*** «Ты предатель, Миронов. Ты предатель, папа!» – эти фразы звучали в памяти Льва, как на рефрене. Бесконечный повтор, раз за разом и снова. Раз за разом и опять… Так, что ему даже стало казаться, что рано или поздно он сойдёт с ума. Всё летело в пропасть с безумной скоростью, и удержать жизнь на месте, на привычной орбите уже не представлялось возможным. – Ну? – спросила Алла, с которой Лев договорился встретиться и обсудить случившееся. Ему попросту не к кому было ещё обратиться. Да и, если так посудить, именно Аллуся и была той, кто вовлёк его во всё это. Ведь одно дело – просто невинно флиртовать и шутить, ну или поцеловаться разок, да и то по пьяни. И совсем другое – едва не очутиться в постели с другой, будучи женатым. – Олеся знает, что Антон – мой сын, – сказал Лев, буквально падая рядом с Аллой. Они встретились в сквере. Ходить по ресторанам и кафе и обсуждать случившееся – последнее, чего сейчас хотел Лев. Он бы вообще предпочёл не видеться с ней в ближайшие пару столетий, но обстоятельства вынуждали прийти на эту встречу. – Олеся… знает? – в ужасе прошептала Алла, застыв на месте. – Откуда? – Я ей сказал, – ответил Лев. Она повернулась к нему и воззрилась с таким отчаянием и удивлением во взоре, что у Лёвы мурашки по спине побежали. – Ты же обещал! Обещал, что никто и никогда не узнает! – выкрикнула Алла и, вскочив с места, стала вышагивать перед ним туда-обратно. Да, у них действительно был такой разговор, когда Аллуся только призналась, что родила Антона не от мужа, а от него. Они договорились, что это останется их секретом навсегда. Просто потому, что жили с Олесей и Германом двумя счастливыми семьями, и правда про Тошу могла разрушить сразу несколько судеб. – У меня не было выбора, – жёстко сказал Лев. – Присядь! – велел он Алле. Та приостановилась и посмотрела на него так, словно глядела сквозь, не видя, кто перед нею. Но просьбу всё же выполнила и вновь устроилась рядом. – Даша и Антон… они близко общаются. Я не хочу даже допускать вероятности, что у моих детей может произойти инцест! Господи, какое страшное слово он произнёс! Сказал его, и самому тошно стало от того, что всё дошло до подобной точки. Даша и Тоха всегда были дружны, но Льву даже мысль не приходила о том, что они могут увлечься друг другом как парень и девушка. – Это глупости… – выдавила из себя Алла. – Детские шалости и только… – Детские шалости? – не удержался от возгласа Лев. – Они подростки, Алла. А ты сама знаешь, как в таком возрасте играют гормоны. «И не только в таком», – подумалось ему. Он ведь сам совсем недавно поддался какой-то грязной похоти, когда сдуру решил встретиться с Аллой у себя дома. И не просто так, а весьма с конкретной целью. Это идиотское желание, которое появилось вместе с седыми волосами в бороде, которые, как известно, шли в комплекте с бесами в рёбрах, стоило ему всего… Стоило самой жизни… – Она ведь никому не расскажет, да? Я не хочу, чтобы Герман об этом узнал. Он просто меня проклянёт… А Тошка? Тоша не станет тогда жить с ним и переедет ко мне! Алла едва ли не сползла вниз и, откинув голову назад, прикрыла глаза. – Я не смогу его воспитать так, как это сделает Герман… У нас с Антоном никогда не было особых точек соприкосновения, – простонала она. – Но он твой сын… – И твой тоже! Лев горько усмехнулся и покачал головой. Сын… Не ощущал он никакой родительской любви по отношению к Тоше. Другое дело – его дочь от любимой женщины. – Зачем я послушал тебя, когда Даша нас застукала..? Зачем повёлся и стал её во всём обвинять? – прошептал он, глядя прямо перед собой. Теперь он понял всю глубину фразы, сказанной ему дочерью. Он действительно предатель. Только предал Лев семью и особенно Дашу не только когда едва не занялся любовью с Аллой, но, в первую очередь, когда свалил всё с больной головы на здоровую, обвинив собственного ребёнка. И если потерял Дашу навсегда – это будет адекватной расплатой за содеянное. – То, что нас увидела именно она, было лишь предположением, – фыркнула Алла, кажется, полностью взяв себя в руки за доли секунды. А вот Лев подобным хладнокровием похвастаться не мог и его уже начало потряхивать. Он ругал себя изо всех сил за то, что не сумел удержать похоть в штанах. Куда она делась сейчас? Попросту испарилась, как будто её и не было. Флирт будоражил, но ровно до тех пор, пока он не перешёл границы. А когда это случилось, оказалось, что и постель с Аллой ему не нужна, и он сам – просто осёл, раз поставил на кон самое ценное, а потом благополучно это просрал. – Я всё равно не имел права говорить ей всех этих вещей! Не имел права обвинять! Аллуся снова вскочила и теперь смотрела на Льва сверху-вниз. В её взгляде пылало такое возмущение, что казалось, будто оно переливается через край и выплёскивается на Миронова. – Это был только твой выбор, Лёва, – отчеканила она. – Но я скажу, что ты действительно не имел права делать – рассказывать