С задором… Слава повелся, не знаю, кому и что он хотел доказать, но мне было страшно и я, честно, ненавидела сейчас своего мужа за то, что он заставлял мое сердце биться ледяным комком в груди. Осталось лишь вжаться в кресло и молиться! Слава выглядел одержимым идеей утереть нос Сергееву, но тот словно издевался, держался впереди, увиливал, притормаживая и… снова уносился вперед, еще больше раззадоривал моего мужа! Очередной резкий поворот. Сергеев снова притормозил, поддразнивая. Или просто сбавляя скорость, чтобы войти в круг с меньшим риском. Слава же решил действовать иначе. Он напротив добавил скорости. Наша машина резко дернулась вперед, задела бок машины Сергеева и ту повело. — Слава! Машина Сергеева вылетела из дороги, буквально в каких-то пятидесяти метрах от условно обозначенного финиша. Может быть, раздался грохот. Но я его не услышала. Я ничего вообще не услышала, будто оглохла, только видела, как машина Сергеева неслась к бетонному заграждению. Наша машина пришла первой. Слава был вне себя от радости. Меня трясло. — Тормози. Тормози, Слава. Машину унесло. Черт тебя дери, вызывай скорую! — забилась от ужаса. Только сейчас Слава остановился и огляделся. Увидев, как машина Сергеева столкнулась со стеной, мой муж помрачнел. — Сиди здесь! — приказал мне и выбрался первым, поспешил. Я не послушалась его и выскользнула из машины следом за ним, побежала к месту аварии, забыв о каблуках, платье, дорогих украшениях, забыв обо всем. Слава распахнул дверь с водительской стороны. Эта стороны машины была цело, правая — вся смятая, искореженная. Сергеев был без сознания. По крайней мере так мне показалось. — Вызывай скорую, — повторила я. — Скорее! Я склонилась над Тимофеем, осторожно дотронулась до него. — Тимофей… Тим… Тимофей… Боже, да что же это такое? Дались вам эти дурацкие соревнования… Тимофей! — позвала с отчаянием. — Слава, не стой! — заплакала. — Человек пострадал… — Не надо. Жить буду… — хрипло отозвался Сергеев, оторвавшись от руля, на котором повис, будто тряпка. Из меня будто выпустили весь воздух. Я оперлась на машину. — Боже, ты жив… Жив! Тимофей. Он медленно сел, покрутил головой. Из носа текла кровь, лицо опухло от удара. Вид у него был взъерошенный, потрепанный, немного растерянный. — Не надо скорую. Я своим… своим позвоню… Он достал телефон и не мог попасть по нему пальцами. ЕГо сильно тряхнуло. Может быть, сотрясение. — Набери? — попросил он, прикрыв глаза. — Я скажу, кому. Все уладят. Я жив… Снова жив, — странно рассмеялся. Тимофей был жив. Но заработал сильное сотрясение. Все замяли. Расследования не будет. Обошлось, все обошлось. У меня же сердце будто сошло с привычного места и никак не могло вернуться обратно. Перед глазами стоял Тимофей без чувств и страх, страх, что его не станет, и из моей жизни пропадет какая-то ее частичка… Глава 25 Милана Вечер проходил в молчании. Напряжение витало в воздухе. Едва добрались до дома, я даже говорить с супругом не стала, сразу же ушла к дочери. Потребность увидеть её, обнять, ощутить тепло любимого человека, вдохнуть её запах были сильнее всего. Марианна спала на кроватке, обняв любимую игрушку. — Наигралась, уснула почти сразу же но немного капризничала. Просыпалась два или три раза, — поделилась шепотом няня, пропуская меня в спальню. — Спасибо, что присмотрели. Можете ехать к себе. Мы домой вернулись раньше, чем планировали. — Спасибо, я вызову такси. Я подошла к дочери, погладила её по пухлой щечке. Поцеловала и обняла, не удержавшись. Как вкусно и сладко она пахла! Из уголков глаз скатились слезинки. Я стерла их, но на их месте появились новые. За ними ещё и ещё… Марианна во сне обняла меня за шею, пробормотала что-то. Я ощутила, как по шее и спине скатился пристальный взгляд: за мной наблюдал супруг, стоявший в дверях детской. Слава смотрел на меня, хотел подойти. Я отрицательно покачала головой, шикнула: — Не подходи! Он нахмурился и всё-таки подошёл, поцеловал дочку в волосы. — Уйди! — попросила я. — Не хочу тебя видеть сейчас. Просто уйди, дай мне побыть с дочерью. — Поговорим позднее, — сжав челюсть, ответил супруг едва слышно. Говорить с ним мне совершенно не хотелось. Но и находиться в праздничном платье было неудобно. Внезапно и прическа начала утяжелять голову, и украшения снять хотелось безумно сильно. Так же, как снять макияж и умыться, просто скинуть с себя переживания прожитого дня, как лишний груз. Вот только побыть одной мне, похоже, не удастся. Меня ждал Слава. — Не говори ничего, — попросила я. — Хочу побыть одна. — Ты сердишься на меня? — Сержусь ли я? Нет, я в бешенстве! — призналась я, сорвав заколку, удерживающую волосы. — Чем ты думал? Слава, чем ты думал, когда сорвался на эту дебильную гонку? Вот, чем?! Тебе жизнь надоела? Надо было дурачиться самому! Без меня. Если тебе не дорога своя жизнь, то мне моя жизнь очень дорога. Черт побери, у меня дочка маленькая! — произнесла я, стиснув пальцы в кулачки. Ох, как сильно меня сегодня выбесил мой супруг. Просто до нервной дрожи выбесил! — И у меня — тоже! Тоже дочь, забыла? — О нет, у тебя — эго ущемленное, вот что у тебя. Повелся, как мальчишка. — Повелся? — переспросил Слава с холодным бешенством. — Но что мне еще оставалось делать? Стерпеть прямые оскорбления и плевок в лицо от твоего… — От моего? Вот ты — мой! Муж, любимый мужчина. И что… Что ты сделал? Один дурак провоцирует, а второй повелся. Могли убиться там все. ВСЕ! — Скажи, ты за него испугалась? Испугалась? — Безумно! Хотел услышать? Вот услышал. С лица мужа схлынула краска, желваки обозначились на скулах, глаза потемнели. — Я безумно испугалась, что эта глупая выходка могла стоить чьей-то жизни. Вот и все. Худшего окончания вечера и представить сложно! Спи один сегодня. Черт, ты даже не извинился за это…