Вячеслав Однажды вечером меня внезапно затрясло, как в сильной лихорадке. Сердце болезненно стиснулось, ладони вспотели.. Как? Что это… Я же здоров! Выздоровел… Но дурное состояние и безотчетная тревога не отпускали меня. Я не могу уснуть, меня колотило, как в приступе лихорадке. Вспотел ужасно — одеяло, подушка — все было мокрым. С трудом дожил до рассвета и встретил его на большой, холодной кухне, механически запуская кофемашину. Она начала молоть зерна и издала писк. На приборной панели загорелся индикатор — нужно было добавить зерна кофе. Где они находились, я понятия не имел. Милана всегда следила за этим. — Милана, где у нас… — привычно спросил я и осекся. — Кофе, — выдавил через силу совсем тихо. Где у нас кофе? У нас? А где — мы? Где? Кухня пустая, дом тихий. Я — один, и нет той, с которой я шагал по жизни несколько лет. Где она, черт? Где? Без нее все не так. Опустился на стул, сгорбившись. Усталость накатила внезапно, наполнила кровь унынием, тоской. Грудную клетку стиснуло, стало совсем нечем дышать и даже распахнуток настежь окно, с яркими лучами солнца и радостным щебетанием птичек на дереве не помогали. У меня на сердце как будто разрослась ядовитая, черная плесень. Ничто не радовало. Ничего не хотелось. Пробуждался, только когда сын был рядом… Дотягивался до самого сердца ладошкой и отогревал, но потом снова — апатия, я как робот, просто выполнял нужные действия, не думая. Миланы нет. Не дозвониться. Марианны тоже нет. В голове прозвучал ее легкий смех, обернулся, на холодильнике наши совместные фото. Ни жены, ни дочери… Конфетка моя! Или не моя? Дурость… Даже если не моя, то почему я по ней скучаю так сильно? Скорее бы этот частный детектив зашевелился, что ли? Выяснил все. Непредвзято! Честно… Взгляд со стороны нужен! Но не такой, как у этой журналистки несчастной, которая специализировалась на разгромных статьях. Беспринципная тварина! Еще неделю назад парафинила одного, сегодня с навозом размешивала его врагов. И ясно только одно — в этой мясорубке имена, жизни — просто ничто, корм для людей, охочих до сплетен. *** Снова пытался дозвониться до Миланы. Ничего. Прошерстил все ее социальные сети, дошел до обзвона близких подруг. Зоя с Вовой ничего не знали. Зоя вообще как будто даже немного обиделась на меня, ведь из-за той ситуации, когда я начал сыпать оскорблениями, вместо того, чтобы поговорить с Миланой, подружки перестали общаться. — Но может быть, ты знаешь, где она может быть? — Не знаю, Слава! Не знаю я… Сама с ней не общалась. С родителями ее не говорил? — Говорил, — кивнул. — И как? — Трубку поднял отец, послал на три буквы. Позвонил ее маме, она спросила, как меня земля носит, и все… Больше ничего! Каждый раз одно и то же, они и слышать меня не хотят. — Слава, знаешь, сам виноват! Ты с Миланой уже расходился, потом вы снова сошлись, и вот опять — здрасьте! Накуролесил, гадостей наговорил, а теперь скучаешь, места себе не находишь. Так беречь семью надо было… Что, со Стешей не живется? — съехидничала Зоя. — Она так старательно журналистам рассказывала, что ты — идеальный отец и, без всяких сомнений, лучший муж, которого только можно было представить! — Плевать мне на Стешу. — Но увы, со стороны так не кажется. Не отнимай мое время, Слава, я помочь тебе ничем не могу, увы. Я уже подруги лишилась из-за того, что хотела дать вам шанс поговорить тихонечко. Ты же его упустил. Снова… Извини, не могу ничем помочь. Узнаешь что-то о Милане, скажи, я за нее переживаю. *** Оставался только один вариант. Самый ненавистный. Самый мерзкий… Меня буквально наизнанку выворачивало от мысли, что ради того, чтобы выяснить, где находилась моя жена и дочь, нужно было идти на поклон… к нему. К ее любовнику. Милана клялась, что все осталось в прошлом. Но факты доказывали обратное… Не могу, нет, ужасные чувства. Однако я продержался недолго, и уже через два дня поджидал Сергеева Тимофея у его офиса, на парковке. Секретарша заверила меня, что он в офисе, но не принимает. Но я и не пытался войти, поговорить открыто, я ждал шанса сначала посмотреть со стороны, проследить… Наконец, он вышел! Я мгновенно собрался, завел арендованный автомобиль, натянул бейсболку и очки, последовал за ним. Тимофей заехал в цветочную лавку, долго выбирал букет. Боже, меня за рулем трясло! Я с трудом сдержался, чтобы не броситься на него с кулаками. Проследил дальше. До больницы… Милана в больнице? Или с Марианной что-то стряслось? Терпение, только терпение. В холле я поостерегся следовать за Сергеевым на близком расстоянии, поступил иначе — уточнил на рецепшене, в какой палате лежит Ковалева Милана, представился курьером. Узнав номер палаты, отправился, чтобы получить пропуск, и двинул в нужном направлении. Замер у палаты, едва дыша. Они говорили о чем-то неразборчиво, но голоса — воркующие, счастливые. Я больше не смог ждать и вошел. Руки Миланы находились в ладонях Сергеева. — Слава?! Что ты здесь делаешь? Как ты меня нашел? — вздрогнула Милана. — Ты, мудак! Значит, мне не показалось, будто за мной кто-то следил! Выметайся, — побагровел Тимофей. — Хватит и того, что ты уже натворил. Лишил Милану дома, семьи, ребенка… — Что с Марианной?! — побледнел я. Сергеев уже выталкивал меня в коридор. — Со вторым ребенком, мудак. — Что? — Милана была беременна. От тебя, — огрызнулся Тимофей. — Уходи, иначе тебе реанимация понадобится. А еще лучше… Глаза Сергеева потемнели. — Давай-ка мы с тобой кое-какие анализы сдадим, окей? — усмехнулся. — Знаешь, может быть, и не зря ты именно сейчас появился. Я готовился сказать Милане кое о чем и не знал, как подобрать слова. Так вот он — повод! — кивнул на меня. — Что ты слышал о клинике “Мед-Лайф”? Глава 48