— Эй, ребят, там по вашу душу полиция, — издалека крикнул он. — Сейчас подъедут. Однако эта информация, как и то, что он торопился предупредить, оказалась совершенно бесполезной, поскольку в ту же минуту белая полицейская машина выкатилась из-за поворота. Полицейских было двое. Всё, как полагается: толстый и тонкий. Только толстый был очень толстый, прямо-таки жирный. И высокий. Красный, одутловатый и обливался потом. А тонкий выглядел тонким, только в сравнении со своим напарником. От удивления я перестал жевать и застыл не шевелясь, не дыша и, кажется, даже не моргая. Мелькнула мысль о кукурузе, но то было два дня назад. — Добрый день. Капитан Можаев, — тонкий козырнул, а толстый грузно свалился на лавку и, мне показалось, что от такого перевеса меня немедленно катапультирует в космос, но лавочка только хрустнула, а стол накренился в его сторону. — Дай воды, — попросил он. Я достал бутылку и стакан. — Сколько вас здесь? — спросил Можаев. — Пятеро, — ответил я, но потом вспомнил, что Артём уехал и поправился. — Четверо. Он огляделся по сторонам. — Где остальные? — Спят. — Тащи всех сюда и документики подготовь, — толстый то и дело вытирал лоб платком. — А чего случилось? — Что случилось, то случилось, — неопределенно ответил Можаев. — Давай, живо. Через пять минут парни выползли из домиков. Тифон с Дятлом хоть штаны натянули, а Макс так и вышел в трусах. Паспорт вынес только Тифон. Терпеливо дождался пока толстый посмотрит и сразу забрал. — Ладно, — сказал Можаев. — Садитесь и рассказывайте, что нашли, где и как? Мы зависли минут на пять. В воздухе, казалось, слышно, как ворочаются наши мозги. — Простите, — произнес Трифонов скрипучим, как ржавая калитка, голосом. — Вы не могли бы пояснить, о чем идет речь. Опыт общения с полицией у него был довольно приличный, и он умел с ними разговаривать так, чтобы не нарываться и аккуратно соскочить. — Ну, вот начинается, — покачал головой толстый. — Вы же взрослые парни. Давайте без этого. Дятел за стол не садился. Мялся неподалёку. — Всё, что представляет собой культурно-историческую ценность принадлежит государству, — с большим трудом цепляя одно слово за другое, произнес толстый. — Так что выкладывайте. Повисла очередная пятиминутная пауза и переглядки. Каждый из нас надеялся, что кто-то другой допрёт. — Ну, ребят, понятно, что всё тут вроде бы ничейное, — довольно миролюбивым тоном произнес Можаев. — Но вы же граждане своей страны. Вы же понимаете, что, как мы с вами живем, зависит от каждого человека. Вот вы идете по улице, вы же не бросите окурок на асфальт. Потому что это наше общее дело. Наша страна. Нас и так постоянно все хотят ограбить и кинуть. Но то враги и с ними можно не церемонится. А воровать у своих же — называется крысятничество. Услышав про «крысятничество» Тифон прямо-таки закипел, но говорить изо всех сил пытался ровно: — Что мы сделали-то? Кого кинули? Что украли? Можно конкретно? — Короче, — толстый хлопнул ладонью по столу и пара капель пота с его лба упали на доски. — Тащите всё, то нашли. Дятел ахнул в голос, до него дошло. До меня тоже. Только как они могли узнать про медали, я понять не мог и от этого всё ещё тормозил. Лицо Тифона сделалось жёстким и непроницаемым: ничего не знаю, ничего не понимаю, только теперь совсем по-другому. Однако Макс, ни слова не говоря, развернулся и направился в дом. Внутри у меня всё ухнуло. Отдавать медали было ужасно жалко. Они нам даже про двадцать пять процентов не сказали, хотя Дятел заверял, что положено. Макс вернулся быстро. Принес кулек из футболки и высыпал перед ними на стол разную ерунду, найденную среди мусора: непроявленную фотоплёнку, пузатые гирьки от кухонных