Зоуи Эллис. Мое тело напрягается от волнения и предвкушения, когда я вижу, как всплывает ее имя. Есть довольно много роликов, где она берет интервью у теннисистов. Я нажимаю на первую и смотрю, как она берет интервью у теннисистки после матча, пока я медленно глажу себя. Я бы предпочел, чтобы передо мной была настоящая вещь, но это лучше, чем ничего. Короткое интервью заканчивается, и начинается другое видео. На этот раз она берет интервью у парня, и я весь напрягаюсь. Это просто напоминает мне, что она где-то там сама по себе. Я переключаю запись на другое женское интервью, прежде чем швыряю пульт дистанционного управления в экран и продолжаю дрочить. Мой взгляд прикован к ее губам, рукам, волосам. Она такая чертовски красивая. Я сильно кончаю, но не прекращаю поглаживать. Я дрочу снова, и снова, и снова, пока мои толстые предплечья не начинают гореть, а передо мной не вырастает гора бумажных салфеток. Но облегчения по-прежнему нет. Этого не будет, пока я снова не прикоснусь к ее мягкому телу. И как только это произойдет, я буду трахать ее до тех пор, пока мои яйца не высохнут, а ее лоно не покроется моей горячей спермой. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Зоуи — Что, черт возьми, с ним не так? — говорит один из репортеров, потрясенно глядя на игру. — Он съедает больше грязи, чем крот в день переезда. Все репортеры гудят. Акеакамаи играет дерьмово. Он выглядит рассеянным. Как будто его голова не в игре. Все в ложе для прессы морщатся, когда его укладывает огромный игрок из другой команды. — Это на него не похоже, — говорит репортер слева от меня, качая головой. — О, я получила свою статью! Я бросаю взгляд на экран ее ноутбука и вижу, как она печатает: Для великого Акеакамаи все закончилось? Мое сердце колотится, когда я смотрю, как он делает подкат. Прямо перед тем, как подойти к парню с мячом, он оглядывается вокруг, как будто ищет что-то или кого-то. Он ныряет, чтобы сделать подкат, но парень легко уклоняется от него и бросается бежать. Толпа злится. Неспокойно. Я чувствую это по переполненному стадиону. Это из-за… меня? Я смеюсь. Не будь дурочкой, Зоуи. Это смешно. Акеа — огромная международная звезда. Я уверена, что он меня даже больше не помнит. Он, наверное, переспал с тремя дюжинами девушек с тех пор, как я видела его несколько дней назад на последней игре. При этой мысли в моей груди разгорается жжение ревности. Мне не нравится думать о нем с кем-то еще. На самом деле, я не могла перестать думать о нем. Я немного влюблена в звездного игрока новозеландской команды Mostly Gray. Да, ты и любая другая женщина в стране. Отойди, девочка. Я нахожусь в ложе для прессы, которая находится немного дальше от трибун на краю поля. С тех пор, как я приехала, я старалась не высовываться. Я уже известна как невежественная американская девчонка, и я не хочу добавлять "шлюху, которая спит с игроками ради интервью" к моей и без того запятнанной репутации. Энергия толпы начинает взрываться, когда Акеа получает мяч. Он носится по полю, ломая подкаты и избивая любого, кто пытается к нему прикоснуться. Я нахожу эту энергию заразительной, и все мое тело покалывает, когда я подбадриваю его. Жар, разливающийся по моему телу, распространяется прямо на мои женские части, когда я вижу, как он жестко обнимает входящего огромного парня и швыряет его лицом в грязь. Он настоящий зверь. Настоящий альфа мужчины. Если бы Акеа родился в другом столетии, он был бы самым жестоким гладиатором Рима, он был бы в своей стихии, размахивая огромным боевым топором посреди любого древнего поля битвы, он был бы пещерным человеком, который уходит один и возвращается с мертвым саблезубым тигром через плечо, чтобы накормить голодающую деревню. Он уже на полпути к полю с открытой травой перед ним, когда это чувство рассеянности снова