– Даже не представляю, что можно считать началом. Наверное, тот момент, когда нелегкая свела мою жену с… – Сергеем, – подсказала я, когда пауза затянулась. – Да, именно с ним. Я был тогда в командировке в Новосибирске. Когда вернулся, даже не понял, что что-то изменилось. Наверное, это была моя ошибка, если бы я был внимательнее, если бы не был так занят написанием кандидатской… Но что говорить о том, что могло бы быть. Она изменилась. Сразу летала такая счастливая, а потом стала чахнуть. Тогда-то я и стал обращать внимание на тревожные звоночки. На любой мой вопрос о том, что случилось, она замыкалась, плакала и в итоге едва ли не стала походить на живого мертвеца. Конечно же, моя бывшая теща не могла не заметить все изменения, но тоже не могла ничего добиться. Не знаю, откуда возникла у нее такая мысль, но виноватым оказался я. Идиотизм чистой воды. Григорий Александрович вздохнул и замолчал. Мне хотелось его как-то поддержать, и я нашла мужскую ладонь, легонько сжав ее своей. Я знала, как ему тяжело будет сказать следующие слова, поэтому помогла: – Твоя теща посчитала тебя домашним тираном. Это глупо и совсем на тебя не похоже. – Но ты-то своей подруге поверила, – улыбнулся Григорий Александрович. – Вот и теще моей многие поверили. Про Алексеева я узнал случайно – услышал их телефонный разговор. И даже не поверил, когда моя жена так обреченно выдыхала, захлебываясь слезами: «Я тебя люблю». Сопоставить все было несложно. О чем-то я догадался сам, что-то смог из нее вытянуть. И что больше всего меня растоптало – она начала чахнуть не из-за угрызений совести, потому что изменила, а потому что он ее бросил. – Сергей сказал, что расстался с ней, когда узнал, что она замужем, – сказала я и тут же прикусила язык. – Теперь понятно, откуда дует ветер. Он везде успевает раньше меня. – И что было дальше? – вернулась я к предыдущей теме. – Дальше… А дальше она попросила развод. Может, думала, что это поможет его вернуть? – пожал Григорий Александрович плечами. – У нее было настолько болезненное чувство, такая зависимость, что было страшно смотреть. Я готов был согласиться на развод, но предупредил, что сына ей не отдам. Если бы… Вот видишь, снова это «если бы». Скорее всего, она неправильно поняла мои слова, и из-за этого погибла, чуть не убив еще и ребенка. – Что?! – удивилась я. Этот момент Элка как-то упустила. ГЛАВА 31 Ответить на мое восклицание Григорий Александрович не успел – его прервал звонок моего телефона. Посмотрев на экран, я сбросила, но вызывающий меня абонент не успокаивался. – Ответь, Лола. Я отрицательно покачала головой. Не хочу. Выключив телефон, я снова нашла ладонь Григория Александровича и спросила: – Расскажешь? – Знаешь, – ответил он, – наверное, ты первый человек, с которым легко говорить обо всем. Даже об этом. Может, это глупо… Но такое тепло разлилось внутри, что захотелось обнять весь мир и поделиться своей радостью. Хотя радоваться особо нечему было, учитывая, что разговор получался не из легких. Я пропускала через себя все, что слышала, принимала так, как будто это произошло если не со мной, то с кем-то из моих близких. Но сложно разделить боль, которую ты не чувствовал. А могу ли я уже считать Григория Александровича настолько близким? Да. Однозначное да, даже если для него это не так. Я все еще сомневалась, несмотря на то, что доказывал он все и словами, и поступками. – Все было до ужаса банально. И от этого еще хуже осознавалось, – сказал он наконец-то. – Она взяла ребенка, села в машину, а потом… Мне позвонили из полиции. ДТП, ничего необычного. Моя жена погибла сразу, а Герману странно повезло. На нем не было почти ни царапины. Только шок. Ему тогда было шесть лет, вполне осознанный возраст, но он забыл об этом происшествии. Как мне объяснили, это был какой-то там защитный механизм. Но сейчас он начал вспоминать. И это пугает. Я не знаю, что говорить Герману. – Ты справишься. Уже справился с таким, что ломает людей. Но и сын у тебя воспитан, и ты сам не потерял себя. – Лола… Григорий Александрович взял свободной рукой меня за подбородок и поднял мое лицо, чтобы оно оказалось