В голосе его слышалось разочарование. Ну, конечно! Наверняка вообразил себе, что я пригласила его к диалогу, который впоследствии должен был привести к примирению. – Для этого, да, – кивнула я. – Потому что, как мне показалось, у Даши и Антона есть нечто большее, чем дружба. А вот эти слова попали точно в цель. Это я поняла, когда Лев дёрнул узел галстука в сторону и всё же дал знак официанту, чтобы тот подошёл к нам. И снова в разговоре появилась пауза, которая потребовалась на то, чтобы мы сделали заказ. Лично я не собиралась притрагиваться ни к тартару, ни к бокалу вина. Хотя… кто знает, чем закончится этот вечер? Может, какая-то анестезия мне всё же понадобится. – Что у них может быть большее? – задал вопрос Лёва, и показалось, что он избегает того, чтобы смотреть мне в глаза. – Что может быть большее у двух подростков пубертатного возраста? – с нервным смешком ответила я мужу. – Вспомни себя в пятнадцать. Хотя бы о поцелуях с девушками ты уж точно задумывался, не говоря уже о большем. – Но они ещё дети! – воскликнул Лев. Едва официант поставил перед ним его любимый коктейль, муж схватил бокал и отхлебнул добрую половину. Я не понимала, почему он нервничает. От того, что наша маленькая, – а она и мне казалась таковой, – дочь начала проявлять интерес к парню? Или знает что-то большее? – Им четырнадцать и пятнадцать, Лёва. Никакие они уже не дети. – То есть, ты всё это поддерживаешь? – искренне возмутился муж. Я запрокинула голову и нервно расхохоталась. С логикой сегодня у Льва было не особо хорошо. – Ага, поддерживаю, – кивнула со смешком. – Поэтому позвала тебя сюда, как только узнала, что у Даши есть вовсе не дружеский интерес к Антону. Всё же не удержавшись, я тоже отпила пару глотков вина. Во рту пересохло, а привычное чувство, что я не только схожу с ума, но почти все кругом буквально сговорились довести меня до психбольницы, сейчас стало особенно острым. – Извини, – пробормотал Лев, – просто от этих новостей голова кругом. Он сделал глубокий вдох и, посмотрев на меня исподлобья, добавил: – С чего вдруг всё это началось? Они же всегда как братик и сестричка были. О, как близко к цели этой беседы оказался сейчас муж! И сейчас мне было необходимо вывести разговор в такое русло, которое приведёт к тому, что если у Лёвы есть какая-то информация по поводу отца Антона, он мне её выдаст. – Я не знаю, – пожала плечами. Допила вино и откинулась на спинку стула. Мысленно подбодрила себя, сказав, что делаю всё для блага своей дочери, потому в этом разговоре все инструменты будут хороши. – А вообще, спасибо тебе, что ты со мной встретился. Мне стало гораздо спокойнее. И я поняла, что ничего криминального не произошло. Дашка – девочка разумная, на Тошу тоже вполне можно положиться. Когда-то же им нужно учиться взрослой жизни. Конечно, я не имею в виду какие-то вещи… ну, ты понимаешь, о чём я. Чем больше я говорила об этом, тем больший ужас отражался на лице Льва. Муж смотрел на меня так, как будто я на его глазах стала превращаться в крокодила или кого похуже. – Но поцелуй… не дружеский, я имею в виду… почему бы и нет? Я сама лет в пятнадцать поцеловалась с парнем, – притворно хихикнула я, уже чувствуя, что меня по окончании тирады ждёт самый настоящий сюрприз ото Льва. – Знаешь, мне вот тогда совсем не понравилось, а потом… – Им нельзя даже целоваться! – отчеканил муж, перебив меня. Скомкал в руках салфетку и бросил её на стол. Я нахмурила брови и посмотрела на Лёву озадаченно. А у самой внутри всё заполыхало от эмоций, ведь сейчас муж или должен будет назвать объективную причину озвученному, или его слова с запретами – лишь пшик. – Почему это? – Я сделала вид, что удивлена. – Только пообещай выслушать меня до конца, – попросил Лёва и залпом допил коктейль. Рвано вдохнув и выдохнув, я кивнула. Как ни готовилась к тому, чтобы наконец услышать правду, оказалось, что к такому в принципе нельзя быть готовой. – Я выслушаю… но не понимаю, о чём ты, – тихо проговорила, вглядываясь в лицо мужа. Он посмотрел на меня прямо, но во взгляде его я увидела что-то, что можно было назвать словом «затравленность». – Им нельзя даже целоваться… – начал Лёва, и я вцепилась пальцами в столешницу, – потому что они брат и сестра. Я – отец Антона, Олеся… И нам с Аллой нужно было рассказать тебе всё ещё шестнадцать лет назад. Шестнадцать лет назад… Этот срок сейчас звучал, как приговор, причём пожизненный. Ведь мы тогда только познакомились – сначала со Львом, потом с Аллой и Германом. Выходит, уже тогда Лёва знал, что Алла носит его ребёнка? – Я требую объяснений, – стараясь прийти в себя после чудовищного признания мужа, только и сумела выдавить я. – И ты или расскажешь мне всё сам прямо сейчас, или я отыщу способ перетряхнуть всё грязное бельё, которое вы с Аллусей тащите с собой половину жизни! Произнося имя подруги, я едва не скривилась. Аллуся, чёрт бы её побрал! Человек, который был вхож в мой дом на правах едва ли не кровного родственника! – О том, что Антон – не сын Германа, я узнал, когда мы с тобой уже ждали Дашу, – тихо произнёс Лев. Я нахмурилась. Тогда о каких шестнадцати годах могла идти речь? – Но я должен был тебе сразу, как только вы познакомились с Аллой, рассказать, что мы с ней… спали. Я