— Я просто уточнял, вы ли это, — усмехается бармен. — Ваш первый заказ уже оплачен. — Здорово, — отзывается Чейс. — А кто оплатил? Бармен щелчком подбрасывает ему фотку. Я бросаю на нее взгляд и чувствую, как у меня отвисает челюсть и каменеет спина. На фото — вся наша компания, сидящая за столом. Снимок сделан минут десять назад. — За нами что, кто-то наблюдает? — спрашивает Чейс. Бармен пожимает плечами: — Понятия не имею. Заплатил какой-то качок. Темная толстовка, платил наличными. Качок в темной толстовке? Да я знаю целую кучу парней, которые ходят в качалку, и почти все они носят темные толстовки, поскольку цвета вуза — черный и желтый. У меня самой, кажется, целых три таких. — Ха, — хмыкает Чейс. — Ладно, тогда нам три «Короны», два белых вина и водку с содовой. Он что, серьезно? — Чейс! — дергаю я его за подвернутый рукав рубашки. — Что ты делаешь? — Ты о чем? — Мы же не знаем, кто за нас платит! — Да брось, выпивка на халяву, Лайла! — Сначала письмо, а теперь это? — Я тычу в фотографию пальцем. — А вдруг это как-то связано? Тебя это не волнует? — Что именно должно меня волновать? Что у Сонни завелась очередная фанатка или что нам не нужно платить за выпивку? — Мы не знаем, кто за нас платит. — Да какая разница? Смотри, бармен готовит все у нас на глазах, в напитки ничего не подлили. Кстати, я думаю, это Нора. Опять подлизывается. — Думаешь, я слишком заморачиваюсь? — Склонив голову набок, я искоса смотрю на Чейса. — Есть немного. Слушай, мне тоже кажется, что все это довольно подозрительно, но ты и сама знаешь: чуть какой праздник — и у всех крышу сносит. Нас ждет еще тонна розыгрышей. И никаких скрытых мотивов — просто ради веселья. Он наклоняется ко мне, и меня накрывает волной аромата его лосьона после бритья. Этот запах действует на меня, как наркотик. Я невольно придвигаюсь к Чейсу. — Пожалуйста, не переживай, — говорит он. — Просто расслабься и наслаждайся вечером. — А ты будешь отмечать День святого Валентина? В прошлом году ты не особо участвовал в общем веселье… Я почти шепчу, но даже не замечаю этого, так очарована Чейсом. Его темно-зеленые глаза смотрят мне прямо в душу. Я чувствую, как щеки заливает румянец. — Раньше у меня не было причин любить этот праздник, — отвечает он и наклоняется еще ближе. А теперь есть? Пожалуйста, скажи, что есть! Но тут вмешивается бармен: — Все готово! Ну вот, выбрал самый неудачный момент, какой только мог быть. Волшебство рушится. Чейс поднимает голову и кивает. Нет! Чейс! Расскажи про свою причину, черт возьми! Ну все, момент упущен. Чейс бросает на стойку чаевые и берет наш поднос. Ужасно хочется закатить истерику, ей-богу. Он ведь уже готов был признаться или даже поцеловать меня! А я так долго ждала этого, и вот, нас прервали в самый ответственный момент. Чейс с усмешкой оглядывается на ходу и спрашивает: — Ты идешь или как? Я хватаю фотографию с барной стойки и тащусь за ним к столу. Он осторожно опускает поднос, а я бросаю фотографию между стаканами с напитками. — Это оставили бармену после того, как оплатили нашу выпивку, — сообщаю я. Пусть Чейс не видит в этом ничего особенного, но, может, кто-нибудь другой поддержит меня. Сиенна или Шарлотта… может быть. — Это же мы! — объявляет Айзек. — Поздравляю, Шерлок, — саркастически фыркает Чейс. — Ну что ж, спасибо загадочной фее бухла! — Сонни салютует стаканом. — А зачем нас сфотографировали? — спрашивает Шарлотта. — Вот именно! — вступаю я. — Ну, чтобы бармен знал, кому отдать бухло! — Айзек закатывает глаза. — Очевидно же. Меня это не убеждает. — А зачем делать из этого секрет? — Не знаю, — пожимает плечами Айзек. — Просто пей, и все. Шоу вот-вот начнется. Не понимаю, почему все так легкомысленно относятся к этому. Что за ерунда? — А это что? С другой стороны? — внезапно спрашивает Сиенна. — А что там? — спрашивает Чейс. — Край надорван. Она переворачивает фото черной стороной. Что это? И правда, уголок фото оторван. Сиенна отделяет снимок от белой подложки и внезапно роняет его, словно обжегшись. На маленьком черном квадратике — записка из вырезанных букв: 3 Четверг Первое февраля Все молча смотрят на записку. — Это не розыгрыш, — говорю я. Сонни брезгливо вздергивает губу: — За мной кто-то следит? Я всегда поступаю с женщинами честно и четко даю понять, что не будет ничего серьезного. Как же меня бесит, когда они об этом забывают или пытаются меня изменить. — Чувак, у тебя есть идеи, кто это может быть? — Айзек крутит фото в руках, разглядывая его со всех сторон. — Ни единой. Но кто бы это ни был, она меня точно плохо знает, если думает, что Сонни можно купить халявным бухлом. — Может, уйдем? — предлагаю я, окидывая взглядом собравшихся в зале людей. Все места заняты, за каждым столиком — минимум четыре человека. Еще несколько гостей ждут напитков в баре. В нашу сторону никто не смотрит. Если тот, кто все это сделал, здесь, почему он не наблюдает за нашей реакцией? — Никуда мы не пойдем, — цедит Сонни. — Кем бы ни была эта сучка, клянусь, вечер она мне не испортит! — Слушай, ты ведь так радовалась, когда мы сюда шли, — говорит Чейс, наклоняясь ко мне. — В последнее время это случалось нечасто. Он имеет в виду, что этот день напоминает мне о смерти родителей. Я невольно сжимаю медальон в форме сердечка, который они подарили мне на шестнадцатилетние.