Толпа замирает в коллективном вздохе, когда мужчина приближается к самоанскому богу. Это даже несправедливо. Мужчина бросается на него, но Акеа протягивает сильную руку, швыряет его на землю и продолжает бежать. Он ныряет за линию ворот и выбивает мяч на землю, когда стадион взрывается радостными криками. Даже репортеры вокруг меня аплодируют, и я не могу удержаться, чтобы не подпрыгнуть, крича во всю силу своих легких. Глаза Акеа обшаривают трибуны, а затем останавливаются, когда находят меня. Он поднимает руку и указывает на меня, и я чувствую, как внутри расцветает жар. Но он на этом не останавливается. Его товарищи по команде приходят отпраздновать вместе с ним, но он срывается с места, снова направляясь прямо ко мне. Он запрыгивает на трибуны и взбегает по лестнице, а мое сердце колотится в предвкушении. Я ахаю, когда он запрыгивает в ложу для прессы и заключает меня в свои большие потные объятия. Я бросаю взгляд на огромную ширму позади него и вижу свое потрясенное лицо и покрасневшие щеки, когда он притягивает меня для поцелуя. Он прижимается своими губами к моим и объявляет мой рот своим. Зал взрывается такими громкими возгласами, что у меня болят уши. Я знаю, они все смотрят это на огромном экране. Я знаю, что должна смутиться и отстраниться, но я этого не делаю. Это слишком приятно. Его хватка на моей талии крепче, когда он удерживает меня на месте. Это грубый настойчивый поцелуй, который заставляет меня растаять в его объятиях. Так возбуждает, что самый желаемый мужчина в Новой Зеландии берет мой рот на глазах у всех. Его большие руки поднимаются к моим щекам, и он обхватывает мое лицо своими грубыми ладонями, когда наши языки сплетаются, а напряжение нарастает. Толпа наэлектризована. Люди кричат и подбадривают нас бурными аплодисментами. Фейерверки взлетают с крыши стадиона и взрываются в небе, когда он просовывает свой язык глубже. Его поцелуй вызвал фейерверк. Настоящий, не метафорический, честный фейерверк. Черт возьми. С этим мужчиной я не могу даже… В глубине души я знаю, что это потому, что они забили, но такое чувство, что это из-за этого поцелуя. Когда он отстраняется, у меня кружится голова, и я хватаюсь за его толстое предплечье, чтобы не упасть. Он поднимает меня, наклоняется, пока наши глаза не оказываются на одном уровне, а затем заглядывает мне глубоко в глаза. У меня перехватывает дыхание. Я теряю дар речи. У меня нет ничего. — Приходи ко мне после игры. Я просто облизываю губы и киваю. ГЛАВА ПЯТАЯ Зоуи К концу игры у меня пропадает голос. Mostly Grays в основном возвращаются и выигрывают со счетом 145:17, а Акеа набрал более половины очков. Каждый человек на трибунах вскакивал на ноги и кричал, вопил и умолял его продолжать. Но он боролся только за то, чтобы произвести впечатление на одного человека на сорокатысячном стадионе… На меня. С каждым разрушительным подкатом и сильным игроком, которого он выставлял, мои крики становились все громче, пока в горле не охрип настолько, что голос вообще пропал. Я спешу в раздевалку с широкой улыбкой на лице. Моя походка подпрыгивает, и я не могу не улыбнуться всем празднующим фанатам, мимо которых я прохожу. Может быть, регби не так уж и плохо. На этот раз я собираюсь действовать более профессионально. Я не собираюсь поддаваться очарованию Акеа. Я собираюсь отказаться от чего-либо сексуального. Я говорю себе все это, но я уже такая мокрая. Этот поцелуй потряс меня до глубины души, и он до сих пор сотрясает меня. Я показываю свой пресс-пропуск охраннику и проскальзываю в заднюю часть стадиона, куда болельщикам вход воспрещен. Здесь тише, и я могу немного легче думать. Мне приходит в голову идея. Мир не знает Акеакамаи. Он не дает интервью. Он не общается с журналистами. Но он поговорит со мной. Я познакомлю мир с легендой, с великим человеком, скрывающимся за всем этим. Мир хочет знать. Я хочу знать. Я хочу знать все об этом человеке, который превратил меня в настоящую фанатку Акеа. Поднимаясь в раздевалку, я достаю телефон из сумочки и начинаю записывать свои мысли. — Стадион