Но, вместо того чтобы исчезнуть, мужчина уселся в плетеное кресло и, порывшись в кармане, достал сигареты в красно-белой пачке со знаменитым логотипом на черном фоне. Элиот обратил внимание, что он курил ту же марку сигарет, но это его не смутило: бренд с ковбоем был одним из самых популярных. – Заметь, – сказал мужчина, выпуская изо рта колечко дыма и кладя зажигалку перед собой, – я прекрасно понимаю, что ты мне не веришь. Но с годами меняешься, понимаешь, что все не так однозначно, и уверенность потихоньку испаряется… Я помню, кем был в молодости: человеком научного склада, признающим только разум. – А теперь? – Теперь я научился верить. Легкий ветерок овевал террасу. Стоял прекрасный сентябрьский вечер. Небо с рассыпанными по нему яркими звездами поражало удивительной прозрачностью. Большая полная луна была совсем близко и сияла голубоватым светом. Засмотревшись на нее, мужчина докурил и потушил сигарету в стоявшей перед ним пепельнице. – Может, пора тебе наконец признать, Элиот: я твой союзник. – Зануда вы, а не союзник. – Зануда, который все про тебя знает. Элиот вышел из себя: – Разумеется, вы все про меня знаете, потому что вы – это я. Это же бред! Что вы обо мне на самом деле знаете? Какие сигареты я курю и когда родился? И что дальше? Элиот поддался гневу, потому что его охватил страх. Он смутно чувствовал: соотношение сил изменилось, и догадывался, что незнакомец еще не предъявил козыри. Словно прочитав его мысли, тот ответил подчеркнуто серьезно: – Я знаю то, что ты никому и никогда не говорил – даже лучшему другу и любимой женщине. – Что, например? – Кое-что, чего тебе не хотелось бы слышать. – Давайте, выкладывайте, что у вас есть. Мне скрывать нечего. – Поспорим? – О чем вы хотите поговорить? Мужчина подумал минуту и предложил: – Хочешь, поговорим о твоем отце? Он почувствовал, что вопрос оскорбил его, как пощечина. – При чем здесь мой отец? – Твой отец был алкоголиком, хотя никогда это не признавал, ведь так? – Неправда! – Конечно, правда. В глазах окружающих он был респектабельным бизнесменом, любящим мужем и хорошим отцом. Но дома, с тобой и матерью, он был совсем другим, правда? – Вы ничего об этом не знаете. – Я знаю все. Постарев, он малость успокоился, но когда ты был маленький, он порой здорово тебя поколачивал, помнишь? Элиот словно онемел, а незнакомец продолжал: – Это случалось, когда он напивался. После нескольких стаканов он быстро приходил в бешенство, а раздавая тумаки, успокаивался… Элиот молча слушал и чувствовал себя как боксер, которого прижали к канатам. – Ты долго его терпел. Иногда даже провоцировал, помнишь? Потому что знал, если он отведет душу на тебе, то уже не будет кидаться на мать. Незнакомец помолчал несколько секунд и спросил: – Хочешь, чтобы я продолжал? – Идите к черту! Мужчина наклонился к молодому врачу и сказал ему на ухо, словно поверяя секрет: – Однажды, тебе тогда было десять, ты вернулся днем из школы и застал мать в ванной с перерезанными венами… истекающую кровью… – Ах ты, скотина! – взорвался Элиот и схватил его за лацкан пиджака. Но тот, не теряя хладнокровия, закончил рассказ: – Ты пришел как раз вовремя, чтобы успеть ее спасти. Ты вызвал «Скорую помощь», но мать уговорила тебя скрыть истинную причину, и ты послушался. Помог разбить стекло в душевой кабине, а она сказала врачам, что порезалась, поскользнувшись на мокром полу. Это стало вашей общей тайной. Никто так и не узнал правды. Сейчас мужчины сидели друг напротив друга, глаза в глаза. Элиот был поражен в самое сердце. Он не ожидал такого разоблачения семейных тайн. По крайней мере, не сегодня. И не так. Он похоронил эти воспоминания, почти вытеснил их из