– Тогда я должен повысить ставку до пяти тысяч евро. Мне нужны помощники, а верные и умелые люди в наши дни стоят недешево. – Хорошо. Эти деньги у меня сейчас при себе. Собеседник лукаво посмотрел на него и сказал: – Из всех, кто был под судом, ты первый, кого я вижу ходящим по городу при оружии с разрешения замначальника полиции. Пьетро пощупал свой бок и спросил: – Это так заметно? – Нет, но мне платят за то, чтобы замечать некоторые подробности. Мне было бы интересно узнать, почему тебе понадобилось носить при себе ствол. У нас в Венеции уже самое меньшее десять лет, как никто не стреляет. – Существуют опасные люди, которые убивают без колебаний. – Если ты применишь оружие, тебя растерзают. – Это риск, который я должен принять. Один из многих рисков. Пьетро вышел в туалет и оставил деньги за бачком. Перед тем как уйти из траттории, он на прощание пожал руку Каприольо и сказал: – Найди их, Нелло. Это дело нужно закончить как можно быстрей. – Я должен бросить след толстухи и заняться этим седым мужиком? – Нет, продолжай ее искать. – Дело вот в чем: возможно, ее видели в молочном магазине на Кампо-Сакро-Куоре. – И ты говоришь мне это только сейчас? – Мне на телефон пришла эсэмэска об этом, когда я был в уборной. Пойду проверю сообщение и, если оно подтвердится, позвоню тебе. Пьетро вернулся в квартиру-базу на Сакка-Физола: там у него была назначена встреча со слесарем, который должен был сменить замок бронированной двери. Слесарь был озадачен. – Это будет стоить вам кучу денег, комиссар, – сказал он. – С тех пор как в последний раз арестовал твоего брата, я успел перестать быть комиссаром. – Извините, я по привычке. В любом случае я не могу взять с вас меньше двух тысяч евро. – Согласен. В этот момент в дверях другой квартиры появилась пожилая женщина со множеством бигуди на голове. – Вы новый жилец? – спросила она. – Нет. Я временно пользуюсь этой квартирой как студией. Старушка оказалась болтливой. – Для чего вам студия? – поинтересовалась она. – Чем вы занимаетесь теперь, когда больше не служите в полиции? Я спрашиваю об этом потому, что этот особняк всегда был респектабельным домом. Пьетро покорился судьбе и мысленно спросил себя, есть ли в Венеции хотя бы один житель, который не узнает его и, встретив, не почувствует себя обязанным произнести вслух первую хрень, которая приходит ему на ум. – Не беспокойтесь, синьора, – вежливо ответил он. – Я иногда прихожу сюда писать воспоминания. – Воспоминания? Признания, вот что вы пишете! – гневно воскликнула неугомонная старушка. Бывший комиссар приготовился ответить ей грубостью, но тут раздался сигнал мобильника. Звонил Нелло Каприольо. – Девушка, которая заведует тем магазином, уверена, что это они, – сказал он. – Она с вероятностью семьдесят процентов узнала мужчину с фотографии и помнит женщину из-за ее внешности и обильных завтраков. Самбо подумал, что не может оставить оперативную базу в руках слесаря, который в этот момент устанавливал задвижку. – Предупреди ее, что я приду поговорить с ней завтра утром, – сказал он. Через три часа Самбо вернулся домой на катере, насладившись по пути ослепительно прекрасным ярко-розовым закатом и тем, как старые камни дворцов отражали этот небесный пожар. Пьетро был растроган. Таким он бывал каждый раз, когда покорно склонялся перед этим чудом – своей Венецией. В такие минуты он уверял себя, что у него еще есть надежда на жизнь, в которой будет хотя бы немного смысла. Когда он открывал дверь, рядом с ним возникла Тициана. – Угостишь меня ужином? – спросила она. – Я ничего не купил. Она показала ему две сумки, полные продуктов: – Сегодня вечером мы будем есть как в Бари – макаронные трубочки с мидиями, и это только начало. Пьетро полагал, что ужин – предлог для того, чтобы вернуться к одному прежнему разговору, но не имел возможности избежать этой встречи бывших сослуживцев. Заместитель начальника управления сняла жакет своего строгого кремового костюма, надела любимый фартук бывшей жены Самбо и стала хозяйничать в кухне. Она умела это делать. Пьетро занялся выбором вина: открыл бутылку «Сандорди» от Каза Рома и выпил два бокала, пока Тициана суетилась с кастрюлями. Она старалась не встречаться с ним взглядом. Пьетро скоро устал от этой игры и сказал просто: – Я тебя слушаю. – Не сейчас. Я готовлю. – Пожалуйста! Она повернулась к нему, сжимая в руке половник. – Я совершенно не намерена отказываться от тебя, – заявила она, и на ее лице отразилось смущение. – Я знаю, что поступила плохо, очень плохо. Когда тебя арестовали, я набросилась на тебя из-за того, что ты делил постель с этой женщиной, а не со мной. И вчера я вела себя вульгарно и смешно, предлагая себя тебе. Но я на самом деле ужасно хочу тебя, потому что ужасно люблю. Ты не знаешь, сколько раз я стояла неподалеку отсюда и ждала, пока ты пройдешь мимо. Сколько раз я приходила поговорить с тобой, тянулась к звонку на твоей двери, но не нашла мужества позвонить. Самбо наполнил вином ее бокал и опустошил свой. – Ты была моей начальницей и моим добрым другом. Как все мужчины в управлении, я думал, что было бы прекрасно уложить тебя в постель, но потом ты вцепилась зубами мне в сердце и разорвала его на куски. – Ты должен простить меня, Пьетро. – Нет. Это ты должна найти способ сделать так, чтобы я тебя простил. – Я его найду, клянусь тебе, но попытайся смотреть на меня иначе. Пьетро решил укрыться за шуткой: – Как мне это сделать, если на тебе фартук Изабеллы? – Позволь мне остаться здесь на эту ночь. – Думаешь, это хорошая идея? – Да. Оба заставили себя перевести разговор на другие темы. Потом они сидели на диване и смотрели телевизор, как супруги, встретившиеся после рабочего дня. Наконец Тициана встала и ушла в ванную. Самбо выкурил еще две сигареты, глядя из окна на небо. Когда он лег под простыни, то почувствовал, как запах Тицианы заполняет его сознание. – В этой кровати уже давно не было женщины, – признался Пьетро. Тициана положила руку ему на грудь – застенчиво и неловко. Он выключил свет и договорил: – Я уже не тот, кем был. И не знаю, чего мне ждать от жизни. Я живу одним днем и жду знака. Она обхватила ладонями его лицо и поцеловала. Пьетро сдался и позволил жизни нести его по течению к открытиям, которые приготовила ему эта ночь. Может быть, она окажется короче других ночей. Он проснулся и обнаружил, что Тициана уже ушла. В ванной Пьетро долго смотрел на зубную щетку, оставленную ею. Это был несомненный знак того, что она вернется. Их секс не стал незабываемым: они слишком торопились и не дали себе время на взаимное узнавание. Потом он навязал ей передышку – задремал беспокойным сном, который спас его от болтовни и завершающих ласк после секса. Она решила, что будет его любить, но Пьетро продолжал считать, что это плохая идея. Размышляя над этим, он решил предать вдову Джанезин и в это утро позавтракать в кафетерии молочного магазина «Латтерия Вивальди». – Эти двое – немцы, они приходили сюда каждое утро на протяжении двух недель. Насколько я помню, это было в конце февраля, – рассказала ему Сильвана, молодая хозяйка магазина, которая унаследовала свое заведение от отца. – Мужчина пил чай, а женщина поглощала самое меньшее два пончика, запивала их большой чашкой кофе с молоком и, когда расплачивалась, покупала еще пару круассанов, которые просила положить в пакет. Жаль… – Чего? – Жаль, что она так собой пренебрегает. У нее очень красивое лицо. Она чувствует себя неуютно и заглушает это чувство обильной едой.