Бывшая теща вышла, а я взял наконец-то себя в руки и поднял букет, который успел положить на комод. – Привет. Это тебе, – протянул цветы Маше. Она поджала губы и нехотя, но все-таки взяла цветы и, пройдя чуть вперед, положила их обратно на комод. – Привет, – только и ответила. – Как ты себя чувствуешь? – спросил после минуты молчания. Маша старалась не смотреть на меня. И тогда я заметил, что она тоже волнуется. – Хорошо, – снова короткий ответ. – Я рад это слышать, – не могу долго держаться и снова опускаю свой взгляд на ее аккуратный животик. Так хочется подойти и протянуть руки, чтобы коснуться и почувствовать своего ребенка. Не могу прогнать эти мысли и оторвать глаза тоже не могу. В какой-то момент Маша обнимает себя, закрывая руками свой живот. Я сразу хмурюсь и поднимаю на нее взгляд. Вижу ее не самый дружелюбный настрой ко мне и впервые за все это время злюсь. Она подходит к дивану и садится, взяв в руки одну из маленьких подушек, которую кладет вроде бы себе на колено, но по итогу получается так, что мне теперь не виден ее животик. – Не надо, – тихо прошу, буравя эту чертову подушку. – Не надо что? – колким тоном отвечает. – Что бы ты сейчас ни сказала, ты права. Я знаю, что не заслуживаю тебя, и знаю, что ты не хочешь меня видеть, возможно, даже ненавидишь меня. Я все это знаю и принимаю. Но, Маша… я ведь тоже, как и ты, заслужил его! Она меняется в лице, черты сразу смягчаются. Опускает глаза и начинает нервно теребить длинные нити, что висят на всех сторонах подушки. Я медленно подхожу, забираю у нее эту подушку и бросаю ее чуть дальше от места, где сидит Маша. Она ничего не говорит, а после я опускаюсь и сажусь рядом с ней. Маша сидит прямо и даже не поворачивается ко мне. Часто дышит, выдавая свое небезразличие. Внутри я, конечно, ликую, но сильно не надеюсь ни на что. Поворачиваюсь к ней и внаглую, не спрашивая ее разрешения, кладу ладонь на округлившийся живот. Маша тут же громко срывает дыхание и замирает. – Руслан… – тихо выдыхает мое имя и шокированными глазами смотрит на меня. Она начинает делать редкие, но очень глубокие вдохи. Уверен, она почувствовала то же, что и я. Ребенок зашевелился сразу после моего прикосновения. Я не уверен, что это из-за моего прикосновения, но так надеюсь, что он почувствовал меня. Я улыбнулся своей мысли и поднял снова глаза на Машу. – И часто он так активничает? – спросил осипшим голосом. Блядь, я хоть и держался внешне спокойно перед ней, но внутри у меня была целая буря. Грудь распирало от милейших чувств к Маше, к ребенку. Хотелось просто выть оттого, что лишен всего этого. – Руслан… – она тоже, как и я минутами ранее, прочистила тихо горло и продолжила говорить: – На самом деле это не он. Я тут же улыбнулся, сразу понял, что она имеет в виду. – То есть хочешь сказать, что у нас будет дочка? – Нет. У нас будут близнецы – мальчики. Маша тут же покраснела, но не стала отводить глаза, видимо, хотела посмотреть на мою реакцию. Ну а я просто впал в ступор. Был шокирован и дико счастлив. – Мальчики? – Да, – ответила тут же без каких-либо сомнений. Я был так счастлив и окрылен, что, забыв обо всем, быстро потянулся к Маше и обнял крепко-крепко. Сжимал ее так, как раньше делал это, понимая, что, возможно, это в последний раз. – Спасибо, – прошептал, вдыхая жадно запах ее волос. Она не дала себя долго обнимать, как я и предполагал, и буквально спустя полминуты надавила мне на грудь своими маленькими ладошками. – Прости, я… просто очень счастлив. Отвернулся от нее и протер быстро лицо ладонями, чтобы собиравшиеся слезы не увидела Маша. Встал и прошел к окну, столько всего в голове сейчас было, что она просто не выдержала и начала болеть. Виски дико сдавливало, но я все равно был счастлив. Молчали оба, так бы и продолжили, если бы не мама Маши, которая пришла и позвала нас к столу. В целом сам ужин прошел тихо. Перекинулись вежливыми фразами с Ириной Алексеевной, и на этом все. Маша и слова не проронила, буравила меня взглядом периодически, как и я ее, в принципе. А по завершению