– Нет уж, Лёв… – Я поднялась из-за стола и всё же налила нам чаю. – Спасибо, конечно, за предложение, но я вынуждена отказаться. И больше ни слова! – почти что выкрикнула, предвосхищая новую попытку начать уговаривать меня вернуть потерянную семью. Чай мы выпили быстро и молча, после чего Миронов поднялся и, поблагодарив за ужин, сообщил, что заглянет к дочери, а потом уедет. Я же принялась мыть посуду, чтобы отвлечься хоть на что-то и не думать о нашем с бывшим мужем разговоре. Когда же он уходил, а я его провожала, Лев некоторое время помялся на пороге и прежде, чем уехать, сказал: – Как же мне жаль, что я тебя потерял. На что я просто ответила: – До встречи. И закрыла за Мироновым дверь. Звонок от Германа прозвучал через день после того, как ко мне наведался Лев. Я уже и не чаяла, что Серов наберёт мой номер, но когда он всё же это сделал, испытала чувство, схожее с теми эмоциями, которые охватывают подростка, на которого обращает внимание объект его воздыхания. – Я слушаю, – ответила просто и спокойно, на что ушли все мои моральные силы. – Олесь… ты меня не прогонишь, если приеду? Я даже фыркнула, не сдержавшись от того, как прозвучал этот вопрос. И мгновенно накатило облегчение. Кажется, Герман прекрасно отдавал себе отчёт в том, что повёл себя со мною, мягко говоря, по-скотски. – Не прогоню, – ответила всё тем же тоном. – Но сейчас я не дома. Приезжай к восьми. Зачем-то солгав ему, я положила трубку, не дожидаясь ответа. Вместе с состоянием лёгкости пришло ещё и чувство, что со мной так поступать нельзя. Даже если сегодня Серов примчится и скажет, что был неправ, я не стану бросаться в его объятия, забыв про то, что он выдал, когда только узнал о ребёнке. Пусть помучается… Взглянув на часы, я стала готовиться к его прибытию. Нет, конечно, вовсе не побежала принаряжаться или что-то в этом духе. Подготовка состояла в настрое на встречу и серьёзный разговор. И в том, чтобы не нервничать, ведь для малыша это было вредно. Вот только уговорить себя не переживать получалось плохо… Дашка была на тренировке, а я одна ждала Серова. Бесконечно сверялась со стрелками на часах и то радовалась, что время течёт очень медленно, то принималась мысленно его подгонять. Наконец, без пяти минут восемь раздался звонок в дверь. Открыла я не сразу, Герману пришлось ещё раз нажать на кнопку и огласить квартиру трелью, и только тогда я пошла отпирать. – Привет, – поздоровалась я, когда на пороге замаячил взволнованный Серов. – Заходи. Он прошёл в квартиру и когда я указала на кухню, кивнул. – Думаю, лучше поговорить за чашкой чая или кофе, – сказала ему и мы направились к месту переговоров. Когда устроились за столом, на который я поставила чайник улуна, Герман тут же приступил к делу: – Олесь… я приехал попросить у тебя прощения. Тоша и Даша мне едва по башке не надавали за то, как я с тобой обошёлся. На его губах появилась кривоватая улыбка. Я слушала, не перебивая и не торопясь реагировать на сказанное. – Я сдал анализы… врач сказал, что ошибка в диагнозе возможна. Надо будет подождать, когда всё будет готово, но я… Я тебе верю. И очень рад, что у нас будет ребёнок. Теперь уже он улыбался открыто и радостно и, кажется, был совершенно искренен. Только вот я пока не забыла нашу беседу на крыльце. – Хорошо, – кивнула я. – Это всё? На лице Серова появилась растерянность. Он кашлянул и продолжил: – Я знаю, что повёл себя отвратительно. Прости меня за слова, которые у меня вырвались. Я очень сожалею, что не подумал и брякнул… Ах, это, значит, называется брякнул… – Я подумаю, – ответила, чуть пожав плечами. И, видимо, это совершенно не вязалось у Германа с тем, чего он ожидал. – Олеся… Олесь, ну прости идиота! – взмолился он, подавшись ко мне. Привстал со стула, потянулся к моим губам. Я его остановила, уперев ладонь в грудь Серова. – Я подумаю! – ответила с нажимом. – А вообще, знаешь, как мы поступим? – спросила у него задумчиво. – Ты дождёшься, когда придут твои результаты. Потом мы выждем до десяти недель беременности и сдадим тест на ДНК. Я уже посмотрела в интернете, когда его нужно делать… Ну и как только убедишься в том, что ребёнок твой… – Да я в это верю! Не наказывай меня так, прошу! Он действительно переживал сейчас из-за того, что натворил и из-за того, как я отреагировала. Но мне достаточно было истории со Львом, которая меня многому научила. Теперь или мужчина, который претендует на место рядом со мной, будет меня уважать безусловно, или нам с ним не по пути. – Я не наказываю тебя, – ответила, покачав головой. – Это – мои условия. Если хочешь, чтобы у нас всё было, что называется, с чистого листа, то сделаешь так, как я озвучила. Серов опустился на стул и взлохматил волосы пальцами. Выглядел он при этом ошарашенно настолько, что мне от этого при других обстоятельствах стало бы даже смешно. – А сейчас какая неделя? – выдохнул он после небольшой паузы. Я сумела сдержать улыбку и ответила, как ни в чём не бывало: – До теста ещё минимум месяц. А сейчас давай всё же выпьем чаю. После чего переключилась на то, чтобы разлить по чашкам улун. Некоторое время спустя Последующие события кружились