— Короче я жду, — он требовательно уставился на меня. — Если не скажешь, припрусь завтра к тебе домой в шесть утра. Мы спорили по этому поводу ещё минут пятнадцать и к концу разговора мне уже казалось, что я знакома с ним всю жизнь. Как оказалось, у Лёхи было несколько подружек, отчаянно воюющих между собой за Лёхино внимание и этой зимой, одна из них, чтобы досадить ему, написала на него заявление в полицию, обвинив в домогательствах. Обвинения были липовые, и девчонка эта сама потом забрала заявление, но ей было четырнадцать или пятнадцать, и Лёху ещё несколько месяцев песочили в полиции, пугая, что если с его стороны обнаружится ещё какой-либо косяк, то раскручивать будут по полной. Так что он предпочитал по-быстрому скататься со мной в деревню, чем потом париться, что я потеряюсь или на меня нападет маньяк, и моя мама свалит всю ответственность на него. В итоге, мы договорились встретиться в девять утра в метро и вполне по-дружески разошлись. А вернувшись в квартиру, я услышала громкий мамин смех и зашла к родителям в спальню. Папа валялся на кровати, а мама сидела на пуфике перед зеркалом и весело пересказывала ему недавнюю сцену. — Зачем ты так? — мне в отличие от неё было совсем не весело. — А затем, — она смеясь посмотрела на меня через зеркало, — чтобы впредь не повадно было мать обманывать. Я сразу поняла, что ты его в первый раз видишь и никакого уговора у вас нет. — Но он-то не виноват. Могла бы потом мне всё высказать. — Ну уж нет. Ты же очень хочешь поехать? Вот и поезжай с ним. Заметила какой он симпатичный? И даже этот огромный шрам его ничуть не портит. Тем более, ты любишь такое. Мамина подколка, впрочем, как и выходка, мне совсем не понравились, но объяснять что-либо было бесполезно, ведь не ей предстояло несколько часов ехать с незнакомым человеком и всю дорогу оправдываться за то, что так получилось. И всё-таки лучше пережить общество Лёхи, чем сбежать и потом надолго поссориться с родителями. Второй за год побег они вряд ли бы простили так легко. Запихнув на всякий случай в рюкзак купальник, я написала Насте, что нашла с кем поехать в деревню, и коварно надеясь, что она сможет отпроситься с работы на пару дней, долго расписывала, какой Лёха красавец. На провокацию Настя, увы, не повелась, но вся взбудоражилась и тут же полезла искать его профили в соцсетях, а когда нашла, поначалу решила, что я специально всё выдумала, чтобы она завидовала. Оказалось, Лёха был весьма популярной личностью и от отсутствия женского внимания совершенно точно не страдал. Полистав следом за ней его фотографии в Инстаграме, я была вынуждена согласиться, что возможно дорога будет и не такой ужасной, как представлялось вначале. Однако около десяти, когда я была в душе, неожиданно зазвонил телефон. Так яростно завибрировал на краю раковины, что чуть не свалился на кафельный пол. Я схватила его мокрыми руками, взглянула на экран и не поверила своим глазам — Саша Якушин собственной персоной. Сколько уже времени прошло, сколько воды утекло, я давным-давно перестала мечтать о нем, и мои мысли занимал совершенно другой человек, но всё равно его имя на экране мобильника вызвало глупое трепетное волнение. Выключила воду. Спешно обмоталась полотенцем. — Привет. Что случилось? — обеспокоенно начал он. — Ты мне пятнадцать раз звонила. — Спасибо, что перезвонил, но уже всё нормально. — А, что было? — Мне нужна была компания. В деревню к Амелину съездить. Просто мама сказала, что одну без парня меня никуда не отпустит. Далеко ехать. Так что я подумала, что ты мог бы… Мы могли бы… Поехать туда вместе. И только произнося это я вдруг поняла, насколько странно прозвучала моя просьба. Саша никогда не испытывал к Костику тёплых чувств, а уж после того, как я сделала свой выбор не в его пользу, и подавно. Но Якушин совершенно спокойно и по-деловому сказал: — Можем съездить. Я только сегодня из лагеря вернулся. Вожатил. Но завтра свободен и могу составить тебе компанию. Расскажу про детей. Это какой-то ужас! — На машине? — с осторожной надеждой поинтересовалась я. У Якушина была старая Газель, на которой мы зимой доехали аж до Пскова. — Можно. Только я на ней с весны не ездил. — Было бы здорово, — поездка с ним на машине казалась куда соблазнительней электрички с Лёхой. — Правда, я уже договорилась с одним парнем. — С каким парнем? — Якушин удивился так, словно других парней, кроме него не существовало в природе. — Да не важно. Один. И мама на него серьёзно нависла, что он обязан со мной поехать. — Ну так скажи, что всё отменяется. Саша заявил это с такой твёрдой уверенностью, что я почувствовала облегчение. Впервые за несколько этих путанных дней, хоть какая-то определенность. Мы договорились, что встретимся в девять возле его дома и попрощались. Лёхин номер я взяла у мамы, чем конечно несколько её озадачила. Написала ему: «Приходить не нужно. Я нашла с кем поехать. Ещё раз извини. Тоня». Якушин жил в соседнем дворе, поэтому без пяти минут девять я не спеша выползла из дома. Перед