охватывает его. Его взгляд метнулся к ложе для прессы, а затем внезапно остановился на мне. Мое тело покалывает, когда он смотрит на меня. Он не может пялиться на меня, но пялится. Его толстые ноги перестают двигаться, и он замедляет шаг и останавливается. Толпа ревет, как разъяренный зверь, когда все кричат ему, чтобы он продолжал, но в истинно альфа-стиле Акеа не слушает никого, кроме себя. Игроки другой команды догоняют его, и он уничтожается, когда трое мужчин врезаются в него одновременно. Мяч вылетает у него из рук и выкатывается за пределы поля. Все на стадионе издают коллективный стон разочарования. Но не я. Мое сердце колотится, когда я смотрю, как Акеа встает. Он не сводит с меня глаз. Даже когда судья отдает мяч другой команде, и они забрасывают его. Все разбегаются в другую сторону, но Акеа направляется ко мне. Я примерно в пятидесяти рядах от него в огромной ложе для прессы, но он все равно идет за мной. По моему телу пробегает покалывание, когда он перекидывает свою большую ногу через выступ на трибуны. Неужели он… о боже мой. Акеа бежит через трибуны прямо ко мне. Толпа вокруг него сходит с ума, доставая свои мобильные телефоны и аплодируя, когда он проходит мимо них. Каждый пытается положить руку ему на спину, пытаясь прикоснуться к величию. Историю, которую они будут рассказывать своим друзьям, своим внукам, историю, которую они никогда не забудут, когда прикоснулись к великому Акеакамаи Салуни. Мой пульс учащается, а ноги начинают дрожать, когда он гигантскими прыжками проносится через трибуны. Игра все еще продолжается у него за спиной, но, похоже, его это нисколько не волнует. Я отступаю назад, когда он хватается за ложу для прессы и подтягивается. Он переступает своими толстыми ногами и подходит прямо ко мне. Я сглатываю, глядя на него снизу вверх. Как будто мы в мультфильме, когда его гигантская тень накрывает меня темнотой. — Зоуи, — говорит он, задыхаясь. Его лицо напряжено. Морщинки вокруг глаз напряжены. Он выглядит отчаявшимся, как будто я сломала его. — Не покидай меня снова. Пожалуйста. Я медленно качаю головой и смотрю на него полными раскаяния глазами. Я ничего не говорю, но я обещаю ему всей душой. — Салуни! — Один яростный голос перекрывает тысячи других. Акеа оборачивается, и я сглатываю, когда вижу его раскрасневшегося тренера, топающего к нам по лестнице. — Салуни, возвращайся в гребаную игру! Что, черт возьми, с тобой происходит? Акеа поворачивается ко мне и берет меня за руку. — Я не уйду, — обещаю я ему. — Я не уйду. Он слегка сжимает мою руку, и уголки его сексуальных губ приподнимаются в улыбке. Внезапно он перепрыгивает через ложу для прессы на трибуны. Он сбегает по лестнице мимо своего орущего тренера и выскакивает на поле. Мой пульс учащается, руки прижаты к лицу, а глаза широко раскрыты, когда я смотрю, как он выбегает на поле и направляется прямо к мячу. Он у зверя из другой команды. Я не уверена, что больше и круглее — мяч для регби или его подбородок. Парень выглядит так, словно ему пересадили ногу слона. Акеа мчится прямо на него в полном спринте. “Умф!” — кричат все в толпе одновременно, когда Акеа опускает плечо и врезается в него. Я чувствую столкновение отсюда, и это заставляет мое бешено колотящееся сердце биться немного быстрее. Он вырубает зверя, и мяч, кувыркаясь, летит по полю. Акеа даже не останавливается после разрушительного удара. Он подхватывает незакрепленный мяч, меняет направление и начинает бежать. Один игрок за другим пытаются атаковать его, но мой игрок ни за что не сдается. Толпа кричит громче, чем я когда-либо слышала, когда он отделяется от группы и бежит по полю с мячом, зажатым под его большой татуированной рукой. Осталось победить только одного человека. Он бежит на Акеа сбоку, пытаясь остановить его до того, как тот пересечет линию.