с такой скоростью, что я даже порой теряла счёт времени. Сначала – похороны Аллы, следом – новости о том, что её единственным наследником является Антон. Какая-то бесконечная кутерьма, когда меня то накрывало токсикозом, то я бегала, словно лань, и поражалась тому, как хорошо я себя чувствую. Потом были результаты анализов Германа, по которым диагноз «бесплодие» был предварительно снят, но требовались ещё какие-то обследования. Встречи с ним и его беспрестанные попытки наладить со мною отношения, на что я железобетонно отвечала, что буду придерживаться озвученного плана и ничто меня не способно сдвинуть с места. И вот он – тот день, когда я отправилась в лабораторию, чтобы получить результаты теста ДНК, сданного несколько дней назад. Серову звонить не стала, хотела сама забрать анализы, а потом уже понять, как поступать дальше. Разумеется, отцовство Германо было подтверждено, и когда я взяла в руки бумаги, на которых это было написано чёрным по белому, у меня в душе появилось чувство опустошения. Как будто разом исчезли все эмоции, а на их месте образовалась чёрная дыра. И я пока ума не могла приложить, что же с нею делать дальше… – Я люблю-ю-ю тебя до слё-ё-з. Каждый вздох, как первый раз (с), – раздалось вдруг так громко, стоило только мне шагнуть на тротуар, идущий вдоль дома, что я вздрогнула. А когда взгляд нашёл Германа, который стоял с огромной охапкой белых роз возле гигантской акустической колонки и, задрав голову, смотрел на мои окна, приостановилась. Пока другой Серов надрывался на весь двор, Герман так и продолжал ждать, когда же я выгляну и соизволю выяснить, что же там за дискотека творится. – Лепестка-а-ми белых р-о-оз (с), – продолжалось тем временем, пока я продолжала стоять и наблюдать за происходящим. И где вообще Серов, который Герман, добыл так много цветов? Казалось, ещё немного и у него руки отвиснут до земли. Всё же сжалившись, я свернула в сторону и зашла за спину Германа. Музыка здесь была просто невыносимой, потому пришлось уменьшить звук, пока нам на головы не полетели помои от бабушек, что уже высунулись посмотреть, что творится. – Клавдия Пахомовна вон ничего, – приподнявшись на цыпочках, шепнула я на ухо Герману и указала на окно, из которого выглядывала одна из моих соседок. – Пирожки вкусные печёт. Серов вздрогнул и повернулся ко мне. На лице его появилась натянутая улыбка. – Думаешь, мне ближе по возрасту она, а не моя принцесса, которую я тут жду? – поинтересовался в ответ. Я сделала вид, что задумалась и постучала пальцем по подбородку. – Ждёшь принцессу? Тогда я домой, – ответила, сдерживая улыбку. Розы тут же выпали из рук Германа и он, схватив меня за локоть, потянул на себя. – Никакого домой! – заявил, прижимая к своему напряжённому донельзя телу. – И я не хочу больше ждать! Я и так с ума схожу, Олеся… Ты носишь моего ребёнка… Я верю в это безо всяких анализов, слышишь? Не мучай меня больше, прошу… В ответ я сделала то, чего мне сейчас хотелось больше всего на свете: обняла Серова за шею и, приблизившись к его губам, шепнула: – А анализы уже готовы… Поздравляю со скорым прибавлением, папаша… Не прошло и мгновения, как Герман с жаром впился поцелуем в мои губы. А где-то рядом тихо напевал о любви до слёз ещё один Серов. Но я его почти не слышала, оглушённая тем водопадом эмоций, которые, словно прорвав плотину, лились прямо из моего сердца. И я знала – этот водопад не иссякнет и будет становиться лишь полнее с каждым днём, коих у нас с Германом впереди было огромное множество… Эпилог – Матвей! Матвеюшка, собирайся быстрее, пожалуйста! Дашка выдаст нам нагоняй, если мы опоздаем! – крикнула я в сторону детской, где в семь утра, как и полагается летом, лежал в кровати и нежился наш с Германом пятилетний сын. Это был совершенно избалованный любовью и вниманием ребёнок, которого обожали все в нашем окружении. Бабули забирали его на выходные и задаривали подарками, Дашка и Антон возились с ним бесконечно, а когда он был маленький, готовы были передраться за право гулять с коляской. Из Серова Матвей вообще вил верёвки, сыну даже не нужно было ни о чём просить отца, тот готов был дать ему всё, причём заранее. И только я в этой всей вакханалии старалась соблюдать рамки и границы разумного. Матюша рос при этом не капризным, истерики не устраивал, даже если ему что-то не покупалось мною здесь и сейчас, бесконечно спасал котят, жуков, бабочек и прочую живность. Да с таким рвением, что когда ему исполнилось три, в нашей квартире жили две кошки, паук в банке и стриж. Паук «случайно» сбежал, птицу, чьё повреждённое крыло окрепло, мы уговорили Матвея выпустить, а вот кошки остались. Причём одна из них была – ну прямо исчадие ада во плоти, однако, я не представляла, как убедить сына найти ей других хозяев, поэтому Чертяка осталась у нас. – Что ты там от меня прячешь? – приподняв брови, спросила я у Германа, когда дождалась сонных заверений сына, что он встанет через десять минут. Поставив перед мужем тарелку с яичницей, приготовленной на скорую руку, я попыталась заглянуть в телефон Германа, но он быстро выключил его и принялся за еду, буркнув: – Ничего.