самым выходом папа поцеловал меня в щёку и шепнув «много не пей», сунул в руку синюю двухтысячную бумажку. А мама, выскочившая из ванны с полотенцем на голове, поинтересовалась: «И через сколько тебя ждать?». Я ответила, что сама не знаю, но обязательно позвоню. Она со вздохом покачала головой и попросила передать привет Алексею. О том, что я еду не с ним, а с Якушиным, рассказать я не успела, а объяснять было уже некогда. На улице стояла страшная духота, которая по ночам не спадала. От сухости и пыли листва на деревьях во дворе потускла и приобрела сероватый оттенок. С измученными, не выспавшимися лицами люди тащились в сторону метро, на работу. За ними тянулся шлейф обильного утреннего парфюма, делового напряжения и обрывки телефонных разговоров. Я смотрела на женщин в чересчур тесной для такой погоды одежде и радовалась, что я в майке и шортах, а на ногах у меня удобные, видавшие виды кеды. Впереди ждала приятная загородная поездка и встреча с Амелиным. Я представляла, как он удивится и обрадуется, и всю дорогу шла, глупо улыбаясь на ходу. Якушин сидел в салоне Газели с распахнутой дверью и, кажется, звонил мне, потому что тут же спрыгнул вниз и сунул телефон в карман. — У нас проблема. Машина не заводится. Нужно в сервис отгонять. — Понятно. — Поедем на своих двоих, — он достал с соседнего сидения почти пустой рюкзак. — Как ты и хотела. Расстроилась я ощутимо, но виду не подала. Он ещё немного повозился, закрыл машину, и мы уже двинулись в сторону метро, когда у меня зазвонил телефон. Номер высветился незнакомый, но голос определенно был Лёхин: — Я вообще не понял! Что за кидалово? Я жду в метро. Ты где? — Я же написала, что мне уже не нужно, со мной друг поедет. — Друг? Нормально? Номер телефона твоя мама взяла у меня, сфотографировала меня, клясться заставила тоже меня, а поедет какой-то там, нафиг, непонятный друг? А потом с кого опять спрос? Естественно с Криворотова. Нет уж. Давай быстро подваливай сюда. — Не переживай. Я сейчас позвоню маме и скажу, чтобы она сняла с тебя эту клятву, — стоило сразу с ней поговорить, но я и думать про него забыла. — Было бы очень любезно с твоей стороны, — он немного успокоился. — В таком случае, я может быть ещё успею уехать с ребятами. Я немедленно позвонила маме и попросила её избавить Лёху от клятвы, потому что со мной поедет Саша, даже трубку ему передала, но у мамы случился приступ небывалой вредности. — Ничего, ничего. В следующий раз будет головой думать. Если уж берешь на себя ответственность, нужно нести её с честью. Для мамы всё были шутки и какая-то глупая принципиальность, а для нас крайне неприятная ситуация. Я попробовала сказать, что у Лёхи дела, и он из-за меня может подвести людей, однако мама заявила, что вчера дел у него не было и пообещала попозже перезвонить ему, чтобы узнать со мной ли он. Это была полная подстава. — Ладно, Саш, извини, — сказала я озадаченному Якушину. — Придется мне ехать с этим Лёхой. Мама уж как-то очень по-боевому настроена. В отпуске похоже переотдыхала. — Не, ну какой ещё Лёха? Он вообще не при делах. Идём, я с ним сам поговорю. Якушин был моей первой школьной любовью. Любовью — фантазией, прекрасным недоступным принцем, красавчиком из старших классов. Долгое время я убивалась по нему, а когда познакомились ближе и подружились, всё прошло. Мы спустились в метро. Лёха в тёмно-синей футболке с большим белым принтом 88, по типу футбольной формы, и вчерашних джинсах с унылым видом подпирал плечом колонну, а когда увидел нас, встрепенулся. Первым подал руку Якушину и назвался. Саша сдержанно ответил. — Слушай, Лёх, — под прямым Лёхиным взглядом он помялся. — В общем, с Тоней поеду я. Мы с ней давно знакомы, и я знаю, как уладить все эти дела. — Да, ла…а…а…дно? — протянул Лёха издевательски. — Серьёзно? Знаешь, как уладить? А вчера, интересно, где ты был, когда её мать говорила, что если один волосок упадет с головы дочери, она тебя скальпирует и на кол посадит? — Она такого не говорила, — засмеялась я. — Я приехал вчера поздно вечером, — невозмутимо отозвался Саша. — И сразу перезвонил Тоне. Теперь всё нормально. — А, вот, и не нормально, — Лёха сунул руки в карманы и с вызовом вытаращился на него. Когда Лёха переставал улыбаться, шрам сразу бросался в глаза и делал его лицо опасным. — На тебя когда-нибудь малолетки кидали заяву за домогательства? Ты писал по три раза в неделю объяснительные? Состоял на учете? Сидел под домашним арестом? Тебе угрожали, что если ещё раз что-то подобное повторится, то всё будет уже по-взрослому? Лёха, по всей вероятности, был чуть младше Якушина, но наглость с лихвой перекрывала эту разницу в возрасте. Якушин передернул плечами: — Я подобными вещами не увлекаюсь. — Так вот я тоже не увлекаюсь, но подставили меня нехило, и больше я на эти грабли наступать не намерен, — Лёха повернулся ко мне. — Короче, либо ты едешь со мной, либо вообще никуда не едешь От такого заявления я опешила. — Давай ты просто пойдешь домой и успокоишься? — сказал Якушин.