Я откинула столик и взяла у Никки блестящую гелевую ручку, дрожа от нетерпения. Мне хотелось оставить все плохое позади, и такое задание было как нельзя кстати. Я сильно напилась — пришлось даже закрыть один глаз, чтобы сфокусироваться на странице. Накорябав сверху «ПОЧЕМУ Я НЕНАВИЖУ КОННОРА О’РАЙЛИ» и подчеркнув название, я сказала: — Мне понадобится больше бумаги. Никки засмеялась. Вся злость выливалась из меня в этот список. Я перечислила все, от его привычки слюнявить палец для переворачивания страниц в книгах (фу, как противно) до глупого рыбьего выражения лица, с которым он решал уравнения. Как только я закончила, Никки взяла у меня список и стала его читать. — Он цитирует спортсменов? — Она поджала губы. — Боже, может, он еще и играет в эту глупую футбольную игру на телефоне, где нужно создавать собственные команды? Я хрюкнула от смеха, представив Коннора, ежеминутно проверяющего телефон, чтобы узнать, как дела у его команд, и обсуждает это с другими ребятами. Водка попала мне в нос и я не могла вдохнуть, пока Никки не похлопала меня по спине. — Ты права, он тот еще засранец. — У меня появилось ощущение, будто с плеч упал груз последней пары недель. Коннор не стоил моих слез. — Этот парень заслуживает смертной казни за его плохой вкус, — заявила Никки, рассмешив меня. Она указала пальцем на мой список, чтобы я добавила это. Я нацарапала: «И ПОЧЕМУ ОН ЗАСЛУЖИВАЕТ СМЕРТИ» под основным заголовком. Затем остановилась — мама всегда говорила, что мстительность до добра не доведет. Я уже хотела зачеркнуть написанное, но Никки выдернула лист у меня из рук. Она сложила наши списки вместе и засунула их себе в сумку, прикрыв сверху руками, будто их не существует. — Дорогая, мир будет лучше без Коннора и моей мамы. Теперь списка нет, ты можешь забыть о нем и прекратить злиться на него. — Не позволю ему испортить мне путешествие, — сказала я низким торжественным голосом, будто давая себе обещание. Он и так испортил мне лето. Нельзя разрешать ему и дальше это делать. — Ты хочешь, чтобы он исчез? — Голос у Никки стал очень тихим, и мне пришлось наклониться ближе, чтобы услышать ее. — У меня есть идеальное решение проблемы. — Какой проблемы? — Нашей. — Ее глаза блестели, как осколки разбитого стекла. — Я убиваю твоего бывшего. Ты убиваешь мою маму. Все счастливы. Я подскочила от удивления и нервно посмотрела на нее. В ее глазах заплясали огоньки. Затем она начала хихикать, и я присоединилась к ней, облегченно смеясь. — И мы обе получим по двадцать лет в тюрьме, — сообщила я, — спасибо, обойдусь. Я смотрела кучу документальных фильмов о тюрьме, так что знаю, я и недели там не протяну. Оранжевая униформа мне совсем не к лицу, к тому же у меня нет ни грамма сноровки. — Но это же идеальное убийство! — Ей с трудом удалось унять смех и подмигнуть мне. — Ведь тебя с моей мамой ничего не связывает. Зачем тебе ее убивать? Нет мотива — нет повода для полиции тебя в чем-то подозревать. Большинство убийств совершаются теми, кого жертва хорошо знает. Например, — она кивнула в мою сторону, — бывшая девушка, — затем указала на себя, — или дочь, презирающая отстойного родителя. Из-за водки я соображала очень медленно, мысли путались. Но я все же поняла ее план. — Мы с тобой и правда незнакомцы, так что если убьем друг за друга, то нас никогда не поймают. Это на самом деле идеальное убийство. Ты — гений. Никки картинно раскланялась и едва не упала с кресла, но я вовремя поймала ее за футболку и посадила обратно. Подняв бутылку для тоста, я поразилась, как мало осталось водки. Во рту жгло и чувствовался кислый привкус; я решила не пить больше — не хотелось, чтобы меня стошнило. — Идея классная, но я не могу никого убить, — призналась я, протягивая ей бутылку. Она отмахнулась. — Пару часов назад ты не думала, что можешь украсть. Ты себя просто недооцениваешь. Я качнулась в кресле, думая над сказанным: скорее, моей самой большой проблемой были не Коннор и не моя мама, а я сама. Я убегала от всего страшного, волновалась о мнении других, старалась быть такой, какой они хотят меня видеть. Я никогда не пыталась справиться с трудностями, а потом расстраивалась, что ничего не получается. И завидовала окружающим. Ведь я бы и в путешествие не поехала, если бы не Коннор. Эмили постоянно уговаривала меня попробовать что-то новенькое. Она хотела, чтобы я поехала с ней в лагерь, но меня напугала идея присматривать за детьми. А ей это нравилось. Если бы я поехала с ней, то ничего этого не случилось бы. Мы втюрились бы в симпатичных воспитателей и объедались бы зефирками и хот-догами. Никки смотрела в экран на спинке переднего кресла, где шла старая серия «Теории Большого взрыва». Затем она повернулась ко мне: — Я пойду за водой. Тебе принести? Я кивнула. Вода и обезболивающее мне сейчас не помешали бы. Никки встала и направилась в хвост самолета, скрывшись за занавеской с грацией и быстротой фокусника. Я вытянула ноги на освободившееся сиденье. На экране Шелдон продолжал что-то говорить, но у меня слипались глаза. Эта поездка и правда может пойти мне на пользу. Я вдруг почувствовала прилив сил: новое место, новая я. Четыре Шестнадцатое августа Осталось 15 дней — Пожалуйста, пристегните ремни, уберите столики и приведите спинки кресел в вертикальное положение. Мы скоро приземлимся. Я распахнула глаза и тут же зажмурилась — от яркого солнца из окна в голове разлились волны боли. Уже знакомая стюардесса подошла ко мне, еще раз повторив что-то о приземлении. Ее красная помада расплылась по морщинкам, напоминая щупальца. Кивнув ей и протерев руками глаза, я села на сиденье и выпрямилась. Никки не было, места рядом снова пустовали. Я даже не заметила, когда она перешла обратно на свое место. Я открыла рот и поморщилась — язык меня не слушался. Я, должно быть, заснула. Или попросту отрубилась. Никогда больше не буду пить водку. Мне стоило быть умнее, ведь я не создана для пьянок. В животе урчало. Воздух казался сухим. Вдобавок меня мучила жажда. Еще мне хотелось найти Никки и обменяться номерами. Когда мама говорила, что вселенная дает тебе все нужное, я только отмахивалась; в этот раз она была права. Из-за Никки я начала по-другому смотреть на мир, перестала жалеть себя. Написав тот список про Коннора, я избавилась от всех ядовитых эмоций внутри. Теперь я действительно радовалась этой поездке. Стоит написать Эмили длинное письмо о том, что она оказалась права и мне удалось начать «жизнь после Коннора»; в следующем году я даже позволю ей уговорить меня вступить в какой-нибудь клуб или поехать кататься с классом на лыжах, даже несмотря на то, что я не умею этого делать. Научусь или по крайней мере попытаюсь. Я ногой нащупала свои кеды под сиденьем и напялила их. Затем встала, потянулась, чувствуя себя необычайно легко, и посмотрела вперед на головы остальных пассажиров. — Вернитесь на сиденье, — скомандовал стюард поблизости. — Мне нужна вода, — прохрипела я, — и моя подруга… — Вам нужно вернуться на сиденье, — повторил стюард тоном, говорящим, что он не побоится применить насилие, если кто-то его ослушается. Я плюхнулась обратно в кресло и пристегнулась. Краем глаза я заметила что-то темное и повернулась к окну. Мы оказались гораздо ближе к земле, чем я думала. Через пару минут колеса со скрежетом коснулись асфальта. На секунду мне показалось, что мы разгоняемся и вот-вот соскочим с трассы, но самолет начал тормозить. — Дамы и господа, добро пожаловать в аэропорт Хитроу. Местное время — 10:08, температура — 15 градусов тепла. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах с пристегнутыми ремнями безопасности, пока не погаснет табло… Из динамиков продолжали говорить, но я не слушала — только смотрела в окно. Интересно, будет ли все выглядеть иначе… по-иностранному? Раньше я никогда не была на других материках и не знала, чего ожидать. Пока в окне виднелись только самолеты, разъезжающиеся по трассам для взлета, и снующие туда-сюда машины с багажом. Все выглядело, как в любом другом аэропорте. Но это был Лондон. Мое сердце пропустило удар от волнения. Как только самолет остановился, все пассажиры подскочили, хватая свой багаж с полок и заполоняя проходы. Когда все наконец вышли, я заспешила по коридору к таможне. Мне хотелось поскорее найти Никки. По пути я обогнала Коннора и остальных из нашей группы. — Что за спешка, выпивка закончилась? — крикнул мне вслед Коннор, рассмешив остальных. Я не обратила на него внимания. Обгоняя людей, которые останавливались посередине пути, уткнувшись в мобильный, и уворачиваясь от чемоданов на колесиках, я высматривала Никки, но так и не смогла найти. Я потеряла ее. Таможенный зал был заполонен. Несмотря на оглушающую смесь звуков из разных языков, все стояли аккуратными рядами, ожидая своей очереди. Я почесала шею и поняла, что мне нужен душ. Я пинала сумку перед собой, медленно двигаясь в очереди. Нас должны были встретить у входа, чтобы отвезти в общежитие — не хоромы, зато там можно поспать. Я надеялась, что они не устроят нам никакого праздника по приезду. Хотелось только принять душ и плюхнуться на кровать. Внезапно я заметила Никки в одной из соседних очередей. Она помахала мне рукой, и я пошла было к ней, как вдруг дорогу мне преградила охрана. — Пожалуйста, оставайтесь в своей очереди. — Но там моя подруга… — Та очередь предназначена для граждан Великобритании, — последовал монотонный ответ. — Мне просто нужно спросить у нее номер телефона. — Только граждане Великобритании. Вы сможете поговорить с подругой после проверки. Я вернулась обратно в очередь, гадая, как жестами объяснить Никки, чтобы ждала меня на выходе. Но вселенная развела нас в очередной раз — она уже стояла у окошка и протягивала свой паспорт. А я не знала ни ее фамилии, ни контактов. Может, все к лучшему? У нас было мало общего. К тому же мне становилось неловко от одной мысли, что мы украли водку и пили ее всю ночь. Это ведь совсем не похоже на меня. И все же хорошо, что я встретила ее — хоть мы и не узнали друг друга как следует, она помогла мне кое-что понять. Я отправилась в эту поездку, потому что чувствовала стыд — не хотелось снова разочаровывать маму; теперь же все зависит от меня самой, и я не потрачу свое путешествие зря. Пять