ГЛАВА ВТОРАЯ Зоуи Я вздыхаю с облегчением, когда он тянет меня мимо душа, но затем снова сглатываю, когда он открывает дверь в сауну. — Вон. Это всего лишь одно слово. Сказано спокойно. Негромко. Но трое огромных мужчин внутри все равно выбегают наружу, как будто на них кричит медведь гризли. Нет никаких сомнений в том, что Акеа — абсолютный альфа в команде. Кажется, все знают это до глубины души. — Сюда. Он затаскивает меня в сауну и отпускает, только когда я сажусь на деревянную скамейку. Здесь жарко. Невыносимо жарко. Воздух густой и влажный, и пар, поднимающийся от горящих углей, делает мою накрахмаленную рубашку влажной. Я вся покрываюсь потом и начинаю дышать немного тяжелее, когда моя одежда начинает прилипать к телу. Акеа еще не сел. Он у двери, пытается что-то придумать. Я слишком занята, любуясь его мощными мышцами спины, которые все напряжены и туго натянуты, вместо того, чтобы видеть, что он делает. Его сексуальные полинезийские татуировки продолжаются на его круглых плечах и покрывают половину спины. Я смотрю на замысловатые черные узоры и тонкие линии, и у меня текут слюнки, когда я слышу громкий треск. Какого черта?!? Он вцепился руками в скамейку и отрывает деревянную доску. Когда она ломается пополам, он просовывает сломанный кусок дерева через ручку, чтобы никто не смог войти… и никто не смог выйти. Я с трудом сглатываю, глядя на осколки, торчащие из сломанного бока. Он только что сломал это голыми руками. Я боюсь думать о том, насколько силен этот человек. Он проверяет дверь, и она не поддается. Удовлетворенный, он садится на скамейку передо мной и откидывается назад. Полотенце распахивается. Опасно открыт. Он останавливается в таком положении, что я могу видеть его большие мускулистые бедра, но не более того. Мой взгляд медленно возвращается к его огромному телу. Его тело похоже на татуированную фигурку настоящего мужчины. Этого не может быть на самом деле. Я не сдвинулась ни на дюйм с тех пор, как он сел. Я как испуганный маленький кролик, надеющийся, что большой злой волк ее не видит. Он смотрит на мою уже влажную одежду страстным взглядом. Здесь и так душно, и его возбужденный вид делу не способствует. — Устраивайся так удобно, как тебе хочется. Капля пота стекает с моей шеи и скользит между грудей. Его челюсть дергается, когда он это видит. — Мне и так вполне комфортно, — лгу я. Мои волосы потеряли всякий прежний объем и прилипли к потным вискам. Моя блузка прилипла к горячей липкой коже. Он смотрит на нее так, словно собирается сорвать ее, как сорвал дерево со скамейки. — Я слышала, ты не любишь давать интервью. — Я не знаю. Мы долго смотрим друг на друга сквозь тяжелый туманный воздух. Внутренняя часть сауны заряжается и шипит, когда горящие угли выделяют больше пара. — Хорошо, — шепчу я себе под нос, когда опускаю взгляд в свой блокнот. Бумага становится все более влажной от жары. — Ммм, как зовут твою собаку? — Нет. Вот как это будет работать. Мой взгляд устремляется к нему, когда он наклоняется вперед. Боже, это полотенце висит на волоске. Я вижу всю его ногу. — Сначала я задам тебе вопрос. Потом ты сможешь задать его мне. — Обычно интервью проходят не так. — Так, когда я их делаю. Я не могу отвести от него глаз. Каждое низкое рокочущее слово, слетающее с его губ, отдается дрожью во мне и проникает прямо в мою пульсирующую киску. Мое тело изнемогает, а щеки горят так же горячо, как угли. Я едва могу дышать здесь, но я не уверена, из-за горячего душного воздуха или из-за его горячего, знойного взгляда. — Хорошо… Что ты хочешь знать? — Как тебя зовут? — Зоуи Эллис. — Зоуи Эллис, — повторяет он и облизывает губы, как будто смакует первый глоток хорошего вина. Он шепчет это снова, и его суровое лицо смягчается. Я пытаюсь напрячь свой затуманенный мозг в поисках вопроса, связанного с регби, но все выходит грязно. Наконец-то я кое-что поняла. — Как давно ты играешь в регби? — Всю мою жизнь. Как выглядит твоя киска? — Что… У меня отвисает челюсть, когда я смотрю на него широко раскрытыми глазами. Он не извиняется за свои грубые слова. Он просто смотрит, ожидая моего ответа. Он только что это сказал? — Эта сладкая пизда у тебя между ног. На что она похожа? Я думаю, что так оно и было! — Я… Я… не… знаю, как на это ответить. — Тогда тебе лучше показать мне. Он наклоняется вперед, и на этот раз полотенце приподнимается достаточно высоко. Я вижу его длинный толстый член сбоку, и мою потную кожу начинает покалывать. Полотенце начинает сдвигаться перед моими ошеломленными глазами, когда его член становится твердым. Я бросаю взгляд на забаррикадированную дверь и задаюсь вопросом, выпустит ли он меня вообще. Не то чтобы я хотела уходить… но все же… — Ты играл в регби в колледже? — Я бросаю "Аве Мария". Он отбрасывает это. — О нет, — говорит он, поднимаясь на ноги. Белое полотенце падает обратно, но я все еще вижу твердые очертания его члена, прижимающегося к нему, как будто он отчаянно пытается вырваться. — Так это не работает. Я откидываюсь назад, когда он подходит ближе. Он кладет кулаки по бокам от меня, как доминирующая горилла, которая собирается показать джунглям, кому принадлежит это дерьмо. Я полулежу, как ленивый мальчишка, скамейка надо мной впивается мне в спину. Его лицо оказывается в дюйме от моего. Я слышу его дыхание. Я чувствую его мускусный мужской аромат. Пахнет сексом и опасностью. — Если я задаю тебе вопрос. Ты отвечаешь на него. Понимаешь? Я тяжело сглатываю, а затем киваю вверх-вниз. Его глаза гипнотизируют. Они завораживают. Я в трансе. Сексуальный самоанский волшебник завладел мной. — Сейчас. — Он облизывает губы, и я сдерживаю стон, когда чувствую его горячее дыхание на своей покалывающей коже. — Как выглядит твоя киска? Все, что я могу сделать, это в шоке смотреть в его темные глаза. — Скажи мне, или я узнаю сам. Его изогнутые татуированные руки держат меня в клетке, как стальные балки. Его массивная грудь движется вверх и вниз надо мной. Его губы на расстоянии поцелуя. — Она… розовая. Его сжатая челюсть дергается, и, клянусь, я слышу рокочущий стон, исходящий из глубины его груди. — Она мокрая? Я медленно киваю. — Насколько мокрая? — Очень мокрая. Он морщится, как будто мысль о том, что я мокрая для него, причиняет ему боль. Надеюсь, это не так, потому что я достаточно мокрая, чтобы убить его. — Она тугая? — спрашивает он глубоким хриплым голосом. Его хриплые слова грохочут во мне, оставляя на своем пути обжигающий жар.