Мой пылающий взгляд устремлен на ее соблазнительную попку и длинные стройные ноги, когда она убегает в спальню. Я следую за ней, и моя кровь кипит от желания. Пришло время заявить права на эту свежую киску моим сырым членом. Теперь ничто не может помешать мне оплодотворить эту прекрасную девушку. И как только я это сделаю, она будет связана со мной навсегда. Она не сможет покинуть остров и вернуться в Америку, если ее живот округлится от моего ребенка. В нем будет самоанская кровь — моя кровь — и он поможет удержать ее здесь, на острове, рядом со мной, где ей самое место. Мой член пульсирует при одной мысли об этом. Она забирается на кровать и садится там, наблюдая за мной с нервным выражением лица, но в ее голубых глазах читается возбуждение. Я снимаю с себя одежду и подхожу к ней. Ее глаза расширяются, когда она обводит взглядом мой огромный торс. Я знаю, что я большой и мог бы напугать кого угодно, не говоря уже о такой крошечной девочке, как Зоуи, но она кажется скорее взволнованной, чем запуганной. Она начинает дышать немного тяжелее с каждым дюймом, когда ее взгляд скользит по моим татуировкам. — Тебе нравятся мои чернила? Кивая, она не сводит с них глаз. — Что они означают? Я указываю на черные линии пакати вдоль моей руки. — Это символизирует мой дух воина. Мое мужество и силу. Она сглатывает, когда я указываю на линии Аху Ага Матаора у себя на груди. — Изобилие атлетизма. За высокие достижения в регби. И эти строки здесь символизируют мою мужественность. — У тебя их много, — говорит она, сглатывая. Я расстегиваю брюки и спускаю их. — Да. — Ее широко раскрытые глаза опускаются на мой пульсирующий член, который скрыт за боксерскими трусами. На кончике мокрое пятно от вытекшей предварительной спермы. Она вытекает с тех пор, как я впервые увидел ее. Она выглядит такой маленькой и уязвимой, когда сидит на кровати. Мое тело напрягается, когда я смотрю на нее. Я готов наброситься, но сдерживаюсь. Я ждал этого момента с момента полового созревания. Я мог бы переспать с сотнями девушек за свою жизнь, возможно, даже с тысячами, но я этого не сделал. Я берег себя для нее. И она сохранила себя для меня. Вот почему я знаю, что мы действительно принадлежим друг другу. Вот почему я знаю, что это правильно. Я просовываю руки в боксерские трусы и стягиваю их вниз по своим мускулистым ногам. Мой член выскакивает и шлепает по нижней части моего пресса, оставляя липкое пятно спермы на моем пупке. Зоуи тянется к нему жадными руками, но я отступаю. — Сначала сними рубашку. Я хочу видеть твои большие сиськи, пока ты отсасываешь мне своими сладкими губками. Она снимает рубашку, пока я глажу себя и наблюдаю. Ее черные волосы в беспорядке ниспадают вокруг нее, но это делает ее еще сексуальнее. Эта девушка — совершенство в человеческом обличье. Я не могу поверить, что она у меня будет. Я издаю низкий стон, когда она протягивает руку за спину, расстегивает лифчик и стаскивает его. Ее розовые соски такие же твердые, как мой член. — Хорошо. А теперь приоткрой свои хорошенькие губки пошире. Она поднимает подбородок, когда я подхожу, и открывает рот настолько, насколько это возможно. — Черт, — рычу я, проводя влажным кончиком своего члена по ее губам. Она тянется вверх, кладет мою руку на мой ствол и вводит мой член в свой горячий влажный рот. Для девственницы у нее все чертовски хорошо получается. Для порнозвезды у нее все чертовски хорошо получается. Это невероятно. Ее горячий язычок скользит вверх по нижней части моего члена, пока она крепко сжимает основание. Вытекает несколько капель предварительной спермы, но она слизывает их все с таким рвением, что заводит меня еще больше. — Твой рот такой чертовски приятный. Слижи эту сперму сверху. Ее язык скользит обратно к кончику, и она жадно зачерпывает все до последней сливочной капли из крошечной щелочки на моей головке, постанывая и покачивая бедрами, пока делает это. — Тебе нравится сосать большой член твоего мужчины? Она отвечает, но мой член у нее во рту, и звук выходит приглушенный. — Это делает твою киску влажной? — Да, — выдыхает она, дроча мне. — Мне нужно это видеть. Она не хочет отпускать мой член, поэтому мне приходится снять ее с себя и прижать обратно к кровати. Ее влажный рот открыт, и она извивается подо мной, когда я смотрю вниз на ее влагалище. Ее штаны для йоги промокли насквозь в промежности. Я хватаю их и стаскиваю. Я поворачиваю ее и стаскиваю одежду, пока она хнычет и задыхается под моей сильной хваткой. Я должен быть осторожен с ней, когда я так возбужден. Иногда я забываю о своей собственной силе и не хочу причинять ей боль в своем пылу. Она сильно стонет, когда я снимаю с ее влагалища мокрые трусики и бросаю их на пол позади себя. Оно такое красивое и маленькое. Оно нетронутое, внутри спрятана сладкая вишенка. У меня текут слюнки от осознания того, что я первый, кто это видит, я первый, кто прикасается к этому, и я чертовски уверен, что буду первым, кто это трахнет. Но сначала я хочу попробовать. Я падаю на колени, и у меня начинает кружиться голова, когда я вдыхаю ее восхитительный аромат. Я чувствовал этот запах весь день. Я буду вдыхать этот запах весь день. С этого момента соки из ее киски будут на моих пальцах, подбородке и члене каждый божий день. Я хочу ходить вокруг, вдыхая