Берем с собой пиво. Так чисто, чтоб не тухло было сидеть. И поначалу все идет как обычно. Пока не подваливают какие-то левые типы. Не знаю, че они взъелись. Приперлись какие-то права качать. А по факту просто доебаться решили. Я подумал немного и решил не разруливать. Я умею заболтать и избежать драки. Язык нормально у меня подвешен. Но тут че-то накопилось напряжение. Смотрю в их бухие рожи и ясно осознаю, что намерен парочку из них как следует разъебать. За все, что меня бесит в этой тупой жизни. За отчима, испортившего мне последние годы. За Ясеньку, которую очень хочется, но еще нельзя. Вот так я и оказываюсь в ментовке. Перебарщиваю немного и какого-то типа увозят в больницу. А меня закрывают на пятнадцать суток, суки. А потом происходит то, что происходит. И, честное слово, лучше бы я сдох в той драке. На следующий день в ментовку на разговор к начальнику приходит Таисия Викторовна, и меня выпускают. Я радуюсь, сука, не зная, что она мне сейчас скажет. Эта тупая радость застрянет в моей памяти навсегда. Как дополнительный штрих к тому кошмару, что последует дальше. Потому что мертвенно бледная Таисия Викторовна пришла умолять отпустить меня на похороны сестры. Как, сука, единственного оставшегося в живого родственника. Иногда мне кажется, что я все-таки сдох там. Умер внутри, узнав о том, что произошло. А жить осталось тупо мое тело, покалеченное виной и невозможностью что-либо исправить. Мама, я не смог ее уберечь. Я не смог. Пока я чесал кулаки в пьяной драке и прохлаждался в ментовке, меня не было там, чтобы ее спасти. Этот тупой алкаш, наш отчим, заснул с сигаретой и спалил хату вместе с собой и… Я бы отдал все что угодно… свою жизнь, душу, если у меня она есть, только чтобы вернуться в тот день, не ввязываться в драку и прийти вовремя домой. Я никогда не разрешал сестре ночевать с отчимом, если меня нет. Но меня, сука, не было рядом, чтобы напомнить ей об этом. Таисия Викторовна говорила что-то о том, что девочки поссорились вечером, и Арина ушла к себе. Не захотела ночевать у них. Блядские совпадения складываются вместе, приводя к беде. Они никогда не ссорились раньше. А я должен был быть дома. И у меня только один вопрос: почему она? Мир был бы лучше, если бы вместе с этим алкашом сгорел я. Мама, прости, я не уберег ее. И никогда не смогу исправить это. Я надеюсь, что Таисия Викторовна неправа, и Бога не существует. Надеюсь, я просто сдохну однажды и перестану существовать в любом виде. Потому что, если у меня все-таки есть душа, то я не вынесу встречи с тобой, мама. Не хочу увидеть, как ты во мне разочарована. Я хороню сестру рядом с тобой, чтобы больше никогда не прийти на ваши могилы. Потому что я недостоин того, чтобы тревожить вашу память. Таисия Викторовна отправляет меня в больницу, отвезти Ясе какую-то хрень в пакете. И это еще одна жертва на моем счету. Моя девочка тоже пострадала. Она надышалась дымом и получила ожоги, когда пыталась вытащить подругу из горящей квартиры. Но это я должен был быть там и спасать Арину. Все это только моя вина. Яся спит. И я позволяю себе полюбоваться ею немного. Я знаю, что не имею на это права. Только не после того, что случилось. Зачем ей рядом такое чудовище, как я? Только испорчу ей жизнь. Вот и все, что я в состоянии дать. А она достойна чего-то хорошего и светлого. Она еще может быть счастлива, я уверен, если, конечно, рядом с ней не будет такого урода как я. Так что я выбираю единственный правильный путь, который вижу. Съебываю куда глаза глядят из поселка, в котором вырос. Подальше от тех, кого люблю, чтобы не отравлять своим присутствием их будущее. 38 Он контролирует каждый мой шаг, и это пугает все больше. Я не могу выйти из дома. Он забрал мой сотовый. Я даже не могу поговорить с бабушкой. Мы старательно притворяемся, что это хоть сколько-то нормально, но это не так. То, что происходит, пугает меня. На следующий день после несостоявшегося побега приехала бригада рабочих и установила на всех окнах в доме железные решетки. Что это теперь, если не тюрьма? Как долго Макар планирует продержать меня здесь, не выпуская на волю? А что, если всю жизнь? А главное — я начинаю терять веру в то, что мне удастся сбежать. И мне становится страшно. Макар больше не трогает меня. И не сидит круглосуточно в доме. Он уезжает работать, а я остаюсь сидеть под замком и смотреть в окно через решетку. Я пробовала докричаться до охраны, но они меня игнорируют. Анна Павловна не пришла за эти дни ни разу. На мой вопрос об этом Макар сказал, что отправил ее в отпуск. Кажется, прошло уже две недели. И я не знаю, что делать дальше … Это потихоньку сводит с ума. Все сложнее удержаться от истерики. Я то плачу по любому поводу, то смеюсь как ненормальная, хотя мне ни разу не весело. В один из вечеров Макар приходит и заявляет, что до сих пор не развелся, потому что его жена все-таки раздобыла где-то свою дурь и попала в клинику с передозом. — Она в плохом состоянии и либо сдохнет, либо очнется и подпишет бумаги, – обещает он. И это настолько дико, что у меня сдают нервы. Я начинаю хохотать так, будто он рассказал мне самый смешной на свете анекдот. А спустя минуту уже рыдаю, осознав насколько плохи мои дела. Но даже уехав из дома, Макар не оставляет меня в покое. В один из дней я решаю, что именно сегодня обязательно должна придумать план побега. И мне кажется, что если я смогу как следует сосредоточится, то обязательно найду выход. Я выпиваю кофе, чтобы взбодрить отупевший в заключении мозг. А потом еще кружку и еще. А потом открывается входная дверь и один из охранников передает мне свой сотовый. Я вижу, как на экране отсчитывалось время текущего звонка с абонентом «Макар Андреевич». Прикладываю трубку к уху, чтобы услышать: — Не пей столько кофе, это вредно. Ты и так не в себе в последнее время. Молчу в трубку, с ужасом осознавая, что за мной наблюдали все это время. Охранник уходит, забрав обратно свой телефон. А я провожу остаток дня в поисках камер наблюдения. Оказывается, они тут везде кроме спален и ванных комнат, возможно. Теперь я точно чувствую себя зверьком, закрытым в клетке зоопарка. И это настоящая пытка. Я ухожу в свою спальню, ложусь на кровать и не собираюсь спускаться оттуда, пока что-либо не изменится. Макар приносит мне еду, но на своем присутствии не настаивает. Ждет, пока мне станет настолько скучно, что я буду рада и его обществу? Хорошая тактика. Я уже близка к этому. — Ты не должна сидеть в одной комнате, — заявляет Макар, — зайдя вечером в мою спальню.