Элиот открыл дверь и вошёл в зал, покрытый сверкающим кафелем. Его ждал Линг, интерн, специализирующийся на срочных операциях. — Я хотел узнать ваше мнение по поводу одного случая из области педиатрии, доктор Купер, — сказал он и представил Элиота супругам Романо. Мистер Романо — невысокий брюнет, американец итальянского происхождения, всем своим видом внушающий симпатию. Мадам Романо — высокая блондинка нордического типа. Хороший союз противоположностей. Они пришли сюда из-за своей дочери, Анабель, которую несколько часов назад доставили в отделение доктора Купера. Ребенок лежал без сознания в одной из палат. — Мать девочки, вернувшись в полдень домой, увидела, что дочь лежит в постели. Она попыталась разбудить Анабель, но, к своему ужасу, поняла, что ребенок потерял сознание, — объяснил Линг. Элиот подошел к девочке, лежавшей в коме. Анабель было лет пятнадцать. В ней удивительным образом соединились черты родителей: светлая кожа матери и отцовское искреннее, располагающее к себе выражение лица. — В последнее время она жаловалась на головные боли и тошноту? — Нет, — ответила мать. — Принимает наркотики? — Нет конечно! — Может быть, ушибла голову или упала с кровати во сне? — Да нет же! Элиот внимательно посмотрел на девочку и почувствовал, что жизнь покидает ее тело и смерть притаилась в уголке комнаты, ожидая своего часа. Начало осмотра дало тем не менее хорошие результаты: Анабель дышала ровно, а ее сердце и легкие функционировали нормально. Однако дело пошло хуже, когда Элиот приступил к осмотру зрачков. Плавно поворачивая голову пациентки слева направо, доктор обнаружил, что зрачки ребенка остаются неподвижными. Он надавил на грудную кость, и мышцы девочки в зоне запястья сократились, что заставило Элиота нахмуриться. — Это не очень хороший знак, да, доктор? — спросил мистер Романо, внимательно наблюдавший за действиями врача. Элиот решил не опережать события. — Пока рано делать выводы. Подождем результатов обследования. Томограмма была готова несколькими минутами позже. Когда врач поднес снимок к свету, он уже догадывался, что увидит. — Отек в области мозжечка? — высказал предположение доктор Линг. — Точно, — подтвердил Элиот, грустно вздохнув. — Мозжечковый отек. — Ну как, доктор? — Мать Анабель, подавляя плач, бросилась к Элиоту. Он посмотрел на нее сочувственно. Ему очень хотелось сказать что-нибудь ободряющее, вроде: «Все хорошо, малышка вот-вот проснется». Но правда была другой. — Мне очень жаль, но у вашей дочери произошел инсульт. Состояние критическое. Наступила тишина. Казалось, она будет длиться вечно. Но вот родители осознали слова, сказанные доктором. Мать с трудом сдерживала рыдания, в то время как отец не желал сдаваться. — Но она же дышит! Она еще жива! — воскликнул мистер Романо. — Пока жива. Но отек будет увеличиваться, ограничивая возможности дыхательной системы, и тогда остановится сердце. — Но ее можно подключить к приборам искусственного дыхания! — Да, мадам, но это, к сожалению, ничего не изменит. Покачиваясь, отец подошел к дочери. — Как… как мог у нее случиться инсульт? Ей же еще только пятнадцать… — Это может случиться с кем угодно и когда угодно, — пояснил Элиот. Яркое солнце проникало через окно, заливая комнату дерзким светом, играя в волосах девочки. Казалось, Анабель всего лишь заснула, и не верилось, что она уже никогда не проснется. — И вы даже не попытаетесь сделать операцию? — удивилась мать, все еще не веря, что это конец. Муж подошел к ней и взял за руку. Элиот поймал ее взгляд и тихо сказал: — Больше ничего нельзя сделать. Мне очень жаль. Он хотел бы остаться с ними, взять на себя часть их непомерного горя, поддержать словами, но знал, что в такой ситуации слова не помогут. Подошла медсестра. На три часа дня у Купера была назначена операция, и он уже опаздывал. Элиот должен был спросить родителей, согласны ли они отдать органы девочки на пересадку. За этим последовал бы сюрреалистический разговор, в котором доктор убеждал бы супругов, что смерть их дочери может спасти жизнь другим детям. Да, Элиот должен был это сделать, но не смог, не решился. Он вышел из комнаты обессиленный и в то же время полный гнева. Перед тем как подняться в корпус, зашел в туалет, чтобы умыться холодной водой. «У меня никогда не будет детей, — поклялся он себе. — У меня никогда не будет детей, чтобы я не увидел, как они умирают». Если Илена не может этого понять, тем хуже… * * * Орландо, Флорида 1976 год На зоологический парк «Мир океана» опускался вечер. В то время как последние солнечные лучи причудливо рисовали тени кипарисов, немногочисленные посетители неспешно направлялись к выходу, довольные тем, что им показали дельфинов, огромных черепах и морских котиков. Илена наклонилась над бассейном с касатками, подзывая Аннушку, самую крупную из «китов-убийц», проживающих в дельфинарии. — Привет, красавица моя! Молодая женщина схватила касатку за плавник, чтобы заставить ее перевернуться