аромат ее влагалища с каждым вздохом. Все ее тело дрожит, когда я наклоняюсь между ее раздвинутых ног. Ее розовые губы покрыты кремом, и я провожу по ним языком, впитывая его. — О, Акеа, — стонет она, выгибая спину, когда запускает руку в мои волосы. Мне нравится, как она наполовину стонет, наполовину произносит мое имя. Это вызывает вытекание свежей струи предварительной спермы из моего члена. Мои яйца болят, они такие чертовски полные. Я просто хочу опорожнить их в эту маленькую спелую киску, пока она выкрикивает мое имя. Мне нравятся тихие звуки, которые она издает, когда начинает тереться своей киской о мой рот и двигать бедрами в ритме моего языка. Ее рука сжимается в кулак, держась за мои короткие волосы, пока я пожираю ее. Ее тело начинает дергаться и биться в конвульсиях вокруг меня, и я лижу ее еще сильнее, быстрее, пока она не кончает. Ее подбородок прижат к груди, а лицо перекосилось, когда оргазм разразился внутри ее совершенного тела. — Черт! — кричит она, запрокидывая голову и падая на кровать. Ее спина выгибается в другую сторону, пока я продолжаю слизывать каждую сладкую теплую капельку меда, которая вытекает из ее сжимающегося влагалища. — О, черт возьми, черт возьми, черт возьми, — выдыхает она, сжимая свои сиськи и извиваясь всем телом. Ее ноги дрожат, когда спорадические спазмы сотрясают ее. Ее киска на ощупь такая чертовски тугая. Пришло время заявить о своих правах. Я поворачиваю ее на кровати так, как хочу — лежа на боку, со сведенными ногами. Она все еще тяжело дышит с закрытыми глазами, не понимая, что, черт возьми, на нее только что обрушилось. Мой член напрягается в моей руке, когда я придвигаю его ближе к ее теплу. Мы оба ждали этого момента всю нашу жизнь, и теперь он настал. Она задыхается, когда я прижимаю свою набухшую головку к ее тугому отверстию. Оно такое теплое. Оно такое чертовски тугое. Я не могу дышать. Эта киска заставляет дрожать все мое тело. Я просовываю кончик между ее губами, а она хватает меня за бедро и впивается ногтями. — Ты молодец, шушукинс. Просто держи эту киску красивой и расслабленной для моего большого члена. — Он такой толстый, — стонет она, морщась от боли. — Я знаю, детка, — говорю я, медленно проникая немного глубже. Она такая влажная, но эта девственная пизда такая тугая, насколько это возможно. — Я не знаю, как я так долго ждал, чтобы сделать тебя своей. Эта сочная киска превратила меня в безумца. Это все, о чем я могу думать. Я стону, наблюдая, как он скользит внутрь. Теплые струи соков продолжают изливаться, когда я толкаюсь дальше. — Я трахаю тебя обнаженным, — говорю я с ухмылкой. — Грубо и грязно. Ты знаешь, что это значит… Ее хватка на моей ноге усиливается, но она больше не впивается ногтями в мою плоть, она притягивает меня еще сильнее. — Ты оплодотворишь меня… — Верно. — Моя грудь наполняется гордостью и предвкушением. — В этом молодом спелом чреве будет расти самоанская кровь. Тогда ты будешь моей. Она издает глубокий стон, когда я подхожу к ее вишенке. Сильным толчком бедер я прорываюсь сквозь нее и проскальзываю внутрь до конца. Ее влагалище сжимает меня невероятно сильно, и я чуть не теряю сознание от удовольствия. Жар ее незащищенной девственной киски угрожает растопить меня. Это поглотит меня целиком. Я медленно начинаю покачивать бедрами, пока ее тихие всхлипы не превращаются в тихие стоны. Ее киска привыкает к моему большому самоанскому размеру, и пока мой большой член растягивает ее, я играю с ее великолепными сиськами. Я никогда не устану от тела этой девушки. Это страна чудес. Это рай. Как только ее киска начинает немного ослаблять мертвую хватку на моем члене, я медленно вытаскиваю его обратно, а затем снова ввожу. Она лежит на боку, поджав ноги, и смотрит на меня глазами, полными вожделения. Моя рука на ее заднице, а другая на ее сиськах, когда я набираю темп, толкаясь сильнее и быстрее и показывая ей, на что способен ее мужчина. Моя рука скользит вниз к ее животу, и я думаю о том, что она беременна моим ребенком. Это почти заставляет меня кончить немедленно, но я сдерживаюсь, не желая пока выдавать свой заряд. Я хочу наслаждаться этим и растягивать как можно дольше. — Поцелуй меня, — стонет она, когда я вхожу в нее мощными толчками. Я хватаю ее за лодыжку и переворачиваю, пока она не оказывается на спине, а ее ноги не раздвигаются. Я остаюсь внутри нее, продолжая толкаться, когда опускаюсь в миссионерскую позу. Она поднимается, когда я спускаюсь, и наши губы соприкасаются в грубом страстном поцелуе. Я засовываю свой язык глубоко в ее рот, когда она стонет и приподнимает бедра, чтобы я мог войти еще глубже. Ее стоны переходят в негромкие вскрики, и она отрывает свой рот от моего, когда накатывает очередной оргазм. Все ее тело дрожит подо мной, и я вздрагиваю, когда ее киска сжимается вокруг моего члена так чертовски крепко, что я не могу дышать. Вытекает еще одна струя теплого сока и покрывает мои покачивающиеся яйца. Ощущение ее плотного тепла на мне вот так запускает что-то, и я, кажется, срываюсь. Острая потребность развести ее с ревом вырывается на поверхность. Я сжимаю ее дрожащее тело в своих больших руках и трахаю ее так сильно, как только могу. От моего самоконтроля не осталось и следа. Это первобытный трах. Грубый и ожесточенный.