ту тайну, которая принадлежит не только тебе! О, он узнавал Аллу, с эгоизмом которой в последнее время сталкивался довольно часто. Когда она говорила о Германе и разрыве с ним, когда вещала о том, как она выросла из отношений с мужем и ей теперь нужен рядом совершенно другой мужчина. Тогда Лев понимал, что она намекает на него, и ему это даже льстило. Но сейчас от образа эгоистичной суки, который примерила на себя Алла, его воротило. Словно почувствовав это, она вздохнула и, опустившись на скамейку вновь, проговорила: – Я очень расстроена и напугана, Лёва… Это всё как снежный ком… и он всё больше и больше с каждым мгновением. Миронов не удержался. Протянул руку и сжал хрупкие холодные пальцы. – Я всё понимаю, Алл… И очень надеюсь, что мы придумаем, как всё исправить… Говоря это, он ни черта не верил в положительный исход. Но, если уж так посудить, в этом были виноваты только он и сидящая рядом женщина. *** – Тебе просто необходимо поговорить с Германом! – горячо заявила Юля, к которой я приехала на следующий день после встречи со Львом. Я была ошарашена, раздавлена и продолжала сходить с ума. – Я уверена, он поймёт. Это уже вопрос жизни и смерти. Он любит Тоху, он наверняка не захочет даже представлять, что тот может влюбиться в собственную сестру. Сестра даже стукнула по столу кулаком. Юля была, что называется, на нервяке, и это полностью отражало то состояние, в котором пребывала я. – Да, я поговорю, конечно. Но как мы скажем обо всём детям? – ужаснулась я, в который раз представляя эту беседу. «Даша, Антон… мы должны вам сказать, что на самом деле вы не друзья с детства, а брат и сестра». Так, что ли? Даже фантазировать об этом было, мягко говоря, некомфортно. – Так и скажете, – уверенно кивнула Юля. – Они взрослые. Поймут. А вообще… Она задумалась, а я вцепилась взглядом в её лицо, как будто именно сестра сейчас могла выдать мне рецепт эликсира, который решит все мои проблемы. – А вообще тебе не приходило в голову, что дети могут обо всём догадываться и играют в свою игру? – задала она вопрос. О, я думала и об этом, только данный факт, если вдруг он сбудется, совсем не облегчил бы мою жизнь. Разве что для Даши и Антона в этом случае будет безболезненным узнать, что у них не может быть никаких отношений кроме родственных. – Приходило. И ты права – пока мы не обговорим всё с Германом, а впоследствии – с Дашей и Антоном, ничего не решится. Я потянулась к телефону. Наш последний разговор с бывшим мужем Аллы не шёл у меня из головы. Он просил у меня, чтобы всё осталось в секрете, но предотвратить разглашение этой тайны уже стало невозможным. – Алло, Герман, – сказала я в трубку, когда он ответил. – Давай встретимся сегодня, если тебе будет удобно. Он откликнулся сразу: – Привет… Я как раз хотел тебе звонить сам и просить о том же. Давай. Через час устроит? Я кивнула, хотя он не мог видеть этого жеста. – Устроит. Подъедешь ко мне? Буду дома минут через сорок. Устав ходить по бесконечным кафешкам и ресторанам для решения сверхважных жизненных вопросов, я хотела просто посидеть с Германом у себя на кухне за чашкой чая и спокойно, насколько это возможно в данном случае, всё обсудить. – Подъеду, конечно, – ответил Герман. – Возможно, получится даже чуть раньше. Мы распрощались, и я, вскочив из-за стола, направилась в прихожую. Сердце, которому в последнее время было так тревожно, что ещё немного, и я точно заработаю предынфарктное состояние, опять заколотилось как безумное. – Спокойно, Лесь… – сказала мне Юля, обняв перед тем, как я вышла из её квартиры. – Через это просто нужно пройти. Потом будешь вспоминать как о страшном сне и радоваться, что всё позади. А сейчас – спокойствие и только спокойствие, – напутствовала меня сестра. Я вздохнула. Как раз этим чувством тут и не пахло. – До встречи, позвоню вечерком, – ответила Юле и ушла. Я направлялась к двери в подъезд, когда меня вдруг охватило какое-то странное чувство, что вот-вот, практически с минуты на минуту что-то произойдёт. Неожиданное и неотвратимое. – Олесь! – окликнула меня Алла, ко встрече с которой я была совершенно не готова. По сути, мы вполне могли больше и не видеться, и для меня бы это даже стало закономерным и желательным исходом. Вроде бы всё решено и ясно. Лев наверняка поделился с нею нюансами нашего последнего разговора. Тогда зачем она здесь? – Олесь, давай поговорим! – попросила бывшая подруга, когда я поравнялась с ней. Она ждала меня возле двери в подъезд. Или просто вышла из него, не обнаружив меня дома. – О чём? – спросила я, складывая руки на груди. – О том, что я дружила шестнадцать лет с человеком, который лгал мне в глаза? Она прикусила нижнюю губу и стала заламывать руки. Алка всегда отличалась темпераментом и импульсивностью, но обычно это состояние так же быстро исчезало, как и появлялось. – Олесь… я считала, что так будет правильнее, – начала бывшая подруга, но я её перебила.