на спину. — Не волнуйся, тебе не будет больно, — сказала она, перед тем как сделать укол. Ей нужно было взять у Аннушки кровь для анализа. Такая работа требует осторожности. Хотя касатки и считаются самыми умными из китообразных, они отличаются особой жестокостью. Несмотря на симпатичный и безобидный вид, Аннушка была монстром длиной шесть метров и весом четыре тонны и могла убить человека ударом хвоста или откусить руку или ногу острыми зубами, коих у нее насчитывалось пятьдесят! В обращении со своими питомцами Илена всегда старалась добиться добровольного согласия животного на необходимые ей действия, превращая лечение в игру. Обычно у нее не возникало проблем. Женщина обладала особым чутьем, которое никогда ее не подводило. — Ну, вот и все, — сказала она, вынимая иглу из тела животного. Чтобы вознаградить питомицу за терпение, она бросила ей замороженной рыбы и приласкала. Илене нравилась ее работа. Как ветеринар, она несла ответственность за физическое и психическое здоровье животных, живущих в дельфинарии. Следила за тем, чтобы регулярно меняли воду в бассейнах, контролировала процесс кормления и принимала участие в работе дрессировщиков. Чтобы женщина ее лет имела столько обязанностей — это редкость. Откровенно говоря, в свое время Илена ожесточенно билась за эту должность. Еще с раннего возраста ее начал интересовать морской мир, а в частности китообразные. После того как девушка получила диплом ветеринара, она специализировалась в области психологии морских животных. Но с такой профессией найти место трудно. Илена проявила упорство и оказалась права. Пять лет назад, в 1971 году, Уолт Дисней выбрал маленький город Орландо, чтобы возвести в нем Диснейленд — огромный парк аттракционов. Благодаря наплыву туристов Орландо быстро превратился в главный туристический центр Флориды. А через несколько лет здесь же построили самый крупный дельфинарий страны — «Мир океана». За год до официального открытия парка Илена попыталась получить место, которое было обещано более опытному ветеринару. Ее согласились взять на испытательный срок и через некоторое время окончательно утвердили на должность. В тот период преимущество Соединенных Штатов перед другими странами как раз и заключалось в том, что профессиональная компетенция начала играть более важную роль, чем возраст, пол и социальное положение. Илена любила свою работу. Правда, ее друзья из Гринписа выражали недовольство по поводу того, что животные в парке вынуждены жить в искусственных условиях, а не на свободе. Однако нельзя было отрицать, что «Мир океана» уделял должное внимание охране окружающей среды. Недавно, например, Илена добилась от своего руководства финансирования программы по защите ламантинов. Молодая женщина прошла из зоны бассейнов к административным зданиям. Наклеила ярлычок на баночку с пробой крови и поставила в лаборатории, чтобы позднее провести анализ. Перед тем как приняться за работу, она решила зайти в туалет, ополоснуть лицо холодной водой. Целый день она чувствовала себя разбитой. Когда женщина подняла голову, она увидела в зеркале над раковиной сбегающую по лицу слезинку. Она и не заметила, что плачет. — Ну и дура же я, — пробормотала она, вытирая покрасневшие глаза тыльной стороной руки. По правде говоря, Илена прекрасно знала причину своих слез: она никак не могла перестать думать о последнем разговоре с Элиотом, о его реакции на ее слова по поводу ребенка. Он всегда так реагировал на подобные разговоры, и Илена не понимала и не разделяла его, — как ей казалось, беспричинного — страха перед будущим. Тем не менее она ни на секунду не усомнилась в его любви. Их отношения всегда оставались пламенными и нежными, отчасти благодаря стремлению обоих приятно удивить друг друга… Но могла ли такая любовь противостоять времени? Ей шел тридцатый год, и она чувствовала себя в расцвете привлекательности: во Флориде она не была обделена мужским вниманием и прекрасно сознавала свою красоту. Но сколько это будет длиться? Постепенно молодость уходит. Илена начинала чувствовать, что ее тело уже не такое свежее и крепкое, как у встречающихся ей на пляже восемнадцатилетних девушек. Старость не пугала ее. Но представления о жизни менялись. Все вокруг говорили о свободной любви и о сексуальной революции, но эти перемены ее совсем не радовали. Илене хотелось, чтобы их с Элиотом отношения были крепкими и долгими. Ее никак не привлекала мысль о том, чтобы отпустить любимого мужчину поразвлечься с другими женщинами, дабы он мог опробовать все позы Камасутры. Илена выпила немного воды и вытерла глаза салфеткой. Может, она не достаточно сильно проявляла свои чувства по отношению к Элиоту? Скромная по натуре, она не была сильна в любовных речах. Но когда любишь, не обязательно об этом говорить. Такие вещи надо чувствовать. И вообще, если женщина говорит, что хочет от мужчины ребенка, разве могут быть сомнения в том, какие чувства она к нему питает.