выкрикивал его имя. Акеа! Акеа! Акеа! Сорок тысяч человек — все в гармонии. И все благодаря ему. Салуни установил рекорд по количеству очков в тот день, став первым игроком в истории, набравшим более пятидесяти очков на стадионе "Маркус". Это было потрясающее зрелище, и у меня было… — Мисс Эллис. — Голос застает меня врасплох, и я испуганно бросаю телефон в сумочку. — Мистер Рейнольдс. — У меня кровь стынет в жилах, когда я снова вижу его. Комиссар лиги. Человек, который застукал меня в сауне с Акеа. Старый придурок-членобойщик. — Пожалуйста, пройдемте в мой кабинет, мисс Эллис. Я хотел бы перекинуться с вами парой слов. — Со мной? — Мой голос звучит еще хриплее, когда я заглядываю через открытую дверь в его кабинет. — Почему вы хотите поговорить со мной? Он выдавил улыбку. — Зайдите в мой кабинет, и вы узнаете. Я хватаюсь за свою сумку и бросаю взгляд в конец коридора в том направлении, куда направлялась. Двери в раздевалку скоро откроются, и я не хочу, чтобы Акеа был разочарован тем, что меня там нет. Но это комиссар лиги. Я далеко продвинусь в Новой Зеландии, если буду на его стороне. Итак, я вхожу внутрь. Он улыбается, закрывая дверь, и предлагает мне сесть перед его столом. Это великолепный офис с окном, выходящим на стадион. Наземная команда находится на поле, убирая с травы все серпантины и конфетти. — Я хотел бы извиниться перед вами, мисс Эллис, — говорит он, садясь напротив за большой письменный стол. — Извиниться? За что? — Я нервно тереблю свою сумочку, пока слушаю. Во всем этом есть что-то не так, и у меня появляется нервное ощущение внизу живота. — Тебе не нужно быть застенчивой со мной. На днях я зашел в сауну. Я видел, что Акеа делал с тобой. — Он ничего не делал со мной, — говорю я, защищаясь. — Мы проводили частное интервью. Он был настоящим профессионалом. Он качает головой, наблюдая за мной. — Я видел полотенце на полу. Я видел, как… он был очарован тобой. — Полотенце упало, когда открылась дверь и он встал. Это был безобидный несчастный случай. — Вам не нужно оправдываться перед нападавшим, мисс Эллис. — Нападавшим? — Я удивленно вскидываю голову. Акеа из тех мужчин, которые берут то, что хотят, но в глубине души я знаю, что он никогда бы на меня не напал. Он никогда бы не причинил мне вреда. — Все видели, как он лапал тебя во время игры, — говорит он твердым голосом. — Ради всего святого, ты была на большом экране. Добавьте к этому инцидент в душе, когда он напал на вас, и я не удивлюсь, если у вас останутся стойкие эмоциональные шрамы. — Он понижает голос и поднимает брови. — Может быть, на сумму в два миллиона долларов? У меня отвисает челюсть. — Вы… пытаетесь меня подкупить? Он откидывает голову назад и делает вид, что оскорблен, но мы оба знаем, что здесь происходит. Он очень ясно говорит об этом. — Конечно, нет, — говорит он, качая головой. — Я просто говорю… женщина, которая прошла через эмоциональное бремя, которому Акеакамаи подверг тебя, заслуживает небольшой выплаты, чтобы помочь облегчить некоторые страдания. Я просто сижу ошеломленная. Два миллиона долларов решили бы все мои финансовые проблемы, но я ни за что не поступила бы так с Акеа. Он все время читал язык моего тела, и даже если я не говорила "да", он все равно знал, что нужно моему телу. — Мы могли бы провести пресс-конференцию, — продолжает он. — Были бы выдвинуты обвинения. Деньги были бы немедленно переведены на банковский счет по вашему выбору. Возможно, что-нибудь на Каймановых островах. Что-нибудь незаметное. — А что случилось бы с Акеа? Он драматично вздыхает, но в его глазах читается волнение. — Без сомнения, его бы уволили из лиги. Вероятно, он был бы внесен в черный список за то, что играет в регби по всему миру. Он лишился бы своего спонсорства и был бы привлечен к ответственности. — Привлечен к ответственности? Но он ничего не сделал. — Думаешь, ты первая? — спрашивает он, глядя на меня сузившимися глазами. — Ты просто последняя в длинной череде женщин. Мой желудок сжимается, когда я слушаю, и по коже бегут мурашки. Длинная череда женщин?