Может, мне показалось, но Григорий Александрович нервничал. По идее, на свидании (если я на таковом, конечно) должна волноваться девушка, а я была совершенно спокойна. Ну, может, и не совершенно, но относительно. Квартира для одного человека была большой, хотя, возможно, Григорий Александрович живет с кем-то. Коридор где-то с десяток квадратов, две закрытые комнаты справа, по прямой – зал, как я поняла, а слева кухня, в которой мы и устроились. Такое ощущение, что мой новый знакомый – подпольный миллионер. Интерьер не был пафосным и не кричал о своей стоимости, но, когда в подругах Элка, такие вещи невозможно не знать. Пока Григорий Александрович возился возле плиты, я вдруг поняла, что мало о нем знаю. Очень мало. Вот он вроде и говорил всегда со мной откровенно, но при этом не пускал слишком глубоко. – Каникулы на учителей не распространяются? – спросил Григорий Александрович, поставив передо мной чашку. – Иногда на каникулах приходится вдвойне работать, – улыбнулась я в ответ. – Да и вообще… Порой чувствую себя не учителем, а офисным работником – только и делаю, что документы заполняю. А когда есть классное руководство, то становишься еще и матерью для двух десятков детей. Может, странное сравнение, но я именно так себя и чувствую. – Очень редко сейчас можно встретить педагога с подобной позицией. Мы говорили о моей работе, но казалось, что Григорий Александрович просто тянул время, как будто не хотел переходить к тому разговору, ради которого, скорее всего, и пригласил меня. И я почему-то была уверена, что разговор этот касается Сергея. Больше просто ничего в голову не приходило. Только я не хотела говорить об этом. Действительно, прошлое надо оставлять в прошлом. А наша история любви была недолгой и давно закончилась. Вообще никогда не думала, что мы снова встретимся, но мир оказался очень тесным. Надо было выбирать город подальше. – Лола, послушай… – наконец-то начал Григорий Александрович, но тут же спросил, заметив, как я покачала головой: – Что? – Может, оставим серьезные разговоры? – Но это действительно важно, – настаивал он. – Ладно, – согласилась я. Григорий Александрович придвинулся ко мне ближе и на мой вопросительный взгляд улыбнулся. Все-таки у него чертовски обаятельная улыбка. – Лола, прежде чем я… Тут любая женщина поняла бы, что он хочет сделать. Давно пора было. И без лишних разговоров. Мне уже было неважно, что он хотел сказать «прежде чем». Я сама его поцеловала. Неожиданно для него, как и неожиданно для себя. Но Григорий Александрович быстро оправился от шока и приступил к активным действиям. От его изначальной неуверенности не осталось и следа. Одной рукой он сжимал мой затылок, а второй – притянул к себе вплотную. Я не осталась в долгу и обняла его за шею. Не знаю, как далеко бы все зашло, учитывая, что и кухонный диван, на котором мы сидели, вполне удобный, но нас прервал хлопок входной двери. Григорий Александрович резко отодвинулся и тихо нецензурно выразился. Наверное, примерно так и выглядит мужчина, которого застукивает жена с любовницей. – Лола, прости, я собирался сказать. Я не поняла, за что передо мной извинились, и только открыла рот, чтобы спросить, как в дверях кухни появился мой ученик. – Лолита Ивановна? – удивился он. – Вы же вроде завтра собирались зайти. – А ты вроде бы собирался у бабушки остаться, – сказал Григорий Александрович. – Передумал, – пожал Герман плечами. – Мог бы позвонить, я бы тебя забрал. Я молча переводила взгляд с одного на другого и мысленно сквернословила. Мир не просто тесен, а сжимается вокруг меня все больше и больше. Как бы еще дар речи вернуть. – Ну, пап… Что ты опять начинаешь? Ага, значит – отец. Вполне логично. Кто же еще? А образ соответствует рассказам Германа о семье. Выходит, кандидат наук. – Мне пора, – поднялась я. Это единственные слова, которые смогла из себя выдавить. Надо все это принять и обдумать, потому что, кажется, мой мозг еще не принял тот факт, что я чуть не нагрешила с отцом своего ученика на их кухне. Н-да, вовремя Герман вернулся. И просто везение, что я забыла накрасить губы. – Может, хоче… хотите еще кофе? – подорвался следом за мной Григорий Александрович. – Нет, спасибо. – Я вас подвезу? – Пап, с твоим желанием всех подвозить тебе надо работать таксистом, – усмехнулся Герман. – Не хами. Господи, скорее бы уйти. Актриса из меня не очень, но пока держусь, наверное, потому, что все еще нахожусь в ступоре. Быстро обувшись, я схватила куртку и, даже не застегиваясь, выскочила из квартиры, чуть не забыв попрощаться. Прохладный ветер с мелким дождем немного остудили голову. В общем, ничего же плохого не случилось? Ну да. Случилось только приятное. Только это непрофессионально. Домой я шла пешком, приводя аргументы «за» и «против». Григорий Александрович мне нравится, даже очень, и можно было бы забыть, что он отец моего ученика, тем более что классным руководителем я стала на время. Но Герман… Не думаю, что парню понравится, если его отец начнет встречаться с его учительницей. А чувства ребенка надо щадить. К дому я подходила замерзшая и немного промокшая. Мне нужен горячий душ и чай, иначе я следом за Светловой уйду на больничный. Вот Нелли Евгеньевна «обрадуется». Но, кажется, придется планы поменять. Возле подъезда меня уже ждал Григорий Александрович, меряя широкими шагами тротуар. Поговорить приехал? Я как раз вынырнула из-за угла, когда он повернулся ко мне спиной, и остановилась. Готова ли я к этому разговору? Нет. Но и заламывать руки, сетуя на судьбу-злодейку, я не стану. Все-таки зря сейчас стереотип, называемый «тургеневская барышня», слишком романтизировали и изнежили. А с кисейной барышней меня не перепутали? Я почти не знала этого человека, но как будто уже влюбилась. В такие добрые серые глаза, в обаятельные ямочки, в отношение… Надеюсь, внешность в этом случае не обманчива. Григорий Александрович обернулся и остановился. Теперь мы просто смотрели друг на друга, и я ощущала, как все замедлилось вокруг. Нет ни дождя, ни редких прохожих, ни шума машин где-то за моей спиной. Взгляд у него был виноватым. Я думала, что мне придется долго остывать, но сейчас поняла, что не чувствую ни злости, ни обиды. Но дистанцию все равно лучше держать. – Лола, – позвал меня Григорий Александрович и сделал шаг. – Я собирался сказать. Кивнув, я ответила: – Хорошо. – И?.. – И все. Мы еще немного помолчали, пока он снова не заговорил: – Что теперь? – Ничего, – пожала я плечами. – Думаю, видеться нам больше не стоит в неформальной обстановке, чтобы больше не оказаться в такой ситуации, как сегодня. – Лола, я все ему объясню. – Нет! – повысила я чуть голос. – Ладно, но ты же только заменяешь классного руководителя. Или мне Германа вообще в другую школу перевести, чтобы ты не нарушала свои принципы? – Ни в коем случае, – возмутилась я, хотя и понимала, что вопрос скорее риторический. Ну какой нормальный человек станет переводить своего ребенка в другую школу вначале последней четверти? Тем более из-за женщины, с которой еще толком непонятно в каких отношениях. Я провела рукой по волосам, тяжело выдохнув. Может, я просто усложняю ситуацию? – Лола, давай поговорим в машине, – предложил Григорий Александрович. Кажется, в машине мы провели вместе времени больше, чем где-либо. Тоже как будто тайные встречи. Помнится, бегала девочка с моего студенческого общежития на такие свидания к женатому мужчине. Шампанское в машине, разговоры в машине, даже секс в машине. Отношения так себе, даже отношениями не назовешь. И почему-то именно сейчас я об этом вспомнила. Может, в двадцать это и казалось интересным и каким-то романтичным, но почти в тридцать хочется уже по-другому. Мне, по крайней мере. Или Григорий Александрович просто не напрашивается в гости? Но стоять под мелким дождем, к которому присоединился мокрый снег, не очень комфортно. – Пойдем, – сказала я, найдя в кармане ключи, и подошла к двери подъезда. – Это удобно? – спросил Григорий Александрович уже на лестнице, наверное, имея в виду моих соседей. – Точно удобнее, чем час назад. Нет, я не хотела его упрекнуть, просто неуместный сарказм как-то сам вырвался. Только поговорить надо было, так сказать, поставить точки над «i». В коридоре Григорий Александрович повесил куртку на вешалку, снял обувь и осмотрелся с интересом. Видимо, бывать в коммунальных квартирах ему раньше не приходилось. Что с таким-то профессорским наследием неудивительно. Сама я замешкалась ненадолго, размышляя, не посчитает ли он намеком, если мы пойдем в мою комнату, или лучше все-таки посидеть на общей кухне. Но там мы вряд ли сможем поговорить. И, конечно, пока я думала, а Григорий Александрович рассматривал совсем не дизайнерский интерьер коммуналки, половине соседей понадобилось выйти из комнат. Сразу в коридоре появилась тетя Маша. На секунду раскрыла рот, застыв на месте, а потом протянула: – Здрас-с-сьте. – Здравствуйте, – улыбнулся Григорий Александрович и протянул руку.