А так хотелось остановить момент, но почему-то время как будто замедляется, только когда тебе плохо. Когда хорошо, оно летит слишком быстро. И сейчас я не могла ничего сделать против него. Вечер пролетел как минута, и когда я посмотрела на часы, показывавшие почти час ночи, спешно начала собираться домой. Григорий Александрович не возражал. Черт, пора бы уже отвыкнуть его так называть. Тем более мысленно. Но мне невероятно нравилось это сочетание имени и отчества. – Я тебя отвезу, – сказал он, но не торопился подниматься с кровати. А мне было чертовски неудобно одеваться под его взглядом. Надо было свет не включать, хватило бы и торшера, чтобы найти одежду на полу. И это странное ощущение возникло только сейчас – весь вечер я, наверное, пребывала во власти гормонов и не могла думать рационально. Грациозно я, конечно, одеться не могла. Спиной ощущая пристальный взгляд, еще больше путалась в джинсах, тряся начинающим появляться целлюлитом. Боже, что за глупые мысли в моей голове? Ой, а еще вчера на спине что-то болезненное выскочило. Наверное, прыщ. Главное, чтобы не фурункул. Я опять о чем-то не о том думаю. Не думала, что когда-нибудь отнесу себя к категории женщин, с которыми после секса даже и поговорить не о чем. Смогла выдавить из себя только тихое: – Спасибо. – Лола, в чем сейчас дело? Все же было нормально. – Все хорошо, – постаралась я говорить непринужденно, но так и не повернулась. Григорий Александрович не стал давить. Как будто понял, что не стоит. Эйфория прошла, и теперь мне надо переварить все случившееся. Все-таки я, кажется, ошиблась. Влюбленность становится с возрастом другой, но не тогда, когда думаешь другими частями тела, а не мозгом. И все бесшабашно, страстно, умопомрачительно. И от этого немного… страшно. Ну, куда же я без сомнений и метаний? Через десять минут мы вышли из подъезда. Немного морозит, но приятно. Освежает, студит, бодрит. И совсем на улице тихо и пустынно. Я бы даже с удовольствием прогулялась, но уже поздно. А невыспавшийся учитель иногда хуже вахтерши в студенческой общаге. Григорий Александрович закурил, опершись на капот, а я продолжала смотреть по сторонам, наслаждаясь весенней ночью. – Едем? – Едем, – ответила я и пошла к пассажирской двери. В машине Григорий Александрович нашел мою ладонь, пока я пристегивала ремень безопасности, и сказал: – Лола, только не закрывайся от меня. Пожалуйста. Я и так тебя не разгадал еще до конца. Это было трогательно. Даже глаза начали пощипывать. – А может, во мне и нет никакой загадки? – Есть, и даже не одна. И какие во мне могут быть загадки? Обычная учительница, пусть и со странным именем, обычная жизнь, иногда разбавленная лирикой (уж не знаю, качественной или нет), обычный ритм «работа-дом», по выходным – друзья и редкие поездки домой. Все пресно и банально. Когда мы остановились возле моего подъезда, Григорий Александрович повернулся ко мне вполоборота: – Мне завтра надо уехать на пару дней. Я бы предложил поехать со мной, но ты ведь не согласишься. Я отрицательно покачала головой. – У меня же работа. – Так я и думал, – улыбнулся он. – В пятницу, думаю, вернусь. В соседнем городе какой-то предприниматель хочет отреставрировать старое здание и нуждается в оценке и помощи. – А ты и таким занимаешься? – заинтересовалась я. – Большую часть времени я занимаюсь документами и читаю горы книг, собирая по крупицам информацию. Но сейчас отчетность надо будет переложить на моего аспиранта, потому что с наступлением весны и где-то до конца октября у меня много разъездов. А когда с началом практики на раскопки, особенно в какие-нибудь места без инфраструктуры, приезжают студенты, то становится точно не до бумажек. Ты должна как-нибудь съездить со мной. – Я? С тобой на раскопки? – удивленно воскликнула я, наконец-то тоже повернувшись к Григорию Александровичу. – А почему нет? Летом Герман часто ездит со мной. Он говорил это так обыденно, как будто предлагал мне поужинать в ближайшем ресторане. Можно было подумать, что он в порыве эмоций забыл о существовании ребенка, учительницей которого я являюсь. Но в разговоре упомянул и