вечера я попросил Ирину Алексеевну оставить нас с Машей наедине. Достал коробочку с браслетом и протянул ее Маше. – Это маленький подарок, – она тут же отрицательно замотала головой. – Не спеши отказываться, я его дарю тебе как матери моих детей. На большее не смею претендовать, да и ты не разрешишь. Поэтому прошу принять этот скромный подарок. Я знаю, что тебе он понравится. Она промолчала, и я принял это как знак согласия. Вытащил браслет и протянул, чтобы надеть на ее тонкие запястья. Она не сразу, но все же протянула правую руку. А после подняла ее и начала изучать второй рукой, зацепив пальцами кулон в виде крошечных ножек. Она впервые за весь вечер улыбнулась. – Спасибо, – ответила, немного смутившись. – Я рад, что тебе понравился подарок, – сказал серьезно. – Маша, я хочу приезжать к тебе, хочу видеть, как проходит твоя беременность. Прошу, не отталкивай меня, позволь быть рядом со своими детьми. Все будет так, как ты захочешь. Когда разрешишь, тогда и буду приезжать, когда скажешь, что на сегодня достаточно, буду уходить. Просто позволь, я иначе не смогу. Особенно сейчас, когда я знаю, что у нас их будет двое. Не лишай меня этого, – я просил так, как не просил никогда и никого в своей жизни. Если бы надо было, готов был даже на коленях просить. Но в очередной раз убедился, что я выбрал в свое время правильную женщину. – Хорошо, Руслан. Приезжай, когда тебе захочется, только… – Только что? – не веря своим ушам, перебил и тут же переспросил об условии, которое она хотела озвучить. – Только заранее предупреждай о своем приезде, – переборов себя, закончила свое предложение. – Хорошо, спасибо. Для меня сейчас это было безумной радостью. Сделал уже шаг в сторону выхода, но потом резко остановился. Обернулся, подойдя к ней близко, позволил себе наглость еще раз потрогать ее животик и, как дурак, до безумия счастливый дурак, обратился к своим мальчишкам, будто они могли меня услышать: – Я вас очень люблю, слышите? Папа вас уже очень сильно любит, – поднял глаза и обратился теперь напрямую к самой Маше: – И тебя люблю до безумия и до бесконечности. Всегда любил и буду любить, даже если ты разлюбила. Глава 39 Когда Руслан ушел, я долго не могла прийти в себя. Как бы ни старалась ненавидеть его и не признавать свои чувства к нему, все равно не получается. Меня всю внутри трясло от мощных и сильных чувств. Но как простить, как вновь принять его после случившегося? Эти вопросы я и раньше задавала себе, когда долгими ночами не могла заснуть и безумно скучала по нему. Ненавидела и ругала себя за эти мысли, но каждый раз продолжала думать о нем. Господи, я чуть не задохнулась от безумно трепетных чувств, когда он первый раз прикоснулся к моему животу, мурашки по всему телу разбежались, и перед глазами яркой вспышкой пронеслись самые яркие воспоминания: как мы познакомились, первый поцелуй, наша свадьба, первое признание в любви… Возможно, когда-нибудь моя злость и обида поутихнут, я смогу вновь довериться ему, но пока не готова пойти на этот шаг, боюсь, что снова поверю ему и в этот раз может пострадать моя мама. А этого я точно не перенесу. Его признание перед уходом пошатнуло мое решение минимизировать наши встречи. Разрешила ему приезжать, понимая, что для меня каждая встреча с ним будет пыткой, желанием обнять и прижаться к нему, но в то же время надевать маску холодной женщины и не позволять ни ему, ни себе сделать этого. Я чувствовала, как он жадно вдыхает мой запах, видела, как он смотрит на меня, его даже мой живот не смущает, он хочет меня так же, как и раньше. Один только бог знает, чего мне стоило не наброситься самой на него. Я, во-первых, соскучилась, а во-вторых, гормоны во время беременности шалили, и мне до безумия не хватало его прикосновений и ласк. Первые два раза, когда он приезжал после того, как я разрешила, прошли довольно быстро. Было неловко находиться одним в доме и не знать, о чем разговаривать, а после Руслан предложил встретиться в следующий раз в другом месте. Я согласилась, это лучше, чем оставаться с