памяти, и все-таки они были живы. И причиняли боль. – Сначала ты подумал, что поступил правильно, но два года спустя мать выбросилась с двенадцатого этажа дома, где вы жили. Каждое слово этого типа било Элиота под дых. Впервые за многие годы ему хотелось плакать. Он чувствовал себя беззащитным, уничтоженным и очень уставшим. – С тех пор тебя преследует мысль, что на тебе тоже лежит ответственность за ее самоубийство, что все могло получиться иначе, если бы ты не скрыл правду. Потому что она могла получить психологическую помощь или пройти лечение в клинике. Мне продолжать? Элиот открыл рот, чтобы сказать «нет», но не смог произнести ни звука. Хотя собеседник был тоже взволнован, он продолжал погружаться в опасные воды воспоминаний. Последнее, что он сказал, добило Элиота окончательно: – Ты говоришь всем, кто готов тебя слушать, что не хочешь иметь детей, потому что современный мир слишком страшен, а в будущем нас ждет апокалипсис, но не это истинная причина, Элиот… Молодой врач нахмурился. Сейчас он и сам не знал, к чему клонит его собеседник. – Ты не хочешь иметь детей, потому что всегда думал, что родители тебя не любили. И теперь сам боишься, что не способен полюбить собственных детей. Как странно устроен человеческий разум, тебе не кажется? Элиот не отрицал. Вот ведь: достаточно трех минут, чтобы незнакомый человек разрушил все, в чем ты уверен, и заставил во всем сомневаться. Жалкая кучка секретов – вот кто мы. Сильный порыв ветра обрушился на террасу. Мужчина поднял воротник, подошел к Элиоту и положил ему руку на плечо, словно пытаясь ободрить. – Не трогайте меня! – попросил молодой врач и бросился к балкону. Ему не хватало воздуха, в голове все перемешалось. Однако он чувствовал, что самое важное от него ускользает: истинная причина этих откровений. – Предположим, все это – правда, – сказал Элиот, глядя в лицо своему таинственному гостю, – от меня-то чего вы ждете? Мужчина покачал головой: – Я ничего не жду от тебя, парень. Не хочу тебя разочаровывать, но я здесь не ради тебя. – Но тогда… – Я вернулся ради нее… Он снова достал бумажник, но на этот раз достал цветную поблекшую фотографию и протянул ее Элиоту. Это был снимок, сделанный в Центральном парке, на котором Илена с сияющим лицом и румяными от мороза щеками бросала снежок. Это было его любимое фото, сделанное прошлой зимой, которое он всегда носил с собой. – Где вы его достали? Только попробуйте подойти к Илене – я вам всю физиономию расквашу, да так, что… Мужчина поднялся, не дожидаясь окончания этого предостережения. Как будто прощаясь, он погладил щенка и сделал несколько шагов к окну. И тогда Элиот заметил, что незнакомца так же бьет дрожь, как накануне в аэропорту перед исчезновением. Но на этот раз он не даст ему так просто уйти! Элиот бросился за ним, но… слишком поздно. Тот уже вышел с террасы и закрыл за собой раздвижную дверь. – Открой эту чертову дверь! – кричал доктор, барабаня по стеклу, которое было покрыто флуоресцентным гелем и по вечерам отливало красивым зеленым светом. К несчастью, это изобретение архитектора превращало стекло в нечто вроде зеркала, только без амальгамы. Запертый на террасе, Элиот не видел, что происходит в комнате. – Откройте! – потребовал он снова. После недолгого молчания послышался голос: – Не забудь, что я сказал: я твой союзник, а не враг. Элиот не должен был отпускать этого типа. Теперь он хотел знать больше. Приняв мгновенное решение, хирург схватил стул из кованого железа и со всех сил швырнул в застекленный проем, который тут же взорвался множеством ярких брызг. Он бросился обратно в дом, спустился бегом по лестнице, пробежал все комнаты и даже вышел на улицу.