Не доглядел и теперь не представлял, как расхлебывать эту ситуацию. Около получаса молотил грушу пока не выдохся. Устало протер футболкой мокрый лоб и забрав телефон с лавки, крепко сжал его одной рукой. Мне нужно остыть. А лучший способ это сделать ― принять душ и отправиться спать. На диван твою мать! Кончено я послушаюсь жену. Я же не идиот. Глава 19 Лиана. Проснулась разбитая и помятая. Полночи проплакала, думая о том, что папа никогда не разрешит мне быть с Даниилом. Каждая такая мысль вызывала боль в области груди, горло сковывали слезы, и я раз за разом рыдала, уткнувшись лицом в подушку. Именно поэтому я боялась, что о моих чувствах может узнать отец. Всегда понимала, что он не примет наши отношения. Хотя о каким отношениях я говорю, если даже Даниилу не нужны мои чувства. А то, что отец запретил мне с ним видеться, говорило о том, что наши встречи станут практически невозможны. Да и когда было иначе? Отодрав себя от кровати, я пошла принимать душ. Надеялась, что именно вода поможет мне немного прийти в себя. Говорят, она смывает негатив, но кажется мне, что это немного не тот случай. Долго стояла под теплыми струями воды. Закрыла глаза и чувствовала, как по щекам катятся слезы. Ничего не могла с собой поделать. Я хотела к нему, хотела в его объятия, хотела вдыхать запах его кожи и чувствовать его поцелуи на своем теле. Не сдержалась и громко всхлипнула, ладонями вытирая глаза. До того, как первый муж Карины изменил ей, я думала, что любовь — это счастье. У меня есть прекрасный пример родителей, которые, кажется, до вчерашнего вечера никогда не ссорились. У них любовь и уважение, у них страсть и взаимопонимание. Мне казалось, что так у всех влюбленных пар. А потом случился Дима придурок. И глядя на него я поняла, что мои чувства могут остаться безответными. После вчерашнего у меня практически не осталось в этом сомнения. Выключив вентиль, я вытерлась насухо, закуталась в халат и закрутила волосы в другое полотенце. Вышла из ванной и не нашла ничего лучше, как снова завалиться на кровать. С носом спряталась под одеяло и разрыдалась. Моя боль была не только от того, что мне не позволяют быть с Даниилом, но и от того, что папа был со мной груб. Он не понял моих чувств, не понял, что мне может быть больно. В двери постучали и я резко замолчала, не желая, чтобы кто‐то знал, что я здесь плачу. ― Доченька, можно? Это была мама. Но я все равно продолжала молчать. ― Я зайду, не хочу, чтобы ты плакала в одиночестве. Я опустила одеяло и посмотрела маме в глаза. Она выглядела грустной, но, когда увидела мое лицо, нахмурилась еще больше. ― А ты плакала и судя по твоим опухшим глазкам, плакала всю ночь. ― Мам, я никогда не буду счастливая, да? Мама присела на кровать и пальцами нежно гладила мое лицо, вытирала слезы. ― Что за глупость? С чего ты это взяла? ― Папа никогда не разрешит мне быть с Даниилом, а я никогда его не разлюблю. ― Я что‐то придумаю, и папа передумает. ― Это невозможно, ― прошептала я, прикрывая глаза. ― Это неправда, милая. Я хочу, чтобы мои дочки были счастливы. Моя старшая девочка счастлива, и младшая тоже будет счастлива. Просто нужно время. ― Он не позволит. А знаешь, что мне Даниил сказал прошлой ночью? ― Что? ― Что я ему нужна, но он знает, что папа не позволит нам быть вместе. ― Ого, значит у нашего мужчины есть к тебе чувства? Я пожала плечами. ― Не знаю, мам. Разве мужчина, который что‐то чувствует к девушке, хотя бы раз не написал ей что‐то в сообщении? Или не позвонил бы? Мама прикусила губу смотря на меня с болью в глазах. ― Он не хочет ругаться с отцом, милая. ― Значит, не так сильно я ему нужна. ― Он еще не до конца понял. Хочешь, я полежу с тобой? Я улыбнулась и потянула край одеяла, приглашая ее к себе. ― Очень хочу. Я не спала всю ночь. ― Я тоже мало спала, ― призналась она, забираясь ко мне под одеяло. Мама тут же сгребла меня в свои объятия и мне стало очень тепло. ― Мамуль, тебе нельзя нервничать. У вас будет деточка. ― Я знаю, малышка, но я не могу не переживать за тебя. Мне больно, когда ты страдаешь. Дверь резко открылась, и мы обе как по команде повернули головы к выходу. На пороге комнаты стоял разгневанный отец. Но стоило ему увидеть маму, как лицо тут же расслабилось, в глазах появилось тепло, и он громко выдохнул. ― Хорошо, ― произнес он и уже тихонько прикрыл дверь снова оставляя нас одних. ― Чего это он? ― негромко произнесла я, глядя маме в глаза. Мама улыбнулась. ― Папа спал сегодня на диване в гостиной. Впервые за все годы нашего брака. У меня рот от удивления открылся. ― Переживает. Потерял меня, не обнаружив в комнате и испугался. Перебесится и поймет. ― Мам, а если не поймет? ― А куда он денется? У него нет аргументов против трех любимых девочек. Поспи, милая, а я побуду рядом. Глава 20 Даниил. Три дня не мог дозвониться о друга. Сам от себя не ожидал, что решусь на подобное. Собирался поговорить с ним о его дочери. Понимал, что и сам мучаюсь, хотя всеми силами пытаюсь не думать о ней, и Лиану мучаю. Вспоминаю ее глаза, наполненные разочарование, и так хочется все в кабинете перебить. Отвлек нас звонок в двери, и девочка поникла. Словно обломали ее мечту. А она мечтала, я знал об этом. Потому что и сам уже мечтал. И пусть мои чувства еще не на столько сильны, как чувства Лианы, но страх, что однажды она будет с другим вызывал жжение в области груди. Я не хотел позволять ей меня разлюбить. Если изначально, первые наши встречи это было именно так, то теперь я хотел, чтобы она была моя. И эти три дня, когда я уже все для себя решил, мне стало сложно ждать. Не знал, что сделаю, но хотел забрать ее к себе. Запереть в своем доме и не выпускать, а точнее не отпускать. Хотел, чтобы мой дом стал ее. И чтобы ее глаза сияли от счастья каждое утро, когда она будет просыпаться от моих поцелуев. Юра меня убьет. Лиана тоже не отвечает на мои сообщения. Только прочитает и наверняка сразу удаляет. Обиделась, что я снова ее оттолкнул? Девочка, была бы ты чьей угодно дочкой, давно бы тебя себе забрал. Но ты дочка Барсова и это все усложняет. Вернулся в свой кабинет и посмотрел в окно на пасмурное небо. Кажется, вот‐вот снег пойдет. На календаре конец ноября, на носу зима. Не люблю холод. Сейчас бы собрать чемодан и свалить к морю, но в офисе было много важных дел. Хорошо если удастся к Новому году улететь на недельку. Но пока что просвета в рабочем графике я не видел. Присев в рабочее кресло, только хотел нажать кнопку внутренней связи и заказать себе чай, как в кабинете неожиданно открылась дверь. На пороге появился друг. Хмурый, очень злой. ― Привет, проходи. ― Привет, ― произнес он, и прикрыл за собой дверь, ― я без звонка.