ним наедине в закрытом помещении и сгорать от стыда от своих мыслей, как было бы хорошо, если бы он меня поцеловал. Мама, словно нарочно, тоже подталкивала меня к Руслану. Приводила всякие доводы, почему я должна простить его. Даже было такое, что она не постеснялась озвучить тему о том, о чем мы с Русланом пытаемся не думать. Сказала, что будет достаточно хот один раз переспать, чтобы решились все наши проблемы. Вот тогда я реально была готова провалиться сквозь землю. Руслан периодически, когда не мог приехать, звонил, мы начали с ним нормально общаться, не касались тем, которые могли испортить нам настроение. Он даже проявил инициативу и настоял на том, что хочет в следующий раз пойти со мной на плановый осмотр к врачу. Было очень неловко показаться перед ним без одежды, я покосилась на него, когда пришло время поднять платье до груди, чтобы мне смогли сделать УЗИ, но он даже и не думал выйти. – Руслан . . . – Все нормально, я буду смотреть только на твой живот, не волнуйся, – он поднял руки, мол, на большее не претендую. Осмотр прошел хорошо, и Руслан сдержал свое слово, не позволил себе никаких лишних взглядов и намеков на большее. Хоть мы стали общаться в последнее время очень даже дружелюбно и он делал все, чтобы мне было комфортно при наших встречах, в этот раз я немного расстроилась. Я не понимала, что происходит, он не смотрел на меня так, как раньше, когда увидел меня почти голой в кабинете врача. Это могло означать лишь только то, что я стала некрасивой и теперь он меня не воспринимает как женщину. Находясь в этих мыслях, не смогла долго держать свои чувства под контролем и расплакалась прямо в его машине по пути домой. – Маша? Что случилось? – Руслан быстро отреагировал и съехал на обочину, включив аварийку. – Где болит? Черт, все же было хорошо еще минуту назад! – он стал обеспокоенно рассматривать всю меня и терпеливо ждал моего ответа. – Нигде не болит, – обиженно ответила и отвернулась к окну. – Тогда почему ты плачешь? – не переставал задавать правильные вопросы, на которые теперь мне придется отвечать. Я молчала, а он так же терпеливо ждал. – Если ты мне сейчас не ответишь нормально, то я разворачиваюсь и везу тебя обратно в больницу. Попрошу, чтобы тебя положили, и будешь лежать там до самих родов, и я сейчас не шучу! Я испугалась и резко повернулась к нему. Зная его, он точно это сделает. – Не надо меня в больницу, – пробубнила себе под нос, опустив голову. – Это просто гормоны, у меня часто меняется настроение в последнее время, это… это нормально. Поехали, пожалуйста, домой. Он прищурил глаза, явно не поверив мне. – Даже если это так, то я хочу знать причину того, что тебя расстроило! – продолжал давить на меня, и я снова отвернулась к окну, потому что эти гребаные слезы наворачиваются на глаза, а я не хочу, чтобы он их видел. – Маш, я жду! – Я теперь некрасивая? – тихо озвучила свой страх. – Что? – непонимающе переспросил он. – Я стала толстой и некрасивой! Можешь не притворяться больше, я теперь знаю это наверняка. Я видела, как ты на меня безразлично смотрел. Не трудно сложить два плюс два, чтобы понять, что я теперь некрасивая, – переборов свой страх и стыд, откровенно ответила ему, глядя в глаза. – Ты сейчас это серьезно или твои гормоны снова шалят? – немного не веря моим словам, решил уточнить мой бывший муж. – Серьезнее некуда, ты всегда смотрел на меня с обожанием, даже в самые сложные дни, когда мы были не вместе. А там, в кабинете УЗИ, ты впервые не посмотрел на меня как на женщину, потому что я теперь некрасивая. Думаешь, я не поняла, не догадалась? – с обвинениями в сердцах высказала на одном дыхании свою проблему. – Маш, – он усмехнулся устало, а потом, сделав глубокий вдох, продолжил спокойно говорить: – Может быть, причина моего поведения совсем не в этом все же? М? Может быть, я просто стараюсь не напугать тебя, не оттолкнуть? Я отвернулась от него. Он прав, и мне нечего ему ответить, но сердце предательски тянется к нему. Хочу, чтобы он, как и раньше, меня обнял, хочу, чтобы поцеловал.