напротив его. В его серых глазах теперь была теплота – они отливали как будто серебром. – Что? – тихо спросила я. – А может, не я справлюсь, а вместе попробуем? Наверное, это был тот самый нужный вопрос или предложение. И я готова была прямо сейчас хоть в ЗАГС, хоть жить вместе. Но одно большое «НО» пока еще не давало мне покоя. – Не сейчас. Извини… – Лола, в чем опять дело? – Я не могу, пока не закончится учебный год. – И что? Мы будем прятаться по углам до конца мая? Тебе не кажется, что это как раз и неправильно получится? – Не знаю, – ответила я. – Для меня вообще все необычно и неправильно. Ты представляешь, как Герман может отреагировать, если узнает про нас? Григорий Александрович придвинулся ко мне еще ближе, и эти самые мурашки и бабочки атаковали мое тело. Одни снаружи, другие изнутри. Он прав: мы не сможем еще почти два месяца вот так. Снова больничный мне показался выходом из ситуации, а еще лучше декретный отпуск. Ой, меня вообще не в ту степь понесло. Я просто хочу быть счастливой и любимой. Обычное женское желание. В этом ведь нет ничего предосудительного… Пока я над всем этим размышляла, наши губы соприкоснулись. Григорий Александрович едва прикасался к моим, словно ждал моей реакции. Это было так волнительно, необычно, как будто он спрашивал разрешения. Я подалась вперед и обняла мужчину. Тоже неуверенно. Сегодняшний разговор стал откровением. Каким-то перейденным Рубиконом. И мне это понравилось. Одно я поняла точно: пропала, влюбилась окончательно. Если он и не герой нашего времени, то герой моего романа точно. Я отвечала на поцелуй, чувствуя, как руки Григория Александровича забираются под одежду, ласкают кожу. Приятно, будоражит, включает только инстинкты. И все бы было так, как должно быть по законам жанрам, если бы на этот раз не зазвонил телефон Григорий Александровича. Он отстранился, оставив меня как будто в холоде, и нахмурился, когда посмотрел на экран. – Что? – довольно резко выдохнул он в трубку. Создатели динамика не подвели. Я слышала каждое слово, произнесенное человеком на другом конце. – Дай ей трубку, – сказал Сергей. – Какого черта?.. – Гриша, пожалуйста. Я отрицательно покачала головой. И как Сергей догадался, что мы вместе? И что, черт возьми, ему от меня надо? – Ты о ком? – спросил Григорий Александрович. – Мне нужна Лола! – еще громче произнес Сергей. – Забудь этот номер. Я думала, что подобные ситуации бывают только в романах, но нет, это коснулось почему-то именно моей жизни. Мы втроем оказались повязаны прошлым и настоящим. А еще детьми. Их детьми. Таких совпадений не бывает? Еще как! Когда Григорий Александрович отключил вызов, я спросила: – Что ему надо? – Тебе виднее. В голосе – немного раздражения. Хоть и непонятно, в чем я провинилась. А может, дело и вовсе не во мне? – Прости, – сказала я, сама не зная, за что извиняюсь. – Лола, – Григорий Александрович снова взял мое лицо в свои руки, – тебе не за что извиняться. Он говорил искренне, но что-то, как мне показалось, все равно изменилось. И в его следующем поцелуе, и в прикосновениях. Уже не было той трепетности и нежности. Или я снова сама себя накрутила? Но я все еще хотела быть счастливой. И хотела быть счастливой именно рядом с ним. ГЛАВА 32 Я так и не поняла, что послужило причиной раздражения Григория Александровича, которое он пусть и пытался скрыть, но не почувствовать я не могла. То ли звонок Сергея вывел его из себя, то ли мое предложение еще почти два месяца ждать, прежде чем дать нашим отношениям шанс. Но если что-то со временем крепчает, то что-то разрушается. Я все понимала и сама хотела развития прямо сейчас, но – что лукавить – и боялась тоже. Боялась и шага в неизвестность, и реакции Германа. Интересно, многих женщин Григорий Александрович приводил в дом после смерти жены? Я, конечно, пусть и романтик, но понимаю, что восемь лет целибат он не соблюдал. И еще меня мучило любопытство насчет некой Ларисы. Хоть каждому слову Сергея я могла и не доверять, но он никогда не лгал мне. Недоговаривал? Да. Только сейчас меня что-то останавливало. Возможно, я не спрашивала, боясь вызвать еще больше раздражения.