Она хотела ребенка именно потому, что любила. Илена была не из тех женщин, которые желают родить любой ценой и от кого угодно с единственной целью стать матерью. Она хотела ребенка именно от Элиота. И это желание являлось логическим продолжением их любви. Только вот он, похоже, был иного мнения. И она никак не могла понять почему. Женщина думала, что внутренняя готовность к деторождению зависит от того, в какой семье воспитывался человек и каким был его жизненный путь. В Бразилии Илена росла в скромной, но любящей семье и точно знала, что быть матерью — это огромное счастье. Элиот же часто конфликтовал со своими родителями. Может, в этом и была причина его внутреннего сопротивления отцовству? Однако Илена никогда не сомневалась в его способности быть хорошим родителем. Несколько раз, приезжая в больницу, она видела, как Элиот работает. Он оказался не только талантливым хирургом, но и замечательным детским психологом, который прекрасно ладил с маленькими пациентами. В нем чувствовались уверенность и спокойствие — ни намека на незрелость или эгоистичность, свойственные многим мужчинам. Илена легко могла представить его в роли заботливого отца, который всегда прислушивается к мнению детей. Несколько раз она даже подумывала о том, чтобы перестать принимать противозачаточные таблетки, забеременеть и в итоге свалить все на случайность, но, поступив таким образом, она бы нарушила их взаимное доверие. Что же было не так? Илена хорошо знала своего возлюбленного: его решимость, ум, стремление помочь другим людям; его запах, вкус его кожи; расположение позвонков, ямочку, которая появлялась на щеке, когда он улыбался… Но не правда ли, в человеке, которого мы любим, всегда найдется нечто неизведанное, сокрытое от всех? Возможно, эта тайна и поддерживает в нас любовь… Как бы там ни было, в одном Илена была уверена на сто процентов: мужчина ее мечты и отец ее будущих детей — это он, и никто другой. И либо у них будет ребенок, либо она так никогда и не станет матерью. * * * Сан-Франциско 1976 год Элиот ехал домой на своем «жуке», пребывая в мрачном расположении духа. На этот раз никаких превышений скорости. Он боролся за жизнь и проиграл. Элиот не был Богом. Он был всего лишь ничтожным врачом. Ночь плавно опускалась на город. Фонари и фары машин переплетались в причудливом световом шоу. Уставший, раздраженный, Элиот прокручивал в голове события последних двух дней: размолвка с Иленой, странная встреча в аэропорту, Анабель, которую он не смог спасти. Почему у него то и дело возникает ощущение, что жизнь ускользает из рук, что он не властен над судьбой? Задумавшись, Элиот слишком поздно сбросил скорость на пересечении улиц Филмор и Юнион-стрит. Машину повело к тротуару, и доктор почувствовал, что машина ударилась обо что-то. Шина лопнула? Элиот выключил двигатель и вышел. Проверил шины и бампер. Ничего. Купер собрался ехать дальше, как вдруг услышал жалобный стон, раздававшийся с противоположного тротуара. Он посмотрел в ту сторону и увидел щенка, которого откинуло ударом на другую сторону дороги. «Этого еще не хватало…» — вздохнул Элиот. Он пересек дорогу. Перед ним на боку лежал палевый лабрадор, его правая передняя лапа была неестественно изогнута. — Ну, вставай. Давай, поднимайся, — сказал Элиот собаке, в надежде, что он не сильно ее задел. Но та никак не прореагировала на его слова. — Пошевеливайся, — вышел он из себя и дал лабрадору легкого пинка. Но животное только жалобно тявкнуло, и в этом звуке сквозила мучительная боль. Окровавленная лапа мешала собаке двинуться с места. Элиота это не слишком смягчило: он никогда не проявлял особой любви к животным. Он занимался людьми: мужчинами, женщинами, детьми, стариками — своими пациентами. Но животные… Элиот пожал плечами и повернулся спиной к лабрадору. Он не собирался больше терять время из-за этого пса. Доктор снова сел в машину и повернул ключ зажигания. Конечно же Илена на его месте не стала бы удирать, словно воровка, испугавшись того, что натворила. Она бы вылечила собаку, а потом разыскала хозяина. Илена… Доктор явственно услышал ее шепот, словно женщина сидела рядом с ним, на пассажирском сиденье: «Тот, кто не испытывает любви к животным, не любит и людей». «Глупости!» — подумал Элиот, встряхивая головой. Но, проехав двадцать метров, все же затормозил и нехотя вернулся к собаке. Даже на расстоянии четырех тысяч километров эта женщина могла делать с ним все, что угодно! — Не волнуйся, старина, — сказал доктор, устраивая щенка на заднем сиденье. — Мы тебя вылечим. * * * Наконец он добрался до приморского курортного комплекса. Архитектура домов, стоявших вдоль побережья, изобиловала элементами разных стилей и традиций. Здания, украшенные старинными башенками, соседствовали с современными резиденциями из стекла и стали, асимметрия которых явно была данью сегодняшней моде. Стояла ночь, и дул сильный ветер. На берегу моря странный человек, похожий на хиппи, запускал воздушного змея, украшенного огоньками. Врач припарковался у входа и осторожно вытащил собаку из машины. Со своей живой ношей он направился к симпатичному домику в средиземноморском стиле. Повернув ключ, Элиот вошел в дом, который купил на деньги, доставшиеся ему в наследство. Здание имело довольно оригинальный вид. Построенное пятьдесят лет назад, оно было полностью отреставрировано архитектором Джоном Лаутнером, специалистом в области футуристических строений, который черпал идеи из произведений научной фантастики. Элиот нажал на включатель, и дом залил синеватый свет, похожий на отражение волн. Затем доктор устроил лабрадора на диване, взял медицинский чемоданчик и осмотрел животное. Кроме открытой раны на лапе, он обнаружил у собаки несколько ушибов. Как ни странно, на ней не было ошейника, и она смотрела на Элиота очень недоверчиво. — Слушай, растакуэр,[10] я тебе не нравлюсь, и это, прошу заметить, взаимно. Но я тебе вообще-то нужен, и потому лучше сиди тихо, если хочешь, чтобы тебя вылечили… После этого доктор продезинфицировал рану и сделал перевязку. — Ну вот, сегодня переночуешь у меня в доме, а завтра чтоб духу твоего здесь не было, — посоветовал он собаке, отходя от дивана. Элиот пересек гостиную, библиотеку и оказался на кухне. Все три помещения выходили во внутренний сад, где гордо возвышался, освещаемый фонарями, желтый кедр, привезенный с Аляски. Элиот достал из холодильника начатую бутылку белого вина, налил себе бокал и поднялся наверх. На втором этаже, за двойными стеклами окон, крыша плавно переходила в террасу, так что создавалось впечатление, будто здесь построили мостик, ведущий в море. С бокалом в руке Элиот устроился в кресле из ивовых прутьев и подставил лицо ветру. Вдруг перед глазами у него промелькнуло лицо Анабель Романо. «Паршивый день», — подумал он, закрывая глаза. В эту минуту он даже не догадывался, что день еще не закончился и самое важное ждет его впереди… 4 И храни всегда свои сны… Никогда не знаешь, в какие дни они могут пригодиться. Карлос Руис Сафон Сан-Франциско Сентябрь 2006 года Элиоту 60 лет Ночь уже давно опустилась на город, когда Элиот приехал в приморский курортный комплекс. Припарковал машину на дорожке и вошел в симпатичный домик средиземноморского типа, в котором жил уже тридцать лет. Датчик движения тут же прореагировал на его появление, и зажегся внутренний свет: голубоватое сияние, из-за которого дом казался заполненным прозрачными волнами океана.