Блондинка спрашивает, нужна ли ее помощь, а затем с чистой совестью уходит, напоследок окинув взглядом меня и белое свадебное платье. Я уже ненавижу эту тряпку. — Давайте оденемся, — торопят дамы, а я задыхаюсь. И вовсе не из-за корсета. Мне кажется, что я тону. Что воздух больше недоступен. — Мне нужно в туалет, — говорю я, отмахиваясь от фаты. — Уборная здесь, — кидают дамы вслед, но я все равно иду в коридор. Если не выдохну, то сейчас взорвусь. Кирилл забыл обо мне. Так просто. После всего? Не верю! — Кирилл очнулся три часа назад, мам, — слышу голоса за одной из дверей и резко торможу. Что? Что Антон только что сказал? — Вышел из комы? — переспрашивает женщина, и внутри все замирает. Что значит, вышел из комы? Он был в ней? Тогда что несла эта блондинка? — Так и знала, что это случится. Неугомонный мальчишка. Он все испортит. — Что он может испортить, через полчаса я буду женат и при наследстве. — Ты идиот, как и твой отец. Он еще до аварии собирал отчетность по финансам. Точно что-то заподозрил. И в свадьбу вашу он не верит. Не ты ли говорил, что он к юристу твоему подходил? Такой и свадьбу сорвать может. — На одной ноге? — усмехается Антон. Боже! Что значит, на одной ноге? — Ты как будто его не знаешь. Он и без ног приползет, если захочет. Он бомба замедленного действия. Значит, мы сами эту бомбу взорвем. И подальше от нас, — говорит она пугающие вещи, и все внутри застывает. — Что ты имеешь в виду? — напрягается Антон и вместе с ним я. Внутри все холодеет от опасных предположений, я почти не дышу, пока ожидаю страшный ответ. — Если кто-то не умеет останавливаться, нужно самим его остановить, — заявляет женщина — Все уже готово, сынок. Сегодня мы решим сразу две проблемы. — Как? — Маленькая автомобильная авария. Что? Что она только что сказала? Ноги подкашиваются так, что я едва ли не падаю. Нельзя, Лера. Не сейчас. Слушай! Слушай все! — Мам, ты чего? Если ты повредишь тормоза, полиция найдет улики. — Гоша умеет работать грамотно. Все ведь до сих пор считают, что твои дядя и тетя погибли случайно. — Что?! — охает Антон, а у меня голова идет кругом. Боже, эти люди сумасшедшие. Нет. Они не люди, они звери! А Кирилл знает, что случилось с его семьей? И они хотят сделать это же с ним? Нет! — Все уже сделано, сынок. Как только Кирилл сядет за руль, его песенка спета. Ее слова звучат как выстрел в голову. Я теряюсь между небом и землей, ведь возможно, в эту самую минуту, Кирилл садиться за руль. А если нет…. Боже! Боже! Боже! В шоке бегу от двери, набираю номер Кирилла, а он не отвечает. Возьми трубку! Умоляю, ответь! Не берет! Что делать? Что мне делать? Хоть бы он спал или был на обследовании, хоть бы никуда не пошел. Он ведь только очнулся. Но это же Кирилл! Боже! Нужно бежать к нему. Прямо сейчас. — Кирилл, тебя хотят убить. Ни за что не садись за руль! — кидаю голосовое на ходу и бегу по лестнице вниз, чудом не падая из-за пышного платья. — Лера, что ты тут делаешь? Кому ты звонила?! Отдай сюда! — нагоняет Антон, выхватывает телефон прямо у входа. Его взгляд вспыхивает, когда он видит голосовое. — Ты это зря, — рычит он, и бьет меня по щеке так, что я падаю на консоль, с которой валится ваза, она разбивается с грохотом. Глава 43. Вместе — Ах ты тварь! — кидается он на меня. — Помогите! — кричу, надеясь, что меня услышат, и кидаюсь в сад, полный людей в самых разных нарядах и десятков мужчин в черных костюмах с проводами в ушах – охрана. Они не дадут мне уйти. Да, верно. Пока гости пребывают в шоке, оглядывая мое потрепанное платье и опаленную щеку, громилы готовы меня сцапать и только ждут приказ. — Остановить ее! — рычит охране Антон, едва я пытаюсь сделать шаг. Идет ко мне, как разъяренный зверь. Его даже не смущает куча свидетелей. Он словно спятил. Он меня убьет? Рев мотора заглушает возгласы и приметный серый “Мустанг” выскакивает на газон, прокатывая Антона на капоте. Кирилл? Живой! Да, он. Выходит из машины. Весь в ссадинах, но идет на своих двоих. Идет ко мне с горящими глазами, не замечая вообще ничего вокруг. Касается щек, осматривает с головы до ног, будто я самая большая ценность на свете. — Девочка моя, прости, — шепчет он мне, а мне не за что его прощать. Я плачу. Потому что счастлива. Он – жив! Как так? А тормоза? — Сукин сын! Все не сдохнешь! — орет Антон, вставая с земли и кидаясь на Кирилла. Не успеваю вздрогнуть, как мой спаситель одним ударом ломает году нос, а затем добавляет по ребрам так, что в толпе визжат: — Охрана! Охрана! И бугаи рыпаются в сторону Кирилла. — Назад! — командует он, и все застывают. Даже не дышат, и тишину разбавляет лишь гул сирен полицейских машин. — Ты за все ответишь! — истерит несостоявшаяся свекровь, подбегая к побитому сыночку. — Нет, тетушка. Это вы ответите. И за махинации со счетами, и за смерть моих родителей. — Что? — охает она. — От Гоши вам привет, — передает Кирилл, берет меня за руку, и тепло его тела скользит невидимыми лентами в мое онемевшее сердце, вновь заставляя его биться и верить. — Пошли домой, — говорит он мне и уводит меня из этого ада. *** — Не плачь, — просит меня Кирилл, протягивая чашку ароматного горячего чая. Я сижу в его квартире, в его белой рубашке, как когда-то давно, и смотрю на его ссадины на его прекрасном, по-мужски красивом лице. На новые и на старые. — Лучше поколоти меня, — горько усмехается он.