прикрыла глаза и досчитала до пяти. Знай я эту информацию, относилась бы к подруге несколько иначе. Для меня она все эти годы была почти сестрой, так что я бы предпочла быть в курсе того, что эта самая «сестра» когда-то ложилась под моего мужа. – Она уже тогда была с Германом? – дошло до меня внезапно. – Да. Она была с ним. И Олесь… мне тогда не было и двадцати! И Аллке тоже. Это было… своего рода приключение. Я хмыкнула и сложила руки на груди. Они подрагивали, пришлось прижать их к себе покрепче, чтобы не выдавали моего состояния. – То есть, ты спал с Аллой в тот момент, когда она уже была замужней женщиной. И сколько это у вас продолжается? Все шестнадцать лет, что мы с тобой вместе? Лев так отчаянно затряс головой, что мне показалось, будто она в любой момент может отделиться от его тела. – Нет, конечно! Ты что… Когда мы с тобой познакомились, я сказал Алле, что наш с нею роман завершается. Тем более, что она уже забеременела. Только призналась в том, что Антон мой сын, когда он уже родился. Говорила, что Тоша очень на меня похож и она переживает, что кто-то догадается… Я прикрыла глаза и покачала головой. Какая несусветная глупость! За эти годы, что я знала Антона, у меня и мысли не было сравнить их со Львом. А тот момент, когда стала рассматривать его фотографии и увидела сходство, сейчас казался не более, чем плодом разыгравшейся фантазии. – В общем, мы решили оставить всё, как есть. Алла была счастлива с Германом, они растили Тошу. У нас с тобой тоже сложилась счастливая семья… – продолжил муж, но я его перебила: – Только вы всё это время регулярно встречались и между вами вспыхивала страсть. Как я ни старалась придать голосу язвительности, а вышло откровенно плохо. Боль, которую я испытывала сейчас, сочилась из каждого слова отравляющим ядом. Сколько лет лжи… сколько лет они оба за моей спиной делали выбор за меня, который приводил к тому, что я тратила свою жизнь на тех, кто этого совсем не заслуживал… Сколько же грязи… – Нет, Олесь! Да нет же! Муж едва не вскочил из-за стола, но вовремя остановился и остался на месте. – Я не знаю, что на нас нашло тогда… когда нас увидела Даша. Но я бы остановился… Я понял, что не смогу тебе изменить… Мои глаза округлились настолько, что я даже каким-то изменённым сознанием «увидела» себя со стороны. Пожалуй, сейчас я походила на застывшую статую, у которой изумление, написанное на лице, было таким явным, что я могла олицетворять собой какую-нибудь богиню шока. Интересно, такая существует в природе? Если нет, нужно срочно это исправлять. – Что ты сказал? – выдохнула я рвано и попыталась схватить кислород ртом. Я ведь была то почти уверена в том, что дочь не солгала, то начинала сомневаться в правдивости её слов. И вот теперь Лев не стал изворачиваться, лгать и обвинять во всём Дашку, а признался… – Олесь… прости меня! Прости, я не знаю, что на меня нашло… Он подался ко мне, попытался схватить за руку, а я подняла ладонь и выписала мужу хлёсткую пощёчину. Плевать, что на нас все смотрят! Плевать, что сейчас нас наверняка попросят удалиться! Я ударила Льва ещё раз и ещё, а потом вскочила и побежала к выходу. Мне нужно было на воздух. А ещё лучше – сесть в такси и уехать. Всё потом… я решу, что делать с Дашей и Антоном, но сделаю это не сейчас. Пальцы не попадали по экрану телефона, с которого я пыталась вызвать машину через агрегатор. С губ срывались судорожные всхлипы, а состояние было близком к безудержной истерике. Если сейчас позволю хоть капле эмоций прорваться наружу – барьеры внутри превратятся в прохудившуюся плотину, которая уже не сможет удержать даже крохотную часть того, что чувствую. – Олеся! Олесенька, прости меня! – раздался позади голос Льва, который выбежал за мной. «Водитель в пути, приедет примерно через пять минут», – высветилось на экране. – Простить? – взвизгнула я не своим голосом, развернувшись. Подлетела к мужу, и он отступил, выставив руки впереди себя в жесте «сдаюсь». – Простить за то, что ты смешал с грязью собственную дочь?! Что ты обвинил её в том дерьме, в которое сам вступил с размаху и забрызгал всех кругом? Простить за это? Я заставила себя остановиться и сделать вдох-выдох. Ибо ещё немного и скачусь в такое состояние, в котором мне помогут только санитары с уколом психотропного вещества. – Никогда, Миронов! Слышишь? Никогда! Я могла тебя попытаться извинить за то, что ты мне лгал годами, но не за то, что ты сделал с собственным ребёнком. Сделал просто за то, что она застала тебя и твою Аллусю во время секса! – У нас не было секса… я бы остановился… Я почти сразу понял, что никого не хочу, кроме тебя… – Оставь этот жалкий лепет, Лёва… Ты – предатель, Дашка была права. Я отступила в сторону дороги. Всё было кончено. Плевать на то, были вместе Алла и Лев все эти годы, или нет. Их преступлений передо мной и своими близкими и без того хватало с лихвой. – Ты предатель, Миронов… – выдохнула я. Метнулась к подъехавшему такси, села в него и попросила: – Побыстрее, пожалуйста. Хотелось как можно скорее покинуть «поле боя». А уж что делать с тем, чтобы ничего криминального между Дашей и Антоном не случилось, я подумаю завтра. Потому что на сегодня с меня откровений достаточно. Иначе я попросту погибну…