весов, стеклянного олимпийского мишку, перочинный ножик, сделанный в СССР и прочую мелочь. Полицейские оглядели всё это барахло и толстый сквозь зубы раздраженно процедил: — Издеваешься? — Нет, — Макс смотрел на него кристально чистым взглядом. — Можете забирать. — Где медали? — Медали? — в разыгрывании удивления Макс был столь же хорош, как и Тифон в изображении тупоголовой непроницаемости. Теперь больше всего я волновался за Дятла. Этот лопух мог купиться на разговоры о гражданском долге и мнимом патриотизме. — Откуда такая информация? — Тифон улыбался. — Мы тут с утра до вечера арбайтен, никуда не ходим, ничего не видим. — Это заметно, — Можаев кивнул на мешок с мусором из которого торчали вчерашние бутылки и арбузные корки. — Информация проверенная, — промычал толстый. — Вот и трясите своего информатора, потому что мы не в курсе. Полицейские переглянулись. — Я знал, что вы будете отпираться, — после некоторой паузы продолжил Можаев. — Но лучше вам обсудить этот вопрос между собой и принять правильное решение. Вы же не хотите проблем? А они у вас появятся, когда поставим в известность органы по месту жительства. Вот мой телефон, — он кинул визитку на стол. — Буду ждать звонка. Полицейские поднялись. — Сбегать не советую. Найдем, — сказал толстый. Они неторопливо добрели до машины и уехали, а мы уставились друг на друга. — Какая скотина растрепала? — прохрипел сквозь зубы Тифон. Его взгляд почему-то остановился на Максе. Тот с вызовом уставился в ответ. Лучше бы он этого не делал, особенно сейчас. — Драться будете? — попытался разрядить обстановку я. — Ты что ли? — Тифон тут же повернулся ко мне. — Ага. Сто раз. Объявление на столбе повесил. — Блин, ну, а кто? Где Тёма? — Уехал, — ответил Макс. — Забрал их? — Забрал. Ему вообще смысла нет. Придерживаясь за стол, Дятел медленно опустился на край лавочки, я взглянул на него и в ту же секунду всё понял, и он понял, что я понял. — Ребят, я случайно, я не хотел, простите меня, пожалуйста, я не думал, не знал. Я прямо-таки обалдел. Дятел больше всех трясся над этими медальками, и, если Тифон в основном подсчитывал сколько они стоят, то Дятел бесконечно твердил, какая это крутая ценность и втирал про то, что за каждой наградой стоят жизни людей. Он и продавать-то их не хотел, а сдавать за так, уж точно не стал бы. — Ах, ты, гад, — Трифонов сдёрнул его с лавки и швырнул на землю. Обычно Тифон Дятла защищал, и даже покровительствовал, но тут разозлился не на шутку. Тот, как ребенок закрыл лицо руками и задрожал всем телом. Если бы он нарочно сдал нас, то наверняка стал бы настаивать на том, что прав и поступил, как считал нужным, но к появлению полиции он явно готов не был и совсем раскис. — Ладно, Тиф, — вступился я. — Не трогай его. Пусть лучше объяснит, как это произошло. Тифон сгреб Дятла и воткнул обратно на лавку. — Я не ходил в полицию и не звонил, — проблеял Дятел дрожащим от расстройства голосом. — Я только Фёдору показал. Всего один орден. Звезду. Простите. Ну, он заинтересовался и попросил посмотреть. Вот и всё. Это вчера было. Показал вчера. Я же не думал… — Придурок, — бросил Макс. — Но вообще, — Дятел суетливо ожил. — На самом деле, мы не обязаны это всё сдавать. Нет такого закона, я выяснял. Просто если они докажут, что это у нас есть, если найдут, то отберут через суд и всё. И никакой компенсации не будет… Так что если не признавать, что они у нас, то им останется только искать, а поскольку Артём всё увёз, они точно ничего не найдут. — Уже легче, — выдохнул Тифон. — С обыском они не будут гимороиться. Так, на дурачка подвалили, решили на испуг взять. — Ну, честно, ребята, — проныл Дятел. — Простите, пожалуйста. Умоляю.