сына. И что? Вместе поедем? Более глупой ситуации не представляю. – До лета еще далеко, – пожала я плечами и добавила: – До встречи. Григорий Александрович вышел из машины вместе со мной и притянул к себе. Я по инерции посмотрела на темные окна дома. – У тебя здесь кто-то из учеников живет? Думаю, в это время они уже спят. – Мои ученики по всему району живут, так что надо быть аккуратнее. Я получила легкий поцелуй в губы, и Григорий Александрович тут же отстранился, тихо сказав: – Шекспир бы обрыдался, заполучи он такую историю. Ага, престарелые Ромео и Джульетта, которые прячутся не от родителей, а от детей. Оказывается, жизнь и не такая уж пресная. Это даже как-то до абсурда смешно. Смогла уснуть я только в часа три. Пока тихо сходила в душ, пока достала постельное, расстелила диван. А потом еще и уснуть не могла. Память услужливо подкидывала пикантные картинки сегодняшнего вечера. И как я не старалась их отогнать… Может, просто плохо старалась, раз уснула со счастливейшей улыбкой. Счастье счастьем, но все надо не один раз взвесить и обдумать. ГЛАВА 23 В этот раз не мои ученики витали в облаках на уроках, а я. Кто-то что-то отвечал возле доски – я просто рисовала оценку в журнале. Прозвенел звонок – я забыла про домашнее задание. Ладно, наверстаем в следующий раз. Думаю, мое непонятное состояние не продлится долго. Хорошо, что сегодня не было никаких педсоветов и организационных вопросов, толку бы от меня там тоже было мало. Что непривычно для меня, я даже оставила заполнение журналов на завтра, хоть и не люблю, когда работа накапливается. Потом сложнее разгребать. Тетради сегодня снова домой тащить не надо было, так что я, заглянув по дороге в магазин, почти налегке и в обед уже заходила в квартиру. Тишина. Только из комнаты дяди Коли и тети Маши доносятся звуки работающего телевизора. Оставив пакет на кухне, переоделась и пошла готовить обед. Только я выложила продукты на стол, как появился дядя Коля и спросил: – Лолка, ты кролика завела? – Какого кролика? – не поняла я. – Ну, – протянул сосед, подойдя к столу, – травы накупила. – Это не трава, а овощи. Между прочим, очень полезно. И фигуре не вредит. – Тьфу, – не выдержал дядя Коля. – Хорошая у тебя фигура, Лолка. Аппетитная. – У меня целлюлит. – А это что за зверь? Я поняла, что он просто издевается надо мной. Или действительно не знает? Нет, все-таки издевается. В этом я уверилась, когда дядя Коля достал из холодильника кастрюлю, поставил ее прямо передо мной и снял крышку, шумно втянув воздух и блаженно проговорив: – Божественный запах. Если у нашего Валика непревзойденный плов, у меня – жареная картошечка, а у Катьки – выпечка, то мою Машку никто не обскачет в приготовлении гуляша, жирненького, приправленного, а если к нему еще пюрешечку, да побольше масла и молока туда. М-м-м… Подогреть тебе, Лолка? – Не хочу, – сказала я, сглотнув слюну, и пошла к раковине мыть овощи. Ну вот какая диета или безуглеводная сушка с моими соседями? Только если соседей еще можно пережить, то ураган, ворвавшийся в квартиру со словами: – У вас опять дверь нараспашку, – снесет мои планы на диету моментом. – А у нас красть нечего, – тут же ответил дядя Коля и добавил: – Привет, Элла. – Здрасьте-здрасьте, – пропела подруга и, увидев мои деликатесы, удивилась: – Ты морскую свинку завела? – Ага, – не стала я объяснять. – У Лолы диета, – тут же сдал меня сосед. – Пф, – фыркнула Элка. – То, что мы сейчас приготовим, заставит тебя о ней забыть. О, нет! В последнее время у этой лягушки-путешественницы очередной бзик. Она ездит по странам и собирает рецепты у каких-то очень крутых поваров. Если еще улиток из Франции и соевую спаржу из Китая я кое-как пережила, то гремучая змея и вино из змеиной крови и желчи стали апогеем. Я спросила как-то, почему она не готовит это дома. На что подруга ответила: «Мне одной скучно, а у вас всегда весело». Конечно, что может быть веселее коммунальной кухни. Надеюсь, Элка приехала не из Кореи – собаку я потрошить не стану. – И что ты на этот раз придумала? – осторожно спросил дядя Коля. – Ризотто от лучшего неаполитанского шефа! – Чего?