой цикл закончился за несколько дней до того, как мы уехали в Ванзу, так что шансы на то, что я беременна, очень невелики. Он глубоко вздохнул и уткнулся лбом в мой лоб. — Какое облегчение. И всё же… в течение небольшого, эгоистичного момента, когда я обдумывал такую возможность, я был невероятно счастлив. Я сглотнула, подумав, как сильно он любил Лили и (как я сама могла видеть) какой он удивительный отец. Но я уезжала через несколько дней, как раз к началу учебного года, и было слишком больно думать обо всех возможностях, которые могли сложиться у меня с Джеком. Вокруг нас поднимался пар, пока мы мылили друг друга в тишине — кожа к коже, — удивляясь, запоминая, лелея. Ресницы Джека, отяжелевшие от воды, его решительные бедра, то, как его мышцы дрожали, когда он двигался, кончики его волос завились от мыльной пены. Он обмотал полотенцем бедра, завернул меня в другое полотенце и отнёс к кровати. Комната была обшарпанной и небольшой, шторы потрепались по кромке, но я вздохнула в усталом удовлетворении. — Горячий душ, мягкие простыни, настоящий матрас. Чистое блаженство. Я села на край кровати, пока Джек вытирал мне волосы. — Я могу вспомнить пару вещей, которые хотел бы добавить к этому. — Он схватил сумку с покупками, которая стояла на боковом столике, и положил её мне на колени. — Что это? — я порылась в ней и нашла антибиотический крем для его пореза, расческу, зубную пасту, жевательную резинку, лосьон и еще… коробку презервативов. — Я имел в виду это, — он опустился передо мной на колени, забрал сумку из моих рук и помахал передо мной лосьоном. — Ложись, — прошептал он мне на ухо. — На живот. Мою кожа покалывало, когда он снял полотенце с меня и начал медленно ровными кругами разминать мои воспаленные мышцы — бедра, икры, тыльную сторону коленей. — Ммм, — я сильнее прижалась к подушке. Я была истощена больше, чем думала. Я не спала целую вечность, но боролась с желанием закрыть глаза. — Полиция забрала К.К.? — Нет. К тому времени, когда они туда приехали, фургона уже не было. Они думают, что двое мужчин, которые преследовали тебя